– А что? Не стоит?

– Нет-нет. Хуже не будет. Поезжайте!

Не понравилась ему реакция своего агента, но тогда подумал:

«А, может, ревнует, потому что не она сама организовала?»

Но всё же поинтересовался:

– Так как же насчёт цветов?

– Цветов? Андрей! Не тратьте деньги! Обойдётся она без ваших цветов.

Уже знал, что Валя – человек циничный, но он всё же был мужчиной, поэтому решил, что лучше было бы спросить об этом у самой Майи Алексеевны и купить букет где-нибудь по дороге. Уж, на Рублёвке-то должен быть соответствующий магазин. В этом у него не было сомнений. Скорее всего, такое удовольствие будет стоить до утра. Но что делать? Маркетинг собственного творчества требует вложений. Как там хозяйка журнала охарактеризовала салон во время их разговора? Определяет тенденции? Прозвучало что-то в этом роде.

Так и не решив для себя ни одной из возникших проблем, как маятник мотался небрежно одетым у подножья монументального здания сталинской эпохи. В очередной раз взглянул на часы. Три ноль пять. Тут его внимание привлёк «Линкольн», заворачивающий к гостинице. Редкая птица на московских просторах. Здесь предпочитают «Мерседесы» и «БМВ». Разглядывая приближающуюся машину, подумал, что и правильно они делают. Что-то необъяснимо архаичное имелось у американских автомашин представительского класса. Не тянули они за Европой в этом сегменте.

Даже как-то не удивился, когда «Линкольн» подрулил прямо к нему. А он стоял, сунув руки в карманы и не двигаясь, и решал, что делать дальше. Стёкла были затонированы так, что разглядеть, кто находился внутри, не было никакой возможности. Наконец, из передней двери выбрался плотный детина, открыл заднюю и, молча, мотнул головой. Он заглянул внутрь. А там сидела Майя Алексеевна и безразлично глядела в пространство перед собой. По-видимому, не понравилось ей его поведение.

Поместился рядом, и детина захлопнул за ним дверь.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, Андрей Валентинович! – Прозвучал будничный ответ.

Между ними на сиденье лежал букет цветов, причудливо перевязанный цветными ленточками. Кто-то не один час трудился над ним.

Машина тронулась.

– Мне тоже надо купить цветы, – начал он. – Вы знаете…

– Мы уже опаздываем. Подарите этот! От нас двоих.

Её тон не предполагал дискуссий. Взгляд был устремлён в пространство, а он, сидя на сидении рядом, спрашивал себя, как и зачем он оказался втянутым в посещение когда-то одномоментно скандальной литераторши в компании холодной и далёкой от него женщины. Подумал, а не послать ли всё на хрен и не выйти ли из машины на первом же светофоре. Что он потеряет? Посетители парикмахерских не увидят его портрета в журнале? И что? Пусть разглядывают в её издании заголённых девах и мужиков, с намеренно плохо выбритыми рожами. Но так и не вышел. Не решился. А лимузин, между тем, продолжал своё движение по Кутузовскому проспекту. Впереди двое. Один с массивной шеей, которая не помещалась в вороте рубашки, другой с мощным затылком, который вёл машину. А сзади они, отстранённо глядящие в разные стороны.

Молчание становилось просто неприличным. Но о чём можно было говорить, если впереди сидели двое и слушали в четыре уха?

– Что нам предстоит? – Спросил он, чтобы хотя бы с чего-то начать разговор.

– Будете развлекать больную хозяйку, – последовал ответ.

Прозвучало двусмысленно. Он мысленно представил себе, что это могло означать, и ухмыльнулся про себя.

– Заманчивая перспектива. И надолго она больна?

– Недели на три.

– А потом приступит к написанию нового произведения? В постели с кокаином?

– В постели с новым любовником.

Лимузин в это время сворачивал на Рублёво-Успенское шоссе.

– Не думаю, что такая тема раззадорит современного читателя. Описано в ста различных вариантах и во всех подробностях.

– Ну, будет сто первый. Тиражи делает имя, а не содержание.

Цинично, но верно.

