«Я решил, что это самое лучшее применение этим деньгам. Вы найдете здесь платья самых различных фасонов и размеров. А эти украшения послужат легким бонусом к Вашей красоте.
С признанием и безграничной благодарностью за Ваше существование,
Л. Т. Т.»
========== 14. ==========
- Мне становится довольно сложно описывать дальнейшие события, мистер Малик, и Вы должны меня понять. Всё, что я рассказываю Вам, все факты, сведения, я собирал длительное время, многие вещи доходили до меня через третьи руки. Конечно, за общую канву рассказа я Вам ручаюсь своей головой. Но вот о любовных делах героев мне становится судить все труднее и труднее. Но я продолжу, а потом сделаю небольшой перерыв. Говорить так много уже трудно, да и Вам, я думаю, нужен небольшой отдых, чтобы собраться с мыслями и решить, надобно ли Вам услышать продолжение этой истории или мне стоит ее прекратить.
Итак, после блистательного спасения Луи, по Йоркширу разлетелась новая весть. В то время люди жили весьма уединенно, и в общем-то, интерес к жизни у них подпитывали только не бывалые случаи с другими людьми. Если до кого-то доходила весть о том, что, понукаемый кредиторами, отец большого семейства, наложил на себя руки, выбив из-под ног своих табуретку – обществу хватало перемалывать эту историю несколько недель, а то и месяцев, пока не подворачивался под их острые языки новый случай.
Таким случаем в ту пору случилось самоубийство мистера Бернара. Да-да, мой дорогой друг, не делайте больших глаз. Мистер Бернар, тот самый холеный лейтенант, об усах которого можно было слагать любовные поэмы, был найден мертвым в канаве. Он прострелил себе голову. В кармане кителя у него была записка о том, что он проиграл все свои деньги, и ему было решительно не на что жить.
Можете себе представить, в какое изумление эта новость повергла всех здешних жителей, а еще больше – молодого лорда Томлинсона и юную Эрику. Когда эту весть огласил за обеденным столом мистер Бертрам Стайлс, Луи так разнервничался, что трижды ронял столовые приборы из рук.
- Бедный Луи, - сказала миссис Стайлс, после того как Луи выскочил из-за стола, прикрывшись головной болью, - он так раним и так тяжело переживает подобные вести. Бедный лейтенант Бернар. Я слышала, он был очень красив.
Гарри бросил на Эрику беглый взгляд, но она выдержала его с невозмутимым спокойствием, хотя внутри ее всю разрывало от пережитых противоречий. Дождавшись окончания трапезы, она выскочила из кухни.
Она нашла Луи в его покоях, он сидел на конце постели, и явно не замечал ничего вокруг себя. Заслышав появление Эрики, он поднял на нее опечаленные глаза.
- Мне очень жаль, - тихо проговорил он, - но, Эрика. Если бы Вы не помогли мне, сегодня утром полиция обнаружила не его труп, а мой. И Вы прекрасно это знаете.
- Да, я понимаю… - Эрика отвела взгляд. Ей все еще было не по себе от того, как на нее посмотрел лорд Гарри там, в столовой. Ей показалось, что он все понял – и где они были прошлой ночью с Луи, и почему сегодня утром полиция нашла труп лейтенанта Бернара, - но все же. Мы виноваты.
- Нет! – вскрикнул Луи, и подскочив к девушке, положил руки ей на плечи. Она подняла на него глаза. Лицо Луи было серьезным, левый глаз слегка подергивался, губы были бледны и напряжены, - Вы ни в чем не виноваты. Это было самоубийство. Мы ни в чем не виноваты. Он бы все равно не смог отыграться. Забудьте об этом. Теперь, когда Вы живете в этом доме, Вы должны закрывать глаза на такие вещи.
- На какие – такие? – чуть дрогнувшим голосом спросила Эрика. Когда она снова оказалась в этом дорогом, большом, почти что кукольном доме, вся ее решимость, проявляющаяся давешней ночью в игорном доме, улетучилась, и она снова стала чувствовать себя слишком маленькой, слишком чужой, слишком неприметной и ненужной в этом замке.
- На многие, - сказал Луи, отпуская плечи Эрики, - когда-нибудь Вы поймете. Забудьте об этом. Прошу Вас. Вы спасли мне жизнь. Помните об этом.
