– День добрый, господин хороший. Откель такой нарядный будешь? – спросил Сан Саныч, которому автоматически досталось право поприветствовать незнакомца.

– Полковник Гуров, Лев Иванович. Московский уголовный розыск. Прибыл из столицы для ведения расследования особо тяжкого преступления.

О злободневном вопросе тут же все забыли, включая худощавого парнишку и Сан Саныча. В толпе начались перешептывания, кто-то придвинулся ближе, чтобы лучше слышать, о чем будет вещать столичный гость, кое-кто, напротив, постарался уйти в тень, но на месте остались все. Не каждый день в их глухомань забредает целый полковник полиции, а уж чтобы из столицы, так и подавно.

– И какие такие тяжкие преступления совершаются в нашем селе, о которых в Москве пекутся, а мы слыхом не слыхивали? – Сан Саныч продолжал держать инициативу в своих руках, но было видно, что новая миссия ему не по душе. Скорее всего, он предпочел бы слинять по-тихому, да статус заводилы не позволял.

– В интересах следствия я не уполномочен разглашать данную информацию, но от помощи не откажусь. – Гуров говорил уверенно, обращаясь ко всем одновременно, но как бы и к каждому в отдельности.

– Выходит, не справляется московская полиция с работой без нас, работяг? – хохотнул все тот же шутник. Смех поддержали вяло, без энтузиазма, и Лев посчитал это хорошим знаком.

– Ваша правда, без помощи бдительных граждан нам, операм, никуда. – Он театрально развел руками и улыбнулся широкой, подкупающей улыбкой. А про себя подумал с досадой, чувствуя себя немного неловко в данной ситуации: «Как паршиво, что со мной нет Стаса. В таких случаях он просто незаменим. Сейчас бы уже братался с Сан Санычем, и без всяких уловок».

– Видали, мужики, ценят нас в Первопрестольной.

– Тебя припрет, и ты любого лошка ценить начнешь.

– Да ладно вам, пустозвоны. Человек дело сказать хочет, а вы лясы точите. Говори, товарищ полковник, в чем помощь нужна? – пришел на выручку Гурову один из слесарей. Он отодвинул в сторону человечка в смешной цветастой кепочке и знаком велел всем молчать.

Гуров поблагодарил его взглядом, достал из кармана стопку с фотографиями Гудини и, разделив их на две части и пустив по кругу, произнес:

– Меня интересует любая информация об этом человеке. Совершенно любая, пусть на первый взгляд и незначительная.

И снова по толпе зашелестел шепот.

– Это преступник и есть? А на вид и не скажешь.

– Брось, Анчутка, таких преступников не бывает.

– Больно ты знаешь, какие бывают. Московские урки не чета сельской шантрапе. Они с фиксами во рту и с цыгаркой за ухом по столице не таскаются.

– Это ты про Куцего? Так он же не уголовник.

– Кто ж он? Уголовник и есть. А что не сидел, так это участкового недоработка. Будь он не такой увалень, сидеть бы Куцему, не пересидеть.

– Вы на фотку глядите да в памяти копайтесь, – шикнул слесарь. – Есть что по делу сказать, так говорите, а оценка ваша полковнику даром не нужна.

Гуров народ не торопил. Пусть насмотрятся вдоволь. Если сразу не вспомнят, может, потом, за ужином, в спокойной обстановке что-то в памяти всплывет. Взглядом он скользил по лицам собравшихся, стараясь фиксировать изменения в выражении их лиц. Постепенно снимки начали один за другим возвращаться к нему в руки. Народ отрицательно качал головами, мол, не знаем такого. Один из слесарей заявил, что Гудини вроде бы похож на свояка его двоюродного брата, но уверенности у него нет. Гуров подозревал, что свояка тот вспомнил только для того, чтобы придать себе значимости в глазах односельчан, но адрес свояка на всякий случай записал.

Когда последнее фото вернулось в стопку, Лев разочарованно вздохнул, задал пару-тройку вопросов о местных жителях, не уезжал ли кто надолго, или не пропадал ли без предупреждения, но и на эти вопросы получил отрицательный ответ. Пора было уходить, а он все медлил. Стоял в центре круга, старательно подравнивая стопку снимков до идеального состояния, и думал: «Куда дальше? В Ивановском был, остались Алексино на две сотни душ да Дарна, в которой и полусотни жителей не наберется».

