Вскоре мы услышали, как звук двигателя перешел в негромкое бормотание. Сидя на корточках в кустах, мы увидели лодку. Она плыла медленно, и мы инстинктивно еще больше прижались друг к другу. Джеймс сжал в руке автомат. Это было единственное наше оружие против пяти вооруженных до зубов мужчин, сидевших в лодке. Сейчас мы с Кадербхаем поняли, что поступили неосторожно, когда выбросили добытое им оружие. Наши противники обследовали заводь. Один из них показал рукой на примятую траву и что-то проговорил. Они открыли огонь по берегу. Кадербхай с силой повалил меня на землю и закрыл своим телом. Мне нечем было дышать, и я ничего не видела, кроме черной земли перед носом. Джеймс открыл ответный огонь. Только стрелял он прицельно в отличие от нашего противника. Мы услышали предсмертные человеческие крики, тела попадали в воду, и лодка перевернулась.

Кадербхай освободил меня, и мы бросились к воде. Мужчины перевернули лодку, и мы быстро залезли в нее. Вокруг нас плавали тела наших преследователей.

– Они не думали, что у нас есть оружие! Поступить так глупо могли только гражданские – воскликнул Джеймс. – Теперь мы без труда доберемся до гор, если только нас не накроют с воздуха!

– Если бы у них был второй вертолет, то он бы уже был здесь, – заметил Кадербхай. – Смотрите, на них нет шлемов! Похоже, нас преследуют разные люди! Вот чудеса! И кому мы только понадобились?

Мы без труда выбрались на большую воду, и лодка, громко стуча мотором, помчала нас к горам. Десять минут – и мы были на месте, к нашему счастью, никто нас не преследовал.

Меня била мелкая дрожь. В каких-то потаенных уголках моей памяти жили воспоминания о том, как меня преследовали и я пряталась, вот так же содрогаясь от страха, боясь даже дышать! Я точно знала, что никогда в реальной жизни не испытывала ничего подобного. Но я часто видела сон, в котором убегала от преследователей. И вот теперь этот страшный сон стал явью.

Кадербхай уверенно вел лодку к берегу. Джеймс, видя мое состояние, обнял меня за плечи со словами:

– Это сильный стресс, Ирина, поэтому ты дрожишь. Вот, возьми, выпей.

Он достал из рюкзака фляжку и протянул мне. Я сделала несколько больших глотков, жидкость обожгла горло, и я закашлялась. Спиртное сделало свое дело: дрожь прекратилась, и я почему-то расплакалась. Джеймс гладил меня по голове, как маленькую девочку, от этого слезы текли еще больше.

– Вот и хорошо, Ирина, – он убрал с моего лица прядку волос, закрывавшую мне глаза, – плакать полезно. Я бы с удовольствием поплакал с тобой, если бы умел.

От этих слов мне вдруг стало так хорошо, я подумала: «Как классно быть слабой и ощущать заботу! Это именно то, чего мне всегда не хватало!»

Лодка уткнулась носом в песок, и мы вышли на берег. Река впадала в огромное озеро, которое полностью, от края и до края, перекрывало доступ к горам. Кадербхай предложил утопить лодку, чтобы замести следы, но я воспротивилась этому:

– Вы забыли, что я не умею плавать! Как я доберусь до гор?

Джеймс задумчиво произнес:

– Скалы отвесные, мы не сможем забраться на них. И я что-то не вижу ни одной пещеры.

– Значит, все было напрасно?! Скоро нас поймают и убьют? – я в отчаянии стиснула руки так, что костяшки пальцев стали белыми. Мы снова забрались в лодку, подъехали вплотную к скалам, и Кадербхай направил ее вдоль скалы в надежде найти хоть какую-то пещеру. Жара стояла невыносимая, и я предложила мужчинам искупаться. Джеймс разделся и прыгнул в воду. Кадербхай остался нести вахту. Он то и дело всматривался в ту сторону, откуда могут появиться наши преследователи. Джеймс поднял кучу брызг, шумно плавал, барахтался, как ребенок. Потом нырнул и пропал надолго. Я в тревоге всматривалась в воду, и, когда уже потеряла всякое терпение, он вынырнул, тяжело дыша:

– Под водой есть проход под скалы, и с той стороны я видел свет. Это наш единственный шанс на спасение.

– Я не умею плавать! – напомнила я.

