Виктор перевернул листок и начал что-то быстро писать на обратной стороне.

– Идите к связистам и передайте Хенрикссону, пусть окапываются.

– Лучшим решением для них будет сдаться в плен.

– …И сдаются в плен… – Штефан тяжело вздохнул и отдал листок Анне.

Отнеся записку в командный пункт, Анна вышла на улицу, чтобы пройтись по расположениям рот. Внезапно откуда-то со стороны границы донесся глухой раскат. Для первого весеннего грома было рановато. Затем послышался еще один и еще… Кроме Анны, к звукам прислушались несколько солдат, что курили около казармы неподалеку. Раскаты раздавались монотонно, один за другим, примерно через равные промежутки времени. Минуты через три они прекратились.

– Тринадцать штук легло, – произнес один из военных. – Интересно, чем это били?

– Мощное что-то, такого здесь еще слышно не было, – ответил его товарищ.

Анна понеслась обратно в штаб и спустилась в командный пункт.

– Был прорыв на западном участке?! – с порога бросила она.

– О прорыве не сообщали, – сказал связист.

– Вы слышали только что?.. – Анна неопределенно указала рукой в сторону выхода.

Юный белокурый парнишка снял наушники и ответил:

– А то, стены дрожали.

– Срочно свяжитесь со второй мотопехотной ротой, с их стороны канонада была.

Связист начал нажимать кнопки на древнем аппарате. Наконец, на том конце провода что-то неразборчиво ответили.

– Игрок, это Нарцисс. Что у вас там происходит?

– Ревена пустила в ход реактивную артиллерию, – с шипением отозвался динамик. – У нас все целы. Ракеты легли в поле. Пугают, понятное же дело. Чтобы не расслаблялись.

Анна оглянулась на дверь, которую она в спешке не закрыла. На пороге, скрестив руки на груди, стоял Штефан. Ничего не сказав, он сразу ушел.

***

Каждый день в Альгусе была слышна канонада. Ревена отстреливалась десятком-другим крупнокалиберных снарядов пару раз в сутки – раскатистый, тяжелый звук, идущий не столько по воздуху, сколько в толще земли, отдавался вибрацией стен. Иногда Ноленсия отвечала – и тогда в Альгусе были слышны сдвоенные, более четкие выстрелы орудий.

Порой канонада служила Анне утренним будильником. И в этот раз она проснулась на рассвете. Взрывы в паре десятков километров отлично бодрили, а вызываемое ими подспудное чувство тревоги не оставляло ни малейшего шанса сну.

Анна оделась, умылась и привычно пошла в кабинет Штефана. Тот уже был на рабочем месте и совсем не в духе.

– Оскар мёртв, – сходу произнес он вместо обычного приветствия.

Анна на секунду застыла у двери. Виктор продолжил:

– Его машина взорвалась в глубоком тылу. Это была ДРГ.

– Где это произошло? – спросила Анна. Впрочем, она догадывалась, где, ведь сама накануне передала Ревене информацию о маршрутах передвижения Хенрикссона.

– В километре от поселка Зора, на трассе. Туда уже отправляется комиссия, чтобы всё осмотреть. Вы тоже поедете и всё внесёте в протокол. Спускайтесь, сейчас подъедет машина.

– Есть, – сказала Анна и развернулась, чтобы идти, но тут же остановилась. – Полковник… В каких бы отношениях вы с ним ни были… Я соболезную.

Виктор на пару секунд поднял на нее взгляд.

– Будь осторожна, – тихо произнес он.

Анне до отчаяния хотелось напомнить об осторожности и ему, а лучше – попросить бежать, куда угодно, в горы, в бескрайние глухие леса, в пустынные степи. Она бы нашла его рано или поздно, где бы он ни был, и даже если нет – она бы по крайней мере знала, что он жив. Но честь офицера Ревены никогда бы не позволила ей такое своеволие. Что ждало их дальше? Гидра уже была наполовину обезглавлена, и ее конец приближался стремительно.

К месту гибели Хенрикссона прибыла бронемашина с несколькими офицерами и санитарный грузовик, предназначенный для перевозки наиболее «грязного» груза. Перед комиссией предстал развороченный и обгоревший штабной автомобиль, куски которого валялись в радиусе нескольких десятков метров. Внутри груды черного от копоти металла виднелись два обуглившихся тела: одно застыло на водительском сиденье, второе – на пассажирском.

