Слепой. Замерзший. Грохот, оглушение, удары, боль.

Первое, на что обратил внимание Рид, когда очнулся, это то, что мир был черным – он ничего не видел. Едкий запах какого-то химиката застрял у него в носу. Он попытался размять пульсирующие конечности, но обнаружил, что руки связаны за спиной. Ему было холодно, хотя ветер больше не ощущался. Просто холодный воздух, словно он сидел в холодильнике.

Медленно, словно в тумане, в памяти начали всплывать моменты случившегося. Три мужчины с Ближнего Востока. Мешок на голове. Укол в плечо.

Рид запаниковал, пытаясь освободить конечности. Боль сковала его запястья в том месте, где наручники впивались в кожу. Лодыжка пульсировала, отдавая во всю левую ногу целиком. В ушах ощущалось давление и он не слышал ничего, кроме ревущего мотора.

Всего на долю секунды в животе возникло чувство падения – результат резкого вертикального ускорения. Рид был на самолете. И, судя по звуку, это был не обычный пассажирский самолет. Грохот, сильно ревущий двигатель, запах топлива... Он понял, что находится в грузовом отсеке.

Как долго он был без сознания? Что они ему вкололи? В безопасности ли девочки? Девочки. Слезы застыли у него на глазах и он понял, что искренне надеется на то, что полиция услышала достаточно во время его звонка и прислала кого-то в дом...

Лоусон покрутился на металлическом стуле. Несмотря на боль и хрипоту, он рискнул заговорить.

– П-привет? – произнес он едва шепотом. Прочистив горло, он попытался еще раз. – Есть здесь кто-нибудь?

В этот момент он понял, что шум двигателя заглушит его слова для всех, кто находился в стороне.

– Есть здесь кто-нибудь? – выкрикнул Рид. – Пожалуйста... кто-нибудь, скажите мне, что...

Резкий мужской голос прошипел что-то по-арабски. Рид вздрогнул. Мужчина находился достаточно близко, всего в паре метров от него.

– Пожалуйста, просто объясните, что происходит, – умолял он. – Что происходит? Почему вы делаете это?

На этот раз крик раздался справа, снова по-арабски. Рид вздрогнул от неожиданности. Он понадеялся, что тряска самолета как-то скрыла его нервозность.

– Вы взяли не того, – продолжил он. – Чего вы хотите? Денег? У меня их практически нет, но я могу...

Чья-то сильная рука железной хваткой опустилась на его плечо и через мгновение он слетел со своего стула. Рид пошатнулся, пытаясь встать, но турбулентность и боль в лодыжке помешали. Колени согнулись и он снова упал.

Нечто твердое и достаточно тяжелое ударило его в солнечное сплетение. Боль, словно паутина, расползлась по всему телу. Рид попытался что-то сказать, но смог издать лишь невнятные рыдания.

В этот момент чья-то нога достигла его спины. Затем еще удар, в подбородок.

Несмотря на все происходящее, странная мысль резко поразила его. Эти люди, их голоса и удары: все напоминало личную месть. Он чувствовал, что его не просто бьют. Его ненавидели. Эти парни были очень злы и их гнев был направлен на него, словно он стал целью какой-то невидимой указки.

Боль медленно утихала, уступив место холодному оцепенению, которое целиком поглотило тело Лоусона и он вновь потерял сознание.

*

Боль. Жгучая, пульсирующая, ноющая, обжигающая.

Рид снова очнулся. Воспоминания прошлого... Он даже не знал, сколько времени прошло, был ли сейчас день или ночь, где он находился. Но воспоминания нахлынули потоком: разрозненные, словно кто-то вырезал кусочки из ленты кинофильма и разбросал их по полу.

Три человека.

Бокс для вызова экстренной помощи.

Фургон.

Самолет.

А теперь...

Рид решил открыть глаза. Не так уж просто. Появилось ощущение, будто веки склеены. Но даже за тонкой прослойкой кожи он мог разглядеть слишком яркий, раздражающий свет. Он ощущал его тепло на лице и мог даже рассмотреть собственные маленькие капилляры на веках.

Лоусон прищурился. Яркий, белый, обжигающий кожу свет – это все, что он сейчас мог видеть.

«Боже, как болит голова».

