- Хочу узнать, не соскучился ли по мне наш голубок, - ядовито шипит мне в лицо парень, ехидно выделяя последнее слово. Боже, если бы ты только знал, как меня уже тошнит от этого презрительного взгляда опостылевших зелёных глаз, от его этого шипящего голоса, от самого его существования. Никогда и ни к кому я в жизни ещё не испытывал такой лютой ненависти, как к этому человеку, который слил в канализацию три года моей молодости. Это настолько огромная ненависть, что я искренне желаю ему пойти и сдохнуть где-нибудь долгой и мучительной смертью.
- Не волнуйся, не соскучился, - дерзко выплёвываю фразу ему в лицо и уже разворачиваюсь, чтобы уйти, но меня с силой оттаскивают в сторону, ощутимо прикладывая щекой о ближайшую стену.
- Не хами мне, мразь, - опять шипит он мне на ухо, грубо хватая за волосы и вновь заставляя моё лицо поздороваться со стеной. – Ты сегодня идёшь со мной.
- Никуда я с тобой не пойду, отвали от меня! – как бы активно я ни пытался вырваться из его крепкого захвата, это бесполезно. Сейчас я как никогда сильно жалел о том, что не пошёл в детстве в какой-нибудь клуб единоборств.
- Пойдёшь, как миленький пойдёшь, - противно тянет он и отпускает меня, принимая свою куртку из рук одной из своих шестёрок. Краем глаза замечаю, с какой безысходностью смотрит на меня Антон, но знаю, что он не предпримет никаких попыток помочь мне. Не потому, что ему боязно или что-то вроде того, а потому, что я сам попросил его не вмешиваться в это дело. Мои проблемы только мои, и нечего ещё и другу страдать из-за моей «неправильности».
Спустя пару минут я уже обречённо шагаю за угол здания, подгоняемый едкими комментариями и попеременными толчками со стороны шестёрок этого отморозка. Как же вся эта компания мне надоела. Ладно Кирилл, но у остальных ведь своя голова на плечах, так какого чёрта они продолжают делать то, что и сами считают неправильным? А всё шамовская натура, ведь семья Самойлова достаточно богата, а соответственно и находиться подле него выгодно. Тут уже не до своих принципов, сказали избить педика – бей, не задумываясь, иначе ударишь в грязь лицом.
Меня ни о чём не спрашивают, только бросают различной степени эмоциональности нелицеприятные эпитеты, попутно отбирая сумку и отшвыривая её куда подальше. И вот этот момент самый интересный, ибо начинается шоу. Я не могу сопротивляться, потому что иначе всё станет только хуже, он только больше заинтересуется мной, проявит больше садизма и изобретательности. Если на чистоту, всё моё тело уже превратилось в один большой сплошной синяк, так что, когда меня бьют в лицо или в грудь, это совсем мало ощутимо. Но самое страшное начинается с того момента, как я теряю равновесие, а происходит это обязательно, потому что каждый раз мне кто-то в этом помогает. Дальше следуют уже удары с ноги по рёбрам, что для меня равносильно пытке на электрическом стуле, так как рёбра у меня болят и сами по себе из-за небольшого искривления позвоночника. Однако когда к естественной боли добавляется боль от ударов, я понимаю, что мой болевой порог намного ниже, чем я мог себе это раньше представить.
Искры летят из глаз, когда эта тварь снова хватает меня за волосы и с силой прикладывает затылком о кирпичную стену. Он смотрит с презрением и издёвкой, гадко смеётся и откровенно наслаждается проделанной работой и моим внешним видом.
- Ну вот, голубок, говоришь, не соскучился, а мы по тебе скучали, - ехидно произносит он, картинно поправляя и оттряхивая ворот моей куртки. Наверное, сегодня у него хорошее настроение, потому что после этого меня оставляют в покое, лишь кинув на прощание «До завтра, куколка».
Я хочу, чтобы это завтра никогда не наступило. Спустя несколько минут мне удаётся отойти от состояния нестояния и даже немного привести себя в порядок, умыв окровавленное лицо и руки снегом. Найдя где-то неподалёку свою сумку, я на заплетающихся ногах бреду домой. Как бы там ни было, сегодняшний день оказался не таким уж и ужасным, ведь от меня довольно быстро отстали. А сейчас нужно срочно привести себя в норму и изобразить счастье, потому что дома меня ждёт младшая сестра, которой не следует волноваться из-за моих проблем. Сонечка единственный мой лучик света в этом непроглядном мраке. Если бы не она, я бы давно сдался, пал духом. Но я должен бороться ради неё, я должен жить и что-то делать. Кроме друг друга у нас нет никого и ничего.
