Я громко стону, когда он входит в мою киску сзади, не давая мне ни секунды, чтобы привыкнуть. Томас сразу же начинает вколачиваться в меня и трахать, как дикое животное. Мой язык подается вперед, чтобы увлажнить губы, но я, кажется, не могу втянуть его обратно. Чувствую себя проклятой шлюхой под кайфом от похоти, и мне наплевать.

Он вбивается и вбивается, пот скатывает по моей спине, а щеки начинают гореть. Моя киска сжимает его член, отчаянно желая кончить, отчаянно желая большего. Когда я нахожусь на пределе и втягиваю вдох, Томас выходит из меня.

Только чтобы выдавить что-то холодное и влажное на мой анус.

А потом прижимается концом к нему.

— Помнишь, что ты чувствовала с пробкой? Это то же самое, только другое. Больше. Полнее. Длиннее. — Он толкается внутрь, и я задерживаю дыхание. — Сильнее.

Ничтожный крик вырывается из моего горла, когда он входит в меня, мой вход так плотно обхватывает его ствол.

— Прими его как хорошая девочка, Хейли, и я позволю тебе кончить. Ты бы хотела этого?

— Да, сэр, — стону я, когда он толкается глубже.

— Почти все… — стонет Томас, его член ощущается очень большим, и мне кажется, что он не войдет полностью. Когда он достигает основания, его рука ложится на мою задницу, и он говорит: — Хорошо... Теперь скажи мне, если тебе больно, и я остановлюсь, но не кричи, если не нужно. Ты почувствуешь наполненность, но через некоторое время тебе станет приятно, а потом ты не захочешь ничего другого, поверь мне.

— Да, сэр, — говорю я с небольшим вдохом.

Но это не готовит меня к тому, когда он начинает двигаться.

Медленно, он выходит и толкается в меня. Я начинаю чувствовать, словно по моей заднице бьют, хотя он продвигается совсем немного. Это похоже на пробку, только намного больше, и его член во мне заставляет меня ощутить, что я могу взорваться. Дело также может быть в моей киске, так как напряжение делает пульсацию еще сильнее, чем раньше.

— Знала бы ты, как приятно ощущать твою задницу вокруг моего члена, Хейли, — Томас толкается внутрь и назад, сжимается пальцами кожу, впиваясь ногтями.

Я прикусываю губу и двигаюсь вместе с ним, когда удовольствие увеличивается. Вскоре я привыкаю к тому, что он внутри меня, и стону вместе с ним.

— Черт возьми…

— Хмм… уже хорошо, да? — протягивает он и хватает галстук вокруг моих запястий. — Стоило взять твою задницу раньше.

Он использует галстук как поводья, врезаясь в меня сзади так сильно, что мое лицо трется по ковру. Я чувствую себя грязной, но люблю каждую пошлую секунду этого.

Один из его пальцев ныряет между моих ног, и Томас начинает играть с моей киской.

— Проклятье, ты такая влажная, — у него вырывается смешок. — Грязная маленькая девочка. Я собираюсь наполнить твою задницу спермой.

Он щелкает по моему клитору, пока я не начинаю задыхаться, горячий жар поднимается по моей спине, пока я не умираю от желания кончить. Все мое тело дрожит от желания и нужды, мозг превращается в кашу.

— Кончи для меня, — рычит он. — Кончай! Сейчас!

Его пальцы и голос — все, что мне нужно, чтобы развалиться на части. Прямо там, на его члене, похороненном глубоко во мне. Мой стон даже близко не звучит так громко, как его, когда он в последний раз толкается в меня. Теплый поток его семени, наполняющего меня, ощущается как блаженство, и я так сильно кончаю от самой мысли об этом, что почти падаю в обморок. Настолько это хорошо.

— Черт… — он стонет, толкаясь в меня на всю длину еще несколько раз и до сих пор изливаясь в меня. Чем глубже он входит, тем медленнее изливается, пока не вытягивает член, который становится вялым на моей коже. Я дышу рвано, наше дыхание тяжелое, когда он натягивает галстук и тянет мое тело к себе.

— Боже… — бормочет он, развязывая ткань вокруг моей головы. — Ты меня уничтожишь.

Когда снова включается свет, я пару раз моргаю, все еще чувствуя головокружение от грубости и сладкого блаженства.

Томас развязывает мои запястья, и я чуть не падаю на пол, но он крепко прижимает меня к своему телу.