Он застонал и, благодаря приступу боли, понял, что челюсть не в порядке. Язык был сухим и опухшим, во рту словно что-то побывало. Кровь.

Рид понял, что с трудом открыл глаза не просто так, они были чем-то залеплены. Одна из сторон его лица была теплой и липкой. Кровь стекла со лба и попала в глазницы. Несомненно это произошло во время избиения в самолете до потери сознания.

Но он мог видеть свет. Мешок с его головы сняли. Даже неясно, хорошим ли это было знаком.

Как только глаза стали привыкать к освещению, он сделал еще одну попытку пошевелить руками. Они все еще были связаны, но уже не наручниками. На месте его удерживали толстые грубые веревки. Лодыжками Рид был привязан к ножкам деревянного стула.

Наконец, глаза приспособились к резкости и стали появляться туманные контуры. Рид находился в маленькой комнатке без окон с неровными бетонными стенами. Было душно и влажно. Достаточно для того, чтобы затылок вспотел, хотя тело оставалось холодным и слегка онемевшим.

Он не мог полностью открыть правый глаз и бросил попытки. Либо его так сильно ударили в самолете, либо продолжали пинать, когда он уже был без сознания.

Яркий свет исходил от длинной галогенной лампы, прикрученной к высокой, тонкой, круглой основе на уровне его лица и направленной прямо в глаза. Если что-то и находилось позади нее, то увидеть это было просто невозможно.

Рид вздрогнул от тяжелого щелчка, раздавшегося из глубины комнаты. Это был звук снятия засова. Петли заскрипели, но с его положения ничего видно не было. С характерным звуком хлопнула входная дверь. Силуэт гостя закрыл собой свет, дав Лоусону возможность насладиться тенью. Он задрожал, боясь поднять глаза.

– Кто ты? – произнес мужской голос, который был чуть выше, нежели у его похитителей, но все с тем же ярким ближневосточным акцентом.

Рид открыл было рот, чтобы объяснить, что он всего лишь профессор истории, что они ошиблись и взяли не того парня, но тут же вспомнил, как его избили до потери сознания, когда он попытался сделать это в прошлый раз. Вместо слов изо рта раздался лишь слабый стон.

Мужчина вздохнул и отошел от света. Что-то проскребло по бетонному настилу. Ножки стула. Гость отрегулировал лампу так, чтобы она не ослепляла Рида, а затем уселся напротив таким образом, что между их коленями практически не осталось свободного пространства.

Рид медленно поднял голову. Темнокожий мужчина с ухоженной бородой был явно молод, максимум около тридцати лет. На нем были круглые серебристые очки и белая куфия – головной убор мусульман.

В голове Лоусона мелькнула надежда. Этот парень казался достаточно умным, не похожим на тех дикарей, которые напали на него и увезли из дома. Возможно, у него получится договориться с этим человеком. Возможно, он отвечал за...

– Мы начнем с самого простого, – произнес мужчина. Его голос звучал мягко и обыденно, как психологи обычно общаются со своими пациентами. – Как тебя зовут?

– Л... Лоусон, – горло охрипло при первой попытке. Он откашлялся и немного забеспокоился, увидев падающие капли крови. Мужчина, сидевший перед ним, поморщился. – Меня зовут... Рид Лоусон.

Почему они спрашивают его имя? Он же уже говорил. Что он сделал не так?

Мужчина глубоко вздохнул и выдохнул. Он уперся локтями о колени, наклонился вперед и сказал почти шепотом:

– Здесь очень много людей, которые были бы непрочь зайти сюда прямо сейчас. Тебе очень повезло, что мы тут вдвоем. Тем не менее, если ты продолжишь врать мне, у меня не будет иного выбора, кроме как позвать... остальных. А у них нет такого сострадания, – выпрямился он. – Поэтому я спрошу еще раз. Как... тебя... зовут?

Как он мог убедить их всех, что он говорит правду? Его сердце бешенно заколотилось, когда Рид внезапно понял, что вполне может умереть в этой комнате. Осознание настигло его слишком внезапно.

– Я говорю правду! – настаивал он. Неожиданно слова полились из него безумным потоком. – Меня зовут Рид Лоусон. Пожалуйста, объясните, почему я здесь. Я не понимаю, что происходит. Я не сделал ничего...