– Видим и слышим вас хорошо, парни. Докладывайте!

– У нас тут два сигнала прямо по курсу, метрах в трёхстах, – ответил командир группы, приказывая своим бойцам занять позиции. Погибших в сражении и так было слишком много. Не стоило гробить еще нескольких парней из-за каких-то подозрительных сигналов.

– Так точно, видим их. Оставайтесь на месте! Вчера у нас был взлом систем связи и взаимодействия, так что это может быть враг. Как поняли меня? Подтвердите!

– Вас понял, штаб! Оборону заняли, ждём подтверждения данных!

Спустя мгновение над каньоном промелькнула едва заметная тень. Авиасканер. Сейчас у штаба будет картинка, и они уже точно скажут, какого хрена вообще происходит.

– Всё в порядке, парни. Авиаразведка ничего не обнаружила. Энергетических сигнатур нет. Спутники тоже молчат, так что проверяйте дорогу на наличие мин и двигайте свои задницы к сигналу.

– Понял вас, штаб, конец связи. Корбуч, сворачивай эту дуру в походный режим и выпускай дронов!

– Так точно! – ответил техник, после чего на несколько мгновений замер, проводя на своём визоре лишь ему одному видимые манипуляции.

Внезапно массивная стальная туша боевого гиганта пришла в движение. Механические захваты вырвали слежавшийся гравий из истерзанного вчерашним боем дна каньона и медленно, казалось даже вальяжно, убрались внутрь стального зверя. Огромное, с виду неповоротливое, но очень мощное и скорострельное орудие плавно утонуло в корпусе, оставив наверху лишь три небольшие автоматические турели. На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь едва слышным дыханием бойцов, раздававшимся в динамиках внутренней связи. Мгновение… А затем от стального туловища боевой машины отделились три небольших стреловидных дрона и неторопливо поплыли вперёд, ощупывая своими сканерами безжизненную поверхность каньона.

– Мернак, Зельский – за ними, – скомандовал лейтенант, – остальные – стоять на месте. Визоры в тепловой режим, связь со спутником отключить. Корбуч, врубай связь через Марка и дай нам картинку.

– Понял вас, – техник был, как всегда, немногословен.

Из монолитного корпуса Марка выдвинулся небольшой прямоугольник, медленно развернувшийся в небольшую тарелку, смотрящую в небо.

– Мать честная… – пробормотал лейтенант по внутренней связи, когда двое бойцов, раскачали один из валунов и с видимым усилием спихнули его в стороону, – Корбуч, быстро давай нам две медкапсулы! У нас тут живые!

– Всех пассажиров рейса "Деймон" – "Сарас-12" убедительно просим пройти в зал номер десять, – мелодичный женский голос чуть приглушил тихую музыку, льющуюся из вживленного в ухо микронаушника. – Отправление через пятнадцать минут. Если вы желаете задержаться – убедительная просьба изменить дату поездки в индивидуальном регистрационном чипе. В противном случае вы не сможете попасть на следующий челнок. Спасибо.

Вокруг начали сновать люди. Кто-то пошел к небольшим углублениям в стенах зала, где посредством вакуумных труб вещи доставлялись прямо в трюм челнока, другие встали на транспортную дорожку и неторопливо поехали в сторону зала отправки, а третьи, закрыв глаза, начали сосредоточенно копаться в настройках своих электронных паспортов, выбирая более удобное время отлета. Закричал проснувшийся младенец, но его мать тут же накрыла покачивающуюся в воздухе люльку звуконепроницаемым полем, пахнуло духами, почему-то отдаленно напомнившими мне запах сирени с легкой примесью крыжовника, тихо зашелестел автомат, печатавший очередной завтрак. Я был почти дома.

Три недели мое сознание держали в состоянии стазиса, пока робот-хирург вживлял мне искусственные позвонки и наращивал нервные ткани взамен утраченных. А потом меня отправили в почетное увольнение, списав в запас. Выкинули, проще говоря. Мда. После того как я семь лет на них угробил. Прошел три кампании против Хеймдрама. Сказали: мол, с искусственными имплантами, от работоспособности которых зависит жизнь, я буду представлять легкую мишень для электромагнитного оружия этих уродов и могу в самый неподходящий момент подвести отряд. Впрочем, оно верно конечно. Если спина откажет в самый неподходящий момент, то подставлю под пули я всех, да и задание сорвать могу. Что ж, остается только учиться. Учиться жить, как нормальный среднестатистический человек.

