– Правильно. Никто к тебе не заглянул, никто даже не попытался с тобой связаться. Я должен был догадаться. Я уже понял, еще до происшествия с ней, что как только к тебе вернутся силы, ты постараешься напакостить ближним, и твоей целью, скорее всего, станет Мири. Я пытался помешать этому, натравить тебя на кого-то из старых приятелей. И знаешь что, пап? Никто не хочет с тобой знаться. Ну да, журналюги, поклонники творчества, хотя их стало гораздо меньше, но ни одного друга. – Он помолчал. – Вариантов у тебя в обрез. Доучись семестр, научись, чему сможешь. А потом проваливай из нашего дома.

– Но, Боб, Лена, что с Леной?

Боб покачал головой.

– Мама умерла. Тебе от нее никакой пользы не было, кроме как от служанки или боксерской груши. Слишком поздно. Она мертва.

– Но… – Воспоминания наползали друг на дружку. Последнее десятилетие в Стэнфорде. Боллингенская премия, Пулитцеровская премия. Лены с ним тогда не было. Они развелись примерно в то же время, когда Боб завербовался в морпехи. И тем не менее… – Ты же помнишь. Лена меня отвезла в тот приют, «Конец радуг». И она была там, когда мне стало реально хреново. Она была там с Карой… – его сестренкой, все еще десятилетней, мертвой с 2006-го. Он осекся.

В глазах сына что-то блеснуло.

– Да, мама была там, и Кара тоже. Ты меня на жалость не купишь, пап. Выметайся из этого дома. В конце семестра самое позднее.

После той субботы более продолжительной беседы Роберт не имел ни с кем.

Стало холодно. Он забрался далеко в пустыню. Половину небосклона проглотила ночная тьма. Над ровной пустыней, уходящей в вечность, зажигались звезды. Может, где-то там сокрыта «Тайна вернувшегося»… и состоит она в том, что лучше б ему уйти туда, вечно блуждать в голубоватой тьме. Он прошел еще немного, потом сбавил шаг, остановился рядом с большим валуном неправильной формы и посмотрел в ночь.

Спустя несколько минут он повернулся и пошел обратно, к ярким сумеркам.

Хуан затруднялся выполнить задание Большого Ящера. Школа слишком отвлекала. Чумлиг требовала закончить проекты и хотела увидеть впечатляющие результаты. Хуже всего, что попечительский совет неожиданно постановил назначить креативную демонстрацию на вечер родительского собрания – вместо последнего экзамена. Низкие оценки и разочарование Чумлиг на него и так давили; Хуан смирился с мыслью, что он лузер. Но подобного публичного унижения он стремился избежать всеми силами.

Поэтому уже некоторое время он был занят другим: подыскивал себе напарника по сочинительству. Трудность заключалась в том, что литературным даром Хуан не обладал. С математикой и форумами по интересам дела у него тоже обстояли посредственно. Мисс Чумлиг говорила, секрет успеха – научиться задавать правильные вопросы. Но чтобы это делать, нужно, как она тоже говорила, кое-что знать кое о чем. Сия мудрость в сочетании с «у каждого свой талант» легла в основу ее уроков. Хуану это не помогало. Он мог надеяться, вероятно, лишь на участие в такой большой группе, что лузеры там надежно прикроют друг друга.

В тот день он сидел у задней стены трудовой мастерской вместе с Фредом и Джерри. Близнецы прогуляли свой урок труда и остаток дня маялись тут, а не в учебном классе. По-своему прикольное зрелище. Они делали вид, что работают над магнитным оррерием – вопиющий плагиат, на планах даже исходные URL не затерты. Примерно половине учеников удалось что-нибудь склепать. Бумажные самолетики Дорис Шлей поднялись в воздух, но команда обнаружила катастрофические проблемы с устойчивостью полета. Они не знали, что виной тому неофициальный проект Фреда и Джерри: близнецы хакнули систему вентиляции мастерской и, притворяясь, что корпят над оррерием, отклоняли самолетики Шлей кондиционерами.

