Вновь попадаю в Лукоморье.
Что вижу? Новое подворье,
Изба стоит, что краше прежней,
А рядом дева. Взглядом нежным
Вдруг приглашает на порог.
И устоять я здесь не мог.
Прошёл в хоромы. Пахнут краской.
Неужто я, зазванный лаской,
Не побоявшись пересуды,
Скандалов и битья посуды,
Вновь посетил волшебный дом?
Хоть думал часто я о том…
Я так устал от мыслей бренных,
В произведениях нетленных,
Стараясь вывернуть наружу
Всю суть свою. Свою всю душу,
Что юной деве подарил,
А после так себя корил…
Я вижу альков пред собою.
Меня манит он, я не скрою,
Фантазии во мне рождает.
Что суждено? Разве кто знает!
Ведь в предвкушении чудес
Вернулся вновь я в чудный лес.
Она в дверях стояла молча.
С огнём в глазах, голодных, волчих.
Как будто съесть меня готова.
Но это было всё. И снова,
Лишь в лес вошёл – скорее к ней,
Магнита тянет что сильней.
На ней наряд почти прозрачный,
А я нахмурился и мрачный
Смотрел на ткань, что невесома,
Хоть в теле чувствовал истому,
Стараясь ревность всю убрать.
Что было? Лучше мне не знать.
Я сделал шаг. Она молчала.
Смотрела и не отвечала.
Вдруг лёгкий ветерок с порога.
Взметнулась ткань, открыв дорогу,
Что в шёлке пряталась слегка.
И, словно крылья мотылька,
Улыбка губы озарила.
Она как прежде стала милой,
Кого я вспоминал в разлуке,
Чьи представляя нежны руки
К щекам своим прижать мечтал.
Я любовался. Не дышал…
Я протянул тихонько руку:
Дотронуться б! Но тут от стука
Я вздрогнул. Ворон на оконце
Взлетел и заслоняя солнце
Уставился, лишь «Кар» сказав.
Иль может в спешке я не прав?
Его прогнать я не пытался.
Взгляд перевёл и постарался
Вновь погрузиться в то, что было.
Она стояла, как застыла.
Огнём горели лишь глаза.
Вот всполох грома, и гроза
Её словно толкнули в спину.
Один лишь шаг, и вновь застыла.
Как лебедь протянула руку
Ко мне навстречу, и разлука
Враз отступила между нас.
За окнами уж свет погас…
И вновь раскат её толкает,
От ветра платье вверх взлетает,
Передо мной живое тело.
Не устоял. Шагнул я смело,
К себе прижал, срывая ткань.
И прошептал:» Моей ты стань».
Она в ответ лишь промолчала,
Но вот дыханье глубже стало.
И аромат пошёл от кожи…
Как хороша она. О, Боже!
Волшебна и прекрасна стать.
Не удержаться! Целовать
Её я начал от коленей…
Она в истоме? Или в лени?
Стояла статуе подобно,
Стерев, что было столь условно,
Позволив мне себя любить,
С одним условьем – не корить.
Я целовал её всё выше,
Вот с придыханием уж дышит.
Откинулась под альков белый.
Порыв мой стал куда как смелый…
Сквозь веки вижу я огонь…
Но лишь к губам: «Вот их не тронь.
Сгоришь как в огненной гиене,» –
И словно набегают тени,
Крылом прикрыть стараясь тело.
Нет. Не отдам. Целую смело.
С усилием стремлюсь к устам.
Победа здесь, победа там…
Она в руках как птица бьётся,
Но затихает. Знать сдаётся.
Клыки царапают мне кожу.
Тебе под стать пусть стану тоже…
Лишь искры сыпятся из глаз.
Салютом осыпая нас.
Кровь на постели – ноет тело.
Меня солидно всё ж задело.
Следы клыков, когтей, огня…
Ты будешь только для меня!
Вдруг снова вспышка за окном.
В момент ослеп, но тот же дом…
Клоками волчья шкура сходит.
Мольба в глазах меня уводит
Туда, где было всё сокрыто.
Что стало явью и разбито.
Заставило бурлить что кровь,
И что свело с тобой нас вновь…
Тут ворона я снова вижу:
Тот свил гнездо под самой крышей.
Он осторожен, а во взгляде
Презренье и вниманье. Ради
Остатков пиршества он здесь,
Хоть горд. И соблюдает честь.