========== глава 2 ==========
POV Максим
Дом встречает меня теплом, уютом и запахом свежих оладий. Соня, вся такая милая и летящая, выбегает из кухни мне навстречу и обнимает за шею. Не могу не прижать её в ответ к себе, особенно когда больше всего нуждаюсь в её улыбке. На ней довольно мило смотрится фартук под гжель, который на самом деле явно сестре велик. Сонька вся такая мягкая, нежная, ароматная, что даже все плохие мысли успели покинуть меня. Моя самая любимая сестрёнка, которая и была для меня маяком в этом море отчаяния и унижений на протяжении всех трёх лет. Если бы не её забота, я бы просто сгнил, если бы я не чувствовал, что она во мне нуждается, то давно бы сдался.
- Ты как раз к обеду, оладьи уже готовы, - ласково улыбается мне сестра, мягко касаясь моей скулы и сразу же недовольно хмурясь.
- Сонь, твоими вкусняшками на весь подъезд пахнет, - беря её ладонь в свою, чуть сжимаю, тем самым прося не волноваться обо мне.
Пока я скидываю с себя верхнюю одежду и обувь, сестра стоит, сложив руки на груди, и смотрит на меня не укоризненно, но внимательно. Ох уж эта поза а-ля «я-всё-знаю». Женщин с рождения этому учат?
- Он опять доставал тебя? – спрашивает Сонька, пренебрежительным тоном выделяя «он» дабы показать всю степень своего отвращения к человеку, которого она недолюбливает заочно.
- Да не волнуйся, Сонь. Ничего особенного. Сегодня от меня довольно быстро отстали, - оказавшись дома, чувствую некий подъём сил и духа, так что уже прытко ныряю на кухню, где меня ждёт не дождётся мой ненаглядный обед.
- Ему когда-нибудь надоест вообще? – недовольно вздыхает она, садясь напротив меня и с удовлетворённым видом наблюдая, как я самозабвенно уплетаю её шедевры один за другим.
- Не думаю. Он слишком упрямый и тупой.
- Не болтай с набитым ртом, - хмыкает сестра и поднимается, отправляясь в свою комнату. – Мне нужно готовиться, завтра зачёт по истории. Так что по пустякам не беспокоить, еда, если что, в холодильнике. Достанешь – погреешь, руки не отвалятся.
- Злая ты, - бурчу недовольно ей вслед. – На ужин всё равно позову.
- Не смей! – доносится её возмущённый возглас уже из комнаты.
- Мваххаха, - стараюсь смеяться, как сумасшедшие злодеи во всяких фильмах, что у меня, кстати, неплохо получается.
После того, как я досыта набиваю свой желудок, наступает время, которое я называю «ни о чём», это примерно часов до 9 вечера с небольшим перерывом на ужин часов в 7. Собственно, в это время я занимаюсь мастерским лавированием по интернету, общением в социальных сетях, поиском всякой ненужной, но очень интересной мне информации и просто прослушиванием музыки, иногда ещё смотрю фильмы, если не лень, конечно. Но сейчас первоочередной задачей является зализывание ран. Да, обрабатывать чуть ли не каждый день свои «боевые ранения», безусловно, надоедает, но без этого просто не обойтись.
Для начала сходил в душ, чтобы смыть с себя всю усталость этого дня, а затем уже принялся кропотливо обрабатывать каждый синяк и царапину на руках, рёбрах и морде. В этот раз у меня это не отняло много времени, так как отделался я легко. А вот уже после этого я со спокойной душой и чистой совестью отправился бездельничать.
Да, я человек, который не может долго думать о чём-то одном. Час назад мои мысли были всецело заняты лишь необъятной ненавистью к Самойлову, а сейчас я уже радуюсь в предвкушении релакса. Это на меня так действует перемена обстановки. Только шагнув за порог дома и ощутив уют, я сразу оставил все плохие мысли позади, чтобы не давать им проникать слишком глубоко в мою личную жизнь. Дом есть дом, и это не место для проблем со стороны. И уж тем более Самойлов не заслуживает того, чтобы я думал о нём так много.