Сю Сян сгорбилась над транспортным лотком, который с недавних пор ее занимал. В последнее время выглядела она не такой отчаявшейся и равнодушной, хотя лоток помяла, и было ясно, что проку с него мало. Сян буквально носом уткнулась в оборудование, то и дело отвлекаясь, изучая визопейджер и возвращаясь к недвижимой горемычной конструкции.

После того как Хуан завербовал Уинстона Блаунта, бывшего декана было почти не видать. Хуана это обнадежило: может, над своим заданием по аффилиации работает.

Хуан откинулся так, чтобы его обдувало холодным воздухом из кондиционеров. Хорошо. У входа в мастерскую, напротив, жарко и шумно, но именно там обосновался Роберт Гу и раньше украдкой подсматривал за Сян. Порой казалось, что Сян тоже поглядывает на него, но еще более настороженно. Теперь глаза Гу были устремлены на перекресток: время от времени подкатывали автомобили, высаживали или забирали пассажиров и уезжали. Стол перед лжетинейджером был завален фрагментами BuildIt; виднелось несколько неустойчивых башенок. Хуан приблизил картинку, захватил пару их в ракурс из точки под крышей палатки над головой Гу. Гм. У этих гаджетов ни движков нет, ни даже контроллеров.

Значит, Гу провалится на экзамене с не меньшим треском, чем Хуан на сочинении. Хуана внезапно осенило – не испытать ли метод Большого Ящера? А вдруг сейчас его одноклассник более расположен к сотрудничеству в проекте для мисс Чумлиг? Но я на прошлой неделе уже пытался. Писателя круче Роберта Гу Хуан не знал. Такой мастер, что словом убить может. Хуан понурился – забыть бы события прошлой недели…

И тут он понял. Чувак же не носит, значит, сейчас смотрит в никуда. Он, наверное, одурел от скуки. Минут десять Хуан боролся с искушением, но до конца урока труда было еще тридцать, а Раднеры слишком сосредоточились на системе ПВО мастерской.

Джерри 

Хуан: <sm> Эй, ты куда? </sm>

Хуан 

Раднеры: <sm> Попытаюсь снова наживку на Гу закинуть. Пожелайте мне удачи. </sm>

Фред 

Хуан: <sm> Вредно для здоровья так на оценки наяривать. </sm>

Хуан блуждал по палатке, обходя лабораторные столы и делая вид, что разглядывает чужие проекты. В итоге он прибился к странному старику. Гу повернулся посмотреть на него, и с Хуана вся решимость слетела. Потное лицо Гу казалось не старше, чем у Фреда Раднера, но глаза, холодные и жестокие, заглядывали прямо в душу Хуану. На прошлой неделе чувак притворялся дружелюбным, а потом взял и одним ударом располосовал Хуана. Заготовленное Хуаном умное вступление испарилось из башки, и даже глупой замены он не подыскал.

Наконец он робко показал на диковинные башенки, с которыми работал Роберт Гу.

– А что это за проект?

Молодой старик не сводил глаз с Хуана.

– Часы.

Потом он полез в ящик с запчастями, вынул три серебристых шарика и уронил их в отверстие на вершине самой высокой башни.

– Ой!

Шарики, ударяясь друг о друга, покатились по соединявшимся лестничным пролетам. Первая башня была установлена прямо перед Хуаном. Каждая из остальных, переходя слева направо, – немного короче и значительно сложнее последней. Мистер Гу израсходовал большую часть «классических запчастей» Рона Уильямса. И что ж это за часы такие? Хуан попытался сопоставить их со старомодными моделями. Точного аналога не нашлось, но вот рычажки, клацавшие туда-сюда, и какая-то еще фигня… тэк-с, погуглим… анкерное колесико. Возможно, скачки шариков по лестницам аналогичны движениям стрелок на циферблате.

Гу продолжал смотреть на мальчишку.

– Они спешат, – проговорил он.

Хуан наклонился вперед, стараясь уйти от этого взгляда. Он записал примерно три секунды работы странного механизма, чтобы определить устойчивые точки и размеры. Потом скормил данные старому механическому симулятору, полезному для игр со средневековыми гаджетами; результаты легко поддавались истолкованию.

– Нужно вон тот рычажок на четверть дюйма удлинить.