– Алекс Янковски, – раздавшийся практически над ухом голос, оторвал меня от мрачных мыслей. – Ваш багаж, – рядом со мной висел большой черный куб, на матовой грани которого светилась дружелюбная рожица. – Желаете получить его сейчас, или доставить сразу к вам на дом?

Я махнул перед ним ладонью, в которую был встроен микрочип, отображающий данные моего личного счета, и молча кивнул. Военная пенсия позволяла мне очень многое, хоть и в определенных рамках. Этой самой пенсией военные комиссариаты завлекают к себе новобранцев. Ну конечно, а кто откажется отпахав на свое же государство пять-шесть лет, потом около сотни сидеть на его шее. Впрочем, судя по тому, что им до сих пор нужны "пробирочники" вроде меня, желающих рисковать все равно находится немного.

– Хорошо. Рекомендуем вам воспользоваться услугами транспортной сети «Трубнет», чтобы ваша поездка до дома была быстрой и максимально комфортной.

Нет уж, спасибо. Запихивать себя в черную капсулу и лететь по вакуумной трубе… Я еще не готов почувствовать себя тем, что когда-то давно спускали в канализацию. Уж лучше по старинке: на такси с открытым верхом, ветром в лицо и стаканом прохладительного. Да, все-таки и у мирной жизни есть свои плюсы. Хоть она и до одурения скучная.

Темный куб обволок мой багаж и понес его куда-то в глубину зала, а я медленно побрел к выходу из космопорта. Больше мне тут делать нечего.

Двое солдат в серых экзоброне, сторожившие выход из космопорта, вскинули руки в приветственном салюте. Ветераны боевых действий сейчас, после того, как ученые дали людям возможность жить неограниченное время, в большом почете. Мало кто решался записываться добровольцем, ведь во время обострения отношений Директората и Хеймдрама. Его запросто могли грохнуть, считай, ни за что. А тех, кто все же переступил через страх, не столь уж важно ради чего: денег, славы или идеи, государство поддерживало всеми доступными ему способами. Насколько я знаю, на их визорах, как и на имплантах всех остальных людей, я помечен специальным значком, обозначающим мое звание, срок службы и количество боевых заданий. Бесплатное обслуживание в больницах, доступ на курортные планеты по первому требованию, развлечения на любой вкус, уважение всех окружающих и даже возможность спустя лет десять-пятнадцать вернуться в строй в виде боевого инструктора или вовсе с полным восстановлением в звании – все это обеспечивала мне выслуга. Вот только нужно ли это все?

Стеклянные двери бесшумно разъехались в стороны, пропуская меня на залитую мягким оранжевым светом улицу. Солнце медленно тонуло в древесных кронах, между которыми виднелись крыши низеньких двухэтажных домиков, расплескивая свои лучи на белоснежное здание космопорта и поднимающийся над ним темный силуэт пассажирского шаттла. Небо было удивительно чистым. Ни аэротакси, ни дронов, ни парящей рекламы… Да, тут многое за семь лет поменялось. Пышущий жизнью, шумный, быстрый, сверкающий тысячей огней, подпирающий небо башнями своих небоскребов город превратился в тихое, уютное местечко, больше напоминающее поселок на какой-нибудь курортной планете. Оно, впрочем, и понятно. Правительство разгружало перенаселенные правительственные миры, высылая людей в окраинные колонии. Расширяло сферы влияния и увеличивало добычу необходимых для войны ресурсов. Так что, даже жизнь тут можно считать привилегией.

Мое такси ждало в конце узкой дорожки, упирающейся в широкий пешеходный проспект, по бокам которого выстроились стройные колонны аккуратно постриженных деревьев. Обычный с виду летун, какие вовсю сновали тут семь лет назад. Даже как-то удивительно, что они еще остались. Но это и хорошо. Гораздо лучше, чем эти их новомодные вакуумные трубы.