Странное впечатление они производили. Сидели двое взрослых людей и, не глядя друг на друга, перебрасывались ничего не значащими фразами с длительными промежутками между ними. И так с перерывами всю дорогу. Ну, просто, как бывшие супруги после развода. Ещё эти двое впереди. Очень напрягали. Он почувствовал просто физическое облегчение, когда добрались до места, и их путешествие завершилось. Понадеялся, что сможет как-то затеряться внутри, отыграть предназначенную для него роль и благополучно исчезнуть.

Особняк оказался домом довольно старой постройки и поэтому выглядевшим несколько несовременным и запущенным. Он чувствовал себя неловко с огромным букетом в руках, но отступать было поздно. Дверь открыла не очень любезная женщина и пропустила их внутрь.

Позволив Майе Алексеевне пройти первой, проследовал за ней в комнату, где группа людей шумно галдела. На секунду воцарилось молчание. Все разглядывали новичков.

– Майечка! Солнышко! Спасибо, что не забыла.

Это проворковала женщина с ногой в белом валенке, сидящая в кресле, а он в это время оглядел присутствующих и понял, куда попал. Теперь стало спокойнее на душе потому, что не потребуется играть в непонятные для него игры. С такими предстояло лишь быть самим собой.

Настала его очередь заявить о себе, и он возвестил:

– От поклонника вашего таланта.

И положил ненавистный букет на колени хозяйки. Они оглядели друг друга, оценивая.

«Муж сбежал. В лихорадочном поиске. Но вокруг только корыстный молодняк».

Так, по своей выработавшейся привычке, он попытался определить тип женщины, с которой пришлось столкнуться в данный момент. А она явно силилась понять, серьёзно он сказал или просто так. Надо было как-то прервать молчание, которое неприлично затягивалось, поэтому, кивнув на ногу в белом, спросил:

– На лыжах в Альпах?

На дворе стоял сентябрь.

– На собственной лестнице, – почему-то радостно возвестила она, кивнув в сторону.

– Надо же! Это так романтично! Все ломают в Альпах, а кто может похвастаться, что в своём собственном доме? Расскажите мне о ваших ощущениях, когда летели вниз. Я их использую в своём следующем романе.

Она уже с изумлением глядела на него снизу вверх, а остальные с интересом слушали. Наконец, хозяйка обернулась к гостям и возвестила:

– А он мне нравится.

И добавила:

– Наглый.

Представление закончилось, и можно было отойти в сторону. Вернее в тот угол, где располагался стол с напитками. А гости в это время загалдели по-прежнему. Плеснул себе коньячку в пузатый бокал, потому что без него не представлял себе, как можно выдержать эту компанию. Говорили все разом. Преобладали женщины достаточно солидного возраста, но весьма ухоженные. Их разбавляла пара мужчин. Лицо одного из них с выпученными глазами было отдалённо знакомым. То ли деятель, то ли писатель. А второй, помоложе, своеобразно одетый и в сандалиях на босу ногу, громче всех что-то кричал про национальную идею. Был уже пьян и всё время тряс патлатой головой.

Вокруг Майи Алексеевны тут же закружились две женщины, явно из окололитературных кругов, что-то ей взволнованно втолковывая. А к нему подплыла солидная дама с вопросом:

– Мне сказали, что вы пишите. Ваша фамилия?

Он назвался. Она задумалась, но явно не смогла ничего припомнить.

– Издана первая книга из серии.

– Ах, так! И о чём вы пишите?

– О будущем.

– У! – протянула она, почему-то разочарованно.

– Знаете! Настоящего настолько много, – и он описал бокалом полукруг в сторону присутствующих, – что хочется уйти отсюда в будущее. Извините!

И чтобы избавиться от неё, направился в сторону издательницы журнала. Извинился на этот раз перед окружавшими её женщинами и спросил:

– Вам принести что-нибудь?

Обе дамы почему-то дружно ему разулыбались, а Майя Алексеевна, взглянув на него с благодарностью, сказала:

– Да. Конечно.

И пошла за ним к столику.

– Воду, – сказала она требовательно.

– «Эвиан» здесь отсутствует. Есть только…