Лесная Дева как волчица,
Из ран сукровица сочится.
Её слизать сама не может.
Я к ней. И страха нет. Лишь кожа
Её по-прежнему манит…
Не портят раны дивный вид.
Я, словно волк, схватив добычу,
По телу Девы снова рыщу,
Убрав всю кровь из каждой раны,
Очистив их. И первозданным
Вновь наслаждаюсь бытием,
Мечтая, всё же о своём.
И тут она глаза открыла:
– Ты помнишь всё, что раньше было?
За каждый шаг платить должны мы…
– Да! Я тобою одержимый!
Весь год не мог ни есть, ни спать, –
Она привстала, но кровать
От наших тел тепло хранила.
Глаза в глаза: «Ты помнишь, было…»
Как хороша, и как ранима!
Близка, желанная и любима!
Как можно было устоять?
Теперь уж нечего терять.
И мы меняемся ролями:
Теперь я – волк, и между нами
Барьеры сломаны навечно…
Я знаю, жизнь так быстротечна!
Лишь на мгновение, на миг…
И ворона далёкий крик…
Венчает таинство лесное
Соитие страстей такое,
Что всё в реалии стирает.
И только Дьявол, может, знает,
Что вечность длится словно миг.
А пролетит… И я старик.
А Ведьма в сказках Лукоморья,
Что вдалеке стоит от взморья,
В себя впитав, во мне что было,
Красивой будет вновь и милой.
Я ж буду тихо умирать,
За то, что смел её познать…
Сознанье плавно утекает.
Никто судьбы своей не знает.
Я так любил! И умираю…
Я сделал выбор, и я знаю,
За всё всегда должны платить.
Но вдруг волчицей стала выть
Та, что родней мне всех на свете.
«Зачем нужны мне жертвы эти?!
Всего за ночь одну со мною…
Терять тебя нет сил! Не скрою,
Что проклят был давно мой род.
Легко могла убить. Но вот
Теперь сама попалась в сети.
Прошу, родной! На этом свете
Меня ты оставлять не смеешь…
О. Боже! На глазах стареешь!» –
Вскрыв вену, кровь мне льёт в уста.
Я ощущаю, что устал.
Уснуть хочу, уйти в забвенье,
Ей жизнь отдав без сожаленья…
Солёный привкус не пускает.
Кровь на губах как сахар тает.
И держит, держит на плаву…
Где я? В бреду? Иль на Яву?
Свет пробивается сквозь веки.
Мне чудятся леса и реки.
Но вижу всё кроваво красным…
«Держись, родной,» – твой голос ясно
Доходит через пелену.
Я у тебя давно в плену.
Весь год с последней нашей встречи,
Когда попал в твой дом под вечер,
В лесах гуляя Лукоморья,
Наткнулся вдруг я на подворье.
Увидел и остолбенел.
Поближе подойти хотел:
Твои глаза горели ясно…
Сама была ты так прекрасна!
Я сделал шаг – сказала тихо:
«Уйди. Не то разбудишь Лихо.
Ну а не сможешь позабыть –
Пусть год пройдет. Тому и быть.»
Не мог забыть о той я встрече.
Дни, словно груз, легли на плечи.
Я их считал, всё подгоняя,
Лишь о тебе одной мечтая.
И хоть предвидел я итог,
Но как я отказаться мог?
Связаться с Ведьмой ведь опасно…
Но я любил настолько страстно!
Зов плоти заслонял все мысли:
Жить без тебя, что жить без смысла…
Не мог я разуму внимать…
И вот – мне время умирать.
«Держись, родной! Еще немножко!
Уж солнце всходит, и в окошко
Свет пробивается легонько.
И жизнь вернется потихоньку».
Я ощущаю привкус слёз.
Так хорошо мне в мире грёз!..
Туман из красного стал белым,
Хоть голова покрыта мелом.
Жизнь возвращается, и сила…
Неужто Ведьма воскресила?
И глаже стала кожа рук,
Я различаю цвет и звук…
– Зачем ты мне вернула силу?
– Я никого так не любила.
Ты сам пришёл, по доброй воле,
Проклятье сняв, и поневоле
Мою ты душу отпустил.
И лес меня за то простил…
Метнулась снова тень под крышей.
Там черный ворон. Он всё слышал.
Он удручен: ведь нет добычи.
Я ей не стал. И для приличья
Он «Кар» сказал и улетел.
Ему теперь до нас нет дел.