- Я помню.
- И прошу Вас, не забывайте еще об одной вещи, - Луи нервно сглотнул, - несмотря ни на что, я всегда буду Вашим другом.
Эрике показалось, что за неплотно прикрытой дверью скользнула какая-то тень. Она отступила от Луи на шаг, прислушалась. Но в коридоре уже снова было тихо, лишь раздавались неясные голоса служанок, вытиравших пыль на лестнице.
- Обещаю Вам, мистер Томлинсон, что я никогда не забуду Вашей дружбы.
Выходя из покоев лорда Томлинсона, Эрика столкнулась с Гарри, который направлялся к себе.
- А Вы не так проста, как кажетесь, на первый взгляд, - сказал молодой лорд, чуть щуря своим бесовские глаза. Эрика посторонилась.
- Решительно не понимаю, о чем Вы говорите, милейший лорд.
Гарри улыбнулся.
- Вы решили жить по правилам, установленным в этом доме. Что ж, тем лучше, тем лучше, - и не оборачиваясь, он легкой поступью прошел в свою комнату, оставив Эрику с ворохом угнетающих чувств в душе.
***
Но со временем жизнь Эрики в доме мистера Бертрама Стайлса приобрела спокойное течение. Дружба с Луи заметно облегчала ей ее существование – родители братьев обычно не обращали на нее никакого внимания. Случалось редко, что миссис Стайлс могла одарить ее каким-либо вопросом, который неизменно касался только успехов Найла во французском языке.
Лиама она видела не часто – он вечно пропадал то на охоте, то глотал пыль в библиотеке. И всякий раз, встречая лорда Лиама, Эрика отмечала, что с первой их встречи, молодой мужчина очень сильно изменился. Он похудел, под глазами залегли темные круги, он не всегда отвечал, когда отец или кто-либо из братьев задавал ему какой-либо вопрос. Миссис Стайлс ругала его за чрезмерную страсть к знаниям, но в душе, конечно, очень им гордилась.
В завещании мистера Стайлса Лиам пока был главным претендентом на получение всего наследства.
На втором месте шел Найл.
Затем Луи.
Мистер Стайлс собирался вписать Гарри на почетное место в своем завещании только после его женитьбы на Лауре.
А это дело продвигалось весьма однобоко.
На вечерах, на которых неизменно присутствовала все светское общество, Гарри и Лаура мило беседовали, танцевала пару танцев под восхищенными взглядами публики (как приятно взрослым людям полюбоваться на танец молодости!), а после расходились и каждый проводил вечер в своем углу. Родители объясняли это скромностью и робостью Лауры и неземной любовью Гарри, который даже боялся лишний раз приблизиться к своей нареченной.
Сам же Гарри посмеивался и потирал руки. Еще пара таких выходок, и они избавят его от этой женитьбы. Конечно, как он уже не раз отмечал, сама Лаура чудо как хороша – но в ее обществе Гарри не мог думать ни о чем, кроме как о ее формах, что вскорости ему вовсе наскучило.
Куда как интереснее было наблюдать за Эрикой! Гарри получал истинное удовольствие, то целыми днями не выказывать ей ни малейшего внимания, сторонясь ее и проходя мимо, словно девушки и вовсе не существовало подле него, а то резко менял тактику и за день попадался ей на глаза по пять-шесть раз, бросал недвусмысленные реплики и норовил поймать полный скромности взгляд из-под длинных ее ресниц.
Гарри прекрасно видел, как в Эрику влюблен Найл. К слову, молодой лорд Хоран томился от своей любви, которая прожигала ему сердце, как раскаленной кочергой.
Уроки французского, преподаваемые ему Эрикой, стали для него всем. Найл скорее бы умер, чем признался бы, что в своей комнате хранит небольшую коробочку, в которую складывал самые дорогие его сердцу предметы, словно девочка-гимназистка. Там был и тот листок, исписанный рукой Эрики, который он так часто перечитывал, что скоро уже вместо французских глаголов должны были появится дырки; был огрызок карандаша, который Эрика выронила под стол и не заметила. Был и носовой платок, который выпал у нее из кармана платья, а Найл, смущаясь и робея, не отдал ей его, а присвоил себе, и в минут сладчайшего упоения, прикрывал лицо эти платком, пряча в нем слезы по невысказанной любви.
