Девушка вздрагивает, когда он легонько прикусывает ее сосок, и инстинктивно хватается за его шею, не сумев сдержать полу-болезненный стон. Ивэн почти урчит, довольный ее реакцией, посасывая ее сосок, а его руки гладят ее спину, ягодицы и медленно стягивают вниз колготки. Когда она находится уже в полнейшем беспамятстве, ей кажется, что в мире остались лишь она, он и чувства, что они дарят друг-другу. Его прикосновения медленные и даже томительные, Гермиона думает, что вскоре просто растечется лужицей у ног Розье и сама будет просить, нет, умолять его о большем, но тот, будто бы услышав ее мысли, упирается стоящим колом членом между ее ног, так что Грейнджер готова расплакаться от осознания того, что их друг от друга разделяет такая, казалось бы, маленькая и незначительная преграда.

Когда она начинает ерзать, совершая безуспешные попытки избавиться от вещей, что до сих пор надеты на нее, Ивэн властно останавливает ее и сам медленно, просто мучительно медленно, снимает с нее колготки с кружевным бельем. Шатенка смотрит на него затуманенным взглядом сверху-вниз, чувствуя свою власть над ним, и Розье, замечая ее настрой, решает подыграть, начинает поцелуями подниматься наверх. Он целует ее икры, колени, внутреннюю сторону бедер и останавливается у ее промежности, поднимая на нее слегка прищуренный взгляд.

И она не выдерживает, резко тянет его вверх и целует в губы, не желая отвлекаться на что-либо, чувствуя неутолимый голод и желание. А он лишь тихо смеется и обнимает ее так нежно и искренне, что девушке кажется, что она умрет в этот момент. Мягко гладя ее по волосам, Ивэн пристраивается у ее входа и шепчет ей что-то, но Гермиона не слышит, крепко обхватив его плечи, она ждет того момента, когда он наконец окажется в ней.

Он входит достаточно резко, срывая короткий крик с ее губ, и замирает, наслаждаясь теснотой, и лишь затем начинает плавные движения тазом. Его действия заставляют ее задыхаться от неутолимого возбуждения, Грейнджер нетерпеливо движется ему на встречу, но русоволосый не спешит прибавлять в темпе, наоборот, он движется нарочито медленно, заставляя ее зло пыхтеть и царапать его спину. Когда Гермиона сжимается вокруг его члена, он стискивает зубы, но ничего не говорит, зато его рука ложится на ее промежность и начинает массировать клитор, от чего Грейнджер уже не может спокойно сидеть: она громко стонет и извивается под ним, ее ноги сводит от прилива удовольствия, и она резко закидывает их ему на плечи, меняя угол проникновения. Розье приподнимает одну бровь, удивляясь ее проделке, но, все же, сжалившись над ней, ускоряется, прижимая ее ближе к себе.

Ком возбуждения, копившийся в низу живота все это время, готов был взорваться в любой момент, и девушке казалось, что соверши Розье хоть какое-нибудь резкое движение, она просто исчезнет, растворится в нем, а он, умник, кажется, только этого и желал, входя в нее с особым неистовством так, что Грейнджер не могла сдерживать, становившиеся с каждым разом все более громкими, стоны. Отчаянно хватаясь за его волосы, она пыталась не прерывать зрительного контакта с Ивэном, который не был сейчас похож на привычного строгого начальника. Разве мог тот вытворять с ней нечто подобное? Раньше она ответила бы “нет”, но не теперь.

Когда его дыхание стало совсем прерывистым, он, уткнувшись носом ей в шею, ускорил движения, буквально вдалбливаясь в нее. Гермиона вздрогнула всем телом, изгибаясь и, грубо притянув его к себе за волосы, заглушила собственный глухой стон в поцелуе. Почувствовав ее состояние, Розье стал двигаться с каким-то отчаянным рвением и вскоре, резко выйдя из нее, кончил, забрызгав ее грудь и живот. Обессиленный, он упал в кожаное кресло, едва ли дыша. Когда Грейнджер осторожно привстала, Ивэн, схватив ее за руку, притянул к себе и усадил на колени. Так они просидели минут десять, пытаясь успокоить биение сердец.

— Думаю, нам следует вымыться, — выразил логичную мысль парень, лениво поглаживая ее по волосам. После ее кивка, он, взяв ее на руки, поднялся и пошел в сторону своего кабинета. — Ты уж прости, что я задержал тебя допоздна, — хмыкнул он, вызвав усмешку на ее лице.

— Ничего, — махнула Гермиона рукой, когда он поставил ее на холодный кафель. — Мне даже понравилось.

— О, тогда мы можем продолжить… — усмехнулся русоволосый, притягивая ее к себе.