– Ты чего, Макей, жмешься? Сказать что-то хочешь?

Вопрос донесся откуда-то справа, и Лев, резко повернув голову, встретился взглядом с парнишкой. «Молодой совсем, лет семнадцать, – машинально отметил он, – а смотри, уже в комбайнерах ходит». Поймав взгляд полковника, парнишка потупился, даже отступил на шаг, но строгий голос Сан Саныча заставил его вернуться на первоначальную позицию.

– Узнал? – просто спросил Гуров.

– Похож, – неохотно ответил парнишка, теребя в руках кепку.

– И? – тычком ускорил процесс Сан Саныч.

– Чего дерешься? – огрызнулся парнишка. – Раз седой, так все можно?

– Ты, Лександр, тут не выкаблучивайся, – хмуро сдвинул брови Сан Саныч. – Полковник что сказал? Особо опасного преступника ищет. Особо! Опасного! Хочешь, чтобы этот упырь по твоей родной деревне прогуливался? А что как Галинку заприметит? Или Люську парамоновскую?

– Чего стращаешь? Без тебя понимаю, что дело серьезное. – Упоминание девичьих имен парнишку смутило, и, чтобы поскорее уйти от скользкой темы жениховства, он решительно приблизился к полковнику и вполголоса проговорил: – Есть вероятность, что этого человека я видел дней пять назад. Только при них говорить не буду.

– Это еще почему? – возмутился Сан Саныч.

– Потому что потом вы меня застебете, – честно признался парнишка и снова повернулся к Гурову: – Можем мы без свидетелей поговорить?

– Пойдем в машину, – предложил Лев.

– Расходись, народ, цирк сворачивается, – разочарованно скомандовал Сан Саныч. – А с вами, – сердито зыркнул он глазами на агрономов, – мы завтра потолкуем.

Гуров повел парнишку к машине, народ начал неспешно расходиться. Вскоре на площадке перед гаражом осталась немногочисленная группа слесарей да механиков. За время разговора в салоне нагрело, точно в печке доменной. Лев распахнул двери настежь, жестом пригласил парнишку на заднее сиденье, сам сел рядом.

– Давай знакомиться. Я – Гуров Лев Иванович, это ты уже знаешь. А ты, полагаю, Александр?

– Просто Санек, так привычнее. Это Сан Саныч спецом дразнит, типа, я сопляк, молоко мамкино на губах не обсохло и все такое.

– Не обращай внимания. В работе себя покажешь, сразу дразнить перестанут.

– Скорее бы уж, – вздохнул Санек.

– Давай про клиента моего поговорим. Где ты его видел, когда? Только поточнее, это очень важно.

Санек снова потупил взгляд и принялся мять в руках кепку. Гуров терпеливо ждал, пока тот соберется с мыслями. Ему была не совсем понятна реакция парнишки на вопрос, но жизнь научила его не делать поспешных выводов и без особой нужды свидетелей не торопить. Раз медлит, значит, на это есть причина, и поспешностью только все испортишь. Как созреет, так сразу все и выложит. Так и случилось. Санек пару раз вздохнул, переложил кепку на колени и заговорил:

– Только вы это… Мужикам не рассказывайте. Достали своими подначками.

– Можешь на это рассчитывать, – пообещал Лев.

– Тут дело в чем… Я ведь на этого мужика как внимание обратил? На трассе, на обочине сидел. Долго сидел, поэтому и увидел. Мужики-комбайнеры разыграть меня решили. Я на смену вышел, а они в кабину трактора мне девку подсунули. Нет! Не настоящую, чучело соорудили. Метлу в платье нарядили, вместо головы старую тыкву нацепили, да еще платком повязали. Губы с глазами подрисовали. Ну, и титьки… Я в кабину залез, а они тут как тут и давай ржать. Санек, мол, кралю свою на пашню притащил, ночи на сеновале мало показалось. И это только начало. Пока я их чучело из трактора вытаскивал, они такого наговорить успели, уши вянут. Ну, и психанул я. Бросил чучело, обозвал их и прямо по полю куда глаза глядят… Злой был, как черт, дороги не разбирал. Потом поостыл, смотрю, на трассу вышел. Ну, прошелся немного, чтобы успокоиться. До развилки, где мост стоит, дошел. Сел на обочину и сидел там. Долго сидел, часа три, не меньше. Тогда мужика и увидел.