Тобиас цыкает, делая еще одну затяжку.

— Он любит экономить, незаметно для всех протянуть людям под столом пару купюр, чтобы заставить их закрыть глаза на то, как он сбрасывает токсичные отходы в реку. Заплатить политикам… делать все, чтобы в итоге сохранить деньги, — Тобиас смотрит на Реджинальда. — Он так жалок, раб всемогущего доллара.

— Ты знаешь, как много детей заболело из-за его пренебрежения к правилам, Элла?

— Во всем виновата жадность Реджинальда, — добавляет Тобиас.

Я взглянула на Реджинальда и представила этого маленького мальчика, лицо матери которого застилали слезы.

— Вы знали? — спрашиваю я, мой голос едва громче шепота, но все же слышен в пустой бетонной комнате.

— Конечно, он знал, — отвечает Тобиас.

— Ему было все равно, — добавляет Престон.

Тобиас достает телефон из кармана и проводит пальцем по экрану.

— Это звучит знакомо, Реджи? «Начальные данные команды больницы Святого Мэттью показывают увеличение случаев лейкемии в поселениях, соседствующих с электростанцией МакФерсона. Большая вероятность такого скачка, скорее всего, связана с экологическим факторами…» и тому подобное, — взгляд Тобиаса отрывается от телефона, с обвинением опускаясь на Реджинальда. — И что ты сказал на это маленькое сообщение от своего помощника?

— Ты чувствовал себя плохо, услышав эти новости, Реджинальд? — спрашивает Престон, сжимая его плечи.

— Его ответ, — Тобиас смеется и качает головой, — ох, его ответ очень красноречиво демонстрирует, насколько он заботливый и участливый человек, — Тобиас вновь опускает взгляд на телефон. — Он сказал: «Это не моя чертова проблема. У меня есть дела, которыми нужно заниматься», — Тобиас вновь качает головой. — Сообщение, полученное благодаря мессенджеру «Шесть градусов».

— Почему? — задаю я вопрос Реджинальду. Он трясет головой. — Уберите кляп. Я хочу знать почему! — кричу я, злость вперемешку с горем ведут борьбу внутри меня, требуя получить объяснение столь бессмысленным и ужасным поступкам.

Тобиас вздыхает, проводя руками по лицу, прежде чем сделать последнюю затяжку сигареты.

— Ты такая мягкая, Элла, — он смотрит на меня, и его зеленые глаза сверкают, пока он достает кляп изо рта Реджинальда. Тот кашляет, пытаясь продышаться, сплевывая, прежде чем встретиться взглядом с Тобиасом.

— Тебе это не сойдет с рук, сученок, — кричит он.

— Ой, да неужели? — Тобиас улыбается, непринужденно бросив взгляд на часы. — Ты недооцениваешь меня, дорогой друг. У тебя есть три минуты.

Я делаю шаг вперед, мои руки слегка дрожат.

— Вы знали и были уверенны, что полученные деньги намного важнее жизни ребенка.

— Многих детей, — добавляет Престон. — Сотен.

— Многое убивает детей, — отвечает Реджинальд. — Я волновался. Что мне следовало сделать — закрыть компанию, просто потому что парочка детей больна раком?

— Ты экономил, и ты знал о последствиях, — говорит Тобиас, качая головой.

— Вы чувствуете вину? — спрашиваю я. Глаза всех троих мужчин направлены на меня, а я не отрываю взгляд от Реджинальда. Мне хочется, чтобы он хотя бы что-то чувствовал. Он продолжает молчать, и, прежде чем я понимаю, что делаю, я отвешиваю ему пощечину. Тобиас громко смеется и встает прямо напротив меня, медленно заставляя отступить назад. На его губах появляется улыбка, когда он ласково проводит рукой по моей щеке.

— Всему свое время, ягненок, — он быстро целует меня в лоб, но этот простой жест никак не помогает унять злость, которая клокочет внутри меня.

Престон отходит от Реджинальда.

— Он — убийца, Элла. Ведь так?

— Монстр, — добавляет Тобиас.

— Я не убийца, — кричит Реджинальд.

— Нет, это не так, — Тобиас склоняет свою голову, усмехаясь. — Ты отдал приказ, и Матушка Природа его выполнила. Не будь тебя, эти дети никогда бы не погибли.

— Ты этого не знаешь.

— Ох, Реджи, но я знаю, — Тобиас отходит от него. — Если бы кто-то вручил тебе пистолет и чек на миллион долларов, и единственное, что тебе нужно было сделать, — это убить одного человека, ты бы прицелился и выстрелил.

Лицо Реджинальда побелело, глаза закрылись. В моей голове царит абсолютная путаница, как я слышу тяжелый вздох Престона.

— Это были твои точные слова, не так ли?

— Знаешь, тебе и правда стоит быть более осторожным с тем, что ты говоришь. Эти вещи имеют привычку возвращаться, — Тобиас смеется.

— Я буду соблюдать нормативы, — говорит Реджинальд, и Тобиас с Престоном заливаются смехом.

— Конечно, будешь. И заплатишь миллионные штрафы, не так ли?

— Что насчет больничных счетов всех этих бедных детей? И их семей, которые не могут позволить себе лечение? — спрашивает Престон.

Тобиас обходит мужчину, его руки сложены за спиной, прежде чем он становится рядом со мной и целует в щеку. Я наблюдаю за Престоном, когда тот пересекает комнату. Я знаю, к чему все идет. Постоянная игра туда-сюда, назад и вперед, между правильным и неправильным.

— Если он умрет, десять тысяч акций его компании уйдут на рынок. Это бизнес на десять миллионов долларов, который я выкуплю и закрою, заменив его чистым производством энергии.

Умрет? Этот вопрос вертится на кончике моего языка.

— Ты хочешь его смерти, — говорю я, заявляя, а не спрашивая.

— Я бы продал их тебе! — выпаливает Реджинальд.

— Справедливо, — отвечает Тобиас. — Но это не имеет значения, ты должен быть наказан.

— Ты согласна, Элла?

— Самосуд для жадного монстра? — посмеивается Тобиас. — Почему он должен остаться в живых, проводя остатки лет в роскоши, когда под его ногами столько скелетов?

— Никто не узнает, Элла… — шепчет Престон, касаясь пальцами моей челюсти. — Это будет нашим маленьким грязным секретом.

Тобиас тянется к чему-то за спиной, доставая это из своих брюк. Подойдя ко мне, он демонстрирует эту вещь. Как только я вижу блеск пистолета, то пытаюсь отступить, но руки Престона обхватывают меня, удерживая на месте.

— Тише, Элла, — шепчет он. Я едва замечаю его губы на своей шее, потому что мой взгляд сосредоточен на пистолете. — Мы бы никогда не навредили тебе, — говорит он, пока его пальцы спускаются по моему горлу.

— Посмотри на меня, — приказывает Тобиас. Когда я не отвечаю, он делает шаг вперед, положив палец мне под подбородок. — Возьми пистолет, ягненок, — говорит он спокойным и сильным голосом. Я качаю головой. Меня медленно начинает поглощать истерика, и во мне все еще кипит злость. Я оборачиваю пальцы вокруг холодного металла и забираю его из рук Тобиаса. Вес оружия в моей ладони заставляет руку задрожать. Я смотрю на пистолет, а затем направляю его на Реджинальда. Я чувствую давление власти, которой обладаю в этой момент. Я знаю, что собