Высыпав его содержимое на свои колени, он схватил первую попавшуюся фотографию и застыл, увидев счастливо улыбающуюся мать, которая прижимала его, маленького, к груди. Перевернув фото, он увидел дату. Значит, здесь ему три года. Аккуратно отложив ее, парень взял другую и так просмотрел еще четыре фотографии, пока не остались последние две. Взяв ту, что лежала поверх другой, Кагами с трудом смог сдержать слезы, подступившие к глазам.

Он помнил тот день так, будто это было вчера. Его поступление в школу… Мама держит его за руку, а отец стоит сзади нее, выглядя как всегда отстранено, а по другую сторону от него Сузуме, которая попала в кадр случайно…

Выронив фотографию, он опустил голову и зарылся пальцами в волосы, больно дергая их. Значит, все это время он жил во лжи… В горле встал комок, и парень не мог сделать вдох, чувствуя, что задохнется от эмоций, наполнивших душу. Было больно и обидно так, что хотелось разрыдаться и искать успокоения в теплых объятиях матери, но он не мог позволить себе подобную слабость. Медленно подняв взгляд на выжидающего директора и Казехаю-сана, Кагами задал лишь один вопрос:

— Зачем? — голос дрогнул, но он смог сдержать слезы, напрягшись всем телом.

— Энджи давно тяготел из-за Нишины и завел себе жену на сторонке. Ему было только выгодней от того, что умрешь, — процедил Канаме-сан, сверкнув глазами.

— Жена? — едва слышно выдохнул парень, уже не до конца вникая в смысл услышанных слов.

— Он женился на ней в то время, как еще был женат на Нишине. У него от нее четверо детей, — кинул мужчина, положив руку ему на плечо. — Тебе трудно слышать все это, но ты имеешь право знать, Кагами, — Казехая поднял на него бездумный взгляд и молча слушал то, что он говорил. — Я пришел бы за тобой раньше, но мне пришлось быть осторожным, так как Энджи все еще следит за мной, боясь того, что раскрою тайны его прошлого. Если бы Аои-сан не связался со мной…

— Я сразу заподозрил неладное, когда прочитал досье Казехаи-куна, а, зная о темных делах Санады, мне не стоило особого труда сложить все вместе и понять, что якобы умерший сын Старателя — это Кагами, — проговорил директор.

— И? Что теперь?… — внезапно подал голос парень. — Вы пришли сюда, перевернули весь мой мир, и что вы предлагаете мне дальше делать? — спросил Кагами, чувствуя начавшую бурлить в груди злость.

— Я хочу забрать тебя к себе, — проговорил Канаме-сан, сильнее сжав его плечо. —Если ты, конечно, хочешь этого.

— Вы говорили, что мой отец следит за вами, — хмуро начал парень. — Разве он не поймет, кто я?

— Я усыновлю тебя, но тебе придется некоторое время жить одному, — разъясни мужчина — Конечно, я буду навещать тебя.

— Хорошо, — кивнул Кагами, после недолгой паузы. — Я согласен. — сказал парень, подняв взгляд на дядю.

— Я очень рад, — серьезно проговорил Канаме-сан. — Сколько времени займет оформление документов, Аои-сан? — спросил он, повернувшись к директору.

— Около двух недель, — ответил тот. — Мы обязательно сообщим вам, когда все будет готово.

— Могу я идти? — подал голос Кагами. — Я не особо хорошо себя чувствую, хотелось бы пойти в медпункт.

— Конечно, — кивнул дядя, переглянувшись с директором. — Нам еще есть, что обсудить с Аои-саном, но потом я обязательно посещу тебя там, — парень равнодушно кивнул на слова дяди и, поклонившись, ушел, оставив их наедине. — Не очень-то он рад мне, — недовольно хмыкнул мужчина, приняв бокал с виски, протянутый другом.

— Ну, знаешь ли, у него шок, — проговорил директор, отпив немного.

— И все же, ты уверен, что он безопасен? — недоверчиво спросил Канаме, откинувшись на спинку стула.

— Да, он достаточно стабилен, — кивнул Ватанабе. — Как видишь, он не проявил признаков агрессии во время беседы.

— А что насчет его квирка? Мне не нужно, чтобы в один день меня сожгли, — фыркнул мужчина.

— Для того, чтобы проблем не возникло, я пришлю доктора, который будет следить за его состоянием. Думаю, ты сможешь найти пустырь, где он сможет немного потренироваться, — хмыкнул директор, внимательно наблюдая за нервным другом.