— Держись… — шепчет мне на ухо, обхватив руками за талию. — Ты отлично справилась. — Слышу, как он вдыхает запах моих волос, и затем мягко целует в шею.

Откидываюсь в его объятиях, уставшая и полностью поглощенная его страстью.

Одной рукой он берет меня под колени, а второй — под спину, и поднимает, вставая и сам. Я задыхаюсь, втягивая столь необходимый воздух, поскольку он несет меня в ванную.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я.

— Я довольно грубо трахнул тебя… Сейчас нужно о тебе позаботиться.

— Зачем? — бормочу я, все еще немного в тумане. — Нет надобности. Разберусь с душем сама.

Он ставит меня в ванну и включает воду, позволяя ей стекать на нас обоих.

— Я знаю, но только потому, что ты можешь, не значит, что должна. Иногда тебе стоит позволить другим побаловать тебя.

Улыбаюсь и качаю головой, когда Томас выдавливает немного геля, размазывает его по ладоням, а затем начинает растирать пену по всему моему телу.

— Я и сама могу помыться, — говорю, глядя ему прямо в глаза, когда его руки спускаются по моей груди.

— Знаю, но хочу это сделать, — Томас хватает меня за запястье, когда я пытаюсь отнять у него бутылочку. — Позволь мне.

Его слова прекрасно затыкают меня.

Не из-за строгости в его голосе, а из-за вложенного контекста.

Томас не просто хочет трахать меня, пока не насытится. Он дошел до того, что хочет заботиться обо мне. Заставить меня чувствовать себя хорошо.

Больше нет сопротивления с моей стороны. Хватит бороться с его доминированием.

Я прекращаю это делать, потому что причин больше нет.

Бессмысленно отрицать тот факт, что я полностью и совершенно влюбилась в него.

В этого мужчину… моего профессора. Моего учителя.

Покончив с душем, он даже обтирает меня полотенцем, проявляя особую осторожность с саднящими местами. Он точно знает, где болит, просто глядя мне в лицо, когда прикасается к определенному месту. Старается, будто ласкает что-то ценное для него, и я не могу не улыбаться каждому его взгляду.

Мы возвращаемся в гостиную, и я собираю одежду с пола, а он бросает свою в корзину для стирки. Начинаю одеваться, но слышу его голос прямо позади меня.

— Что ты делаешь?

— А на что похоже? — отвечаю вопросом на вопрос. — Одеваюсь, мне же домой ехать. Ты же не ждешь, что я вернусь голышом? Это было бы жестоко. То есть я многое для тебя сделаю, но мой ответ на такую просьбу будет что-то из рода «пошел нахрен».

Томас смеется и обнимает меня за талию, притягивая для мягкого поцелуя прямо под ухом.

— Расслабься. Я не прошу у тебя ничего… разве что остаться.

Вдох.

Остаться.

Томас только что сказал это вслух, или я нафантазировала?

Он становится передо мной, берет за руку и ведет в спальню. Я спотыкаюсь, идя за ним и чувствуя себя потерянной овечкой, когда Томас подводит меня к своей кровати. Не сопротивляюсь, когда он притягивает меня ближе и садится, подтягивая меня к своим коленям. Все, что я могу, — это посмотреть в его красивые глаза, когда он тянет меня к себе на кровать. Моя голова покоится на его груди, а его рука — на моей спине. Наши обнаженные тела так близко, дыхание звучит в унисон. Темнота и тишина в комнате захватывают, но это не заставляет меня чувствовать себя одинокой или бояться.

Сердцебиение Томаса наполняет меня теплом, его ароматом окутывает, и в этот момент, всего на несколько секунд, я больше не чувствую себя его ученицей.

— Что это значит? — спрашиваю я, нарушая тишину.

— Что?

— Мы…

Он поворачивает голову ко мне, его пальцы все еще нежно барабанят по моей коже.

— Ты имеешь наше совместное нахождение в постели?

Я улыбаюсь и провожу пальцами по его груди.

— Это тоже… ты ведь никогда не просил меня остаться.

— Никогда? — Он обдумывает это. — Хммм… Ну, все бывает впервые.

— Я знаю. Мне просто интересно, что это значит. Точнее, что значит именно это? Мы, вместе. — Я действительно не знаю, как назвать происходящее, не походя на одержимую. Или не пугая его до такой степени, что он меня прогонит.