Анна поморщилась при виде этой отвратной картины, но ей было велено запротоколировать всё происходящее. Она села на камень недалеко от взорванной машины, положила на колени папку с листами бумаги и принялась записывать.

Сначала солдаты запаковали тела в полиэтиленовые мешки и потащили в грузовик, затем офицеры начали осматривать автомобиль, а через несколько минут приказали его перевернуть.

– Взрывное устройство было закреплено на днище, – сказал глава комиссии майор Вундер, которого считали самым опытным специалистом по взрывчатке во всей Ноленсии. – Прямо вот здесь, под сиденьем, где находился полковник Хенрикссон. Повреждений от осколков не вижу. Скорее всего, безоболочное.

– Привели в действие дистанционно, как думаешь? – спросил его другой офицер.

– Для этого им нужно было сидеть здесь и ждать, когда они проедут. Машина здесь не останавливалась. Вероятно, на бомбе был таймер. Или же детонация произошла в момент, когда автомобиль разогнался до определенной скорости. Посмотри, здесь прямой участок дороги.

Пока Анна заполняла протокол, а старшие офицеры продолжали осматривать место взрыва, два лейтенанта отошли от дороги и забрели в лесок. Неожиданно оттуда раздался взрыв. Все немедленно бросились в ту сторону.

– Стойте! Здесь растяжки! – прокричал лейтенант, который шел позади. Он позвал своего товарища: – Арди! Арди, ты цел?

Из зарослей не донеслось ни звука. Лейтенант ошалелыми глазами смотрел в ту сторону.

– Чёрт возьми… Он мёртв…

– Ты можешь выйти оттуда? – спросил его Вундер.

– Я попробую. Чёртову ногу посекло…

Он кое-как выбрался на обочину дороги. За это время Анна сбегала к бронемашине за аптечкой и перетянула ему бедро жгутом. Из раны порядочно хлестала кровь, вся штанина лейтенанта буквально на глазах обретала темно-красный цвет. Раненый почти плакал:

– Арди, дружище, как же так… Эти твари напичкали лес растяжками… Сволочи, чёртовы ублюдки, как же я хочу пустить вам кровь…

Один из офицеров сказал:

– Вряд ли они заминировали весь лес. Просто они знали, где взорвется машина Хенрикссона, и что мы будем здесь. Чётко сработали, гады. Кто-то им явно помогает из наших.

– Так, немедленно возвращаемся в Альгус, – сказал майор Вундер.

– А как же погибший? – спросила Анна.

Майор окрикнул солдат, стоявших возле грузовика, в который погрузили тела Хенрикссона и его водителя. Вояки взяли еще один мешок и отправились в заросли.

Двое офицеров подхватили раненого лейтенанта под мышки и дотащили до бронемашины. Все расположились внутри, солдаты из санитарного грузовика закончили свое дело, и колонна двинулась в сторону части.

По дороге офицеры связались по рации с Альгусом и сообщили о потерях. Вернувшуюся комиссию встречал во дворе части сам Штефан. Анна вышла из бронемашины и отдала ему папку, на которой остались пятна крови.

– Линнегор, идите к связистам, пусть объявят всем ротам срочное построение, – сказал полковник.

Анна кивнула и поспешила в здание штаба. Уходя, за своей спиной она слышала голос Виктора, который, очевидно, обращался к раненому:

– Почему у меня в подчинении такие кретины? Только полный кретин мог полезть в кусты и напороться на растяжку!

– Мы обследовали местность, полковник… – неуверенно пробормотал пострадавший лейтенант.

– Мест в госпитале и так не хватает! Может, мне добить тебя?.. – последовал ответ.

Дальше Анна не слышала тираду Виктора, но внутренне приготовилась вздрогнуть от очередного выстрела. Она даже удивилась, что он не последовал.

Анна выполнила указание Штефана и уже через десять минут стояла рядом с ним на плацу. Напротив выстроились «коробочки» рот.

– Приказ всем: обустроить третью и четвертую линии обороны на всей протяженности границы, – объявил Штефан, стоя за трибуной. – Командирам рот обеспечить необходимое количество личного состава, инженерной роте предоставить технику для строительства блиндажей. Подразделения из тыла перебросить к передовой.