— Будет жаль, если он не справится, — проговорил Казехая, устало прикрыв глаза.

— Поверь, все пройдет гладко, — заверил его мужчина, наливая себе еще. — С должной подготовкой и мотивацией, он сможет победить его.

— Поверю тебе на слово, — вяло ответил Канаме. — Нужно будет сказать Хараде, чтобы он приглядывал за ним.

— Ну, до этого еще есть время, а пока… — протянул директор, вытащив из ящика папку. – Нам нужно подписать соглашение, — с улыбкой проговорил он, протянув ее Казехае.

***

Выйдя из кабинета директора, он пошел по пустому коридору, не разбирая дороги. Единственной мыслью, бившейся в голове и заполнившей все сознание, была правда, раскрывшаяся перед ним. Отец… человек, которым он всегда восхищался, который заботился о нем, был для него строгим, но справедливым учителем, бросил его на пороге смерти, отказался от него и ушел к другой семье. Ему не хотелось в это верить, но парень понимал, что врать Канаме-сану не было смысла.

Эта мысль съедала его изнутри, казалось, что он сейчас попросту испепелит самого себя: несмотря на таблетки, выпитые им с утра, Кагами чувствовал пламя, бурлившее где-то в глубине души, взъяренное и черное. Но самым ужасным было осознание того, что отец делал все это в то время, пока счастливо жил с ними. Мама… она так любила его, а он… о-он…

Стиснув зубы, парень открыл первую попавшуюся дверь и вбежал в помещение, оказавшееся подсобкой. Быстро прикрыв дверь, он сполз на пол и наконец дал волю накопившее боли и злости. Аномально горячие слезы катились по щекам, оставляя на них саднящие следы, но он едва ли обращал на это внимание, захлебываясь от ненависти ко всем на свете и, прежде всего, к отцу.

Как он мог так поступить с ними? Мама верила ему, и он предал ее доверие, просто вычеркнув их из своей жизни. Когда он стал таким? Кагами не знал, да и, не было это теперь важным после всего, что произошло.

Почти шесть лет он жил в заблуждении, считая свое прошлое выдумкой детского сознания, и теперь понимал, что не так уж и далек был от правды. Вся его жизнь строилась на сладкой лжи, и он жил в ней, радуясь каждому мигу, проведенному с отцом и матерью, но, в один миг, его мир разрушился, и вот, теперь он стоит лицом к лицу с горькой и неприглядной правдой, сломленный и почти обезумевший. Что ему остается? Стоило ли влачить бессмысленное существование или же покончить со всем этим здесь и сейчас, исполнив желание отца? Ведь он умер там, в спальне матери, уже давно…

«Живи…»

Один раз он уже умер и воскрес, что ему стоило пройти через это еще раз?

Ничего…

Все это время он неосознанно продолжал следовать пути, показанному отцом, но теперь это уже не имело смысла.

Он сожжет все до тла и возродится вновь, но уже не собой, а кем-то совершенно другим, лишенным всего и живущим лишь из-за желания матери, любившей его когда-то.

========== Глава VI ==========

***

На темном пустыре, едва освещенном тусклым светом от фонарей, находились двое людей. Один из них стоял чуть поодаль от другого и пристально наблюдал за его движениями, будучи готовым остановить паренька, если что-то пойдет не так.

Шприц в шею – как сказал врач, или можно по старинке – просто ударить в затылок, но лучше не вредить пацану – Казехая ведь не доплатит и плевать ему, что он рискует жизнью, следя за его новоприобретённым племянником. Огня Харада боялся мало: одежка на нем была соответствующая, но шрамы у Казехаи-младшего были довольно красноречивыми, и он не мог быть уверен в том, что покрытие выдержит, а уж, если пацан ненароком спилится, то будет вообще пипец.

Прошло где-то с месяц, как Канаме припряг его к «приглядыванию» за племянником, которое, по сути, было слежкой: было видно, что он ждет всяческого подвоха от него и потому боится оставлять его наедине, что, по мнению Ватару, было вполне оправдано. Ему Кагами показался странным: было в нем что-то, что настораживало, и хотя тот вел себя сдержанно, за его маской равнодушия Харада видел, по крайней мере, психа. Он был практически уверен в своем видении: уж слишком спокойно себя вел племянник начальника так, будто его ничего не волнует, а это было верным признаком шизанутости, хоть пока и тихой.