– А плавать не нужно, Ирина. Мы с Кадербхаем возьмем тебя за руки и потащим за собой, только набери в легкие побольше воздуха.

Господи, как же мне было страшно! Но оставаться здесь еще страшней!

Джеймс предложил:

– Лодку бросим здесь. Течение унесет ее к морю, это собьет с толку наших преследователей.

Мы втроем взялись за руки и прыгнули в воду. Я зажмурила глаза и почувствовала, как сильные мужские руки понесли меня резко ко дну озера. Мы толчками продвигались вперед, я открыла глаза и увидела, как где-то внизу белел просвет. Вот туда мы и должны попасть. Вода неожиданно стала очень холодной. Отчаянно желая глотнуть воздуха, не зная, доберусь ли я до поверхности, я лихорадочно заработала ногами, чувствуя, как леденящий холод вспарывает меня сотнями острых лезвий. От нехватки кислорода у меня перед глазами все потемнело, и я уже не могла определить, далеко ли осталось до поверхности. Воздух кончился очень быстро, я почувствовала, как вода заполняет мои легкие, а потом стало темно.

– Грея, на планете Первых Воплощений я уже испытывала подобный ужас!

– Да, Ил, многие вещи переходят из одной жизни в другую.

– У меня страх перед водой. Это потому, что я утонула, будучи собачкой?

– Да, так и есть. Твоя душа запомнила те переживания, потому что они были очень сильными.

– Можно ли от этого избавиться?

– Человек может победить любой страх.

– Как я могу перестать бояться воды?

– Почаще заходи в воду. Чтобы справиться со страхом, надо шагнуть в него: боишься собак – общайся с ними, боишься летать на самолете – летай почаще, боишься воды – учись плавать. Страх – это, пожалуй, самая сильная эмоция, которая разрушает жизнь человека. Победить страх можно! Повторяй много раз: я отпускаю страх! У меня отсутствует страх! Я уверена в себе, уверена в своих близких, уверена в завтрашнем дне!

– И это все?

– Нет. Еще надо медитировать. Именно в медитации проявляется божественная природа человека. Когда человек медитирует, он сливается с Создателем.

– Грея, надо рассказать об этом людям!

– Поверь, Ил, эти знания уже пришли на Землю давно. Они открыты тем, кто готов их получить…

Очнулась я на берегу в пещере, сквозь дырку в потолке которой пробивалось яркое солнце. Изо рта и носа у меня текла вода, я сильно кашляла. Перед глазами все плыло. Джеймс сидел возле меня на коленях и помог мне сесть:

– Не волнуйся, Ирина, все позади!

– Я всегда знала, что когда-нибудь утону. Вот так и случилось!

– Ты утонула только немножко, – Кадербхай засмеялся и похлопал меня по плечу, – но теперь будешь жить тысячу лет. Я сам чуть не захлебнулся: мы провели под водой три минуты. Зато теперь мы в безопасности!

Я в ужасе смотрела на воду.

– Я ни за что не пойду назад! С меня хватит!

– Посмотрим, возможно, отсюда мы найдем другой выход, – успокоил меня Джеймс, – и вообще, я собираюсь научить тебя плавать!

– Мне кажется, я больше никогда в жизни не зайду в воду!

Выйдя из пещеры на свет, мы изумленно застыли на месте: не найти слов, чтобы выразить наше восхищение! Когда-то давно, в детстве, я мечтала найти райский уголок на земле, тайный волшебный мир – чудесное место, где всюду растут цветы, журчат ручьи и поют птицы. О таком мире рассказывал Анин папа. И сейчас я увидела его собственными глазами.

По обе стороны глубокого и широкого ущелья громоздились отвесные скалы, с которых сбегали серебряные нити водопадов. Передний узкий конец ущелья был не шире тридцати метров, а затем стены расходились клином, как острие раскрытых ножниц. К дальнему краю долина сильно расширялась.

Над головами порхали яркие бабочки и стрекозы, дно ущелья пересекала в разных направлениях сеть журчащих ручейков. Воздух был теплым, но не жарким. В нем разливались ароматы тимьяна, цветов, разнотравья. Сквозь кроны деревьев тянулся радужными кружевами солнечный свет, сверкающие ручейки сливались в прозрачные озерца, усеянные чашечками сиреневых и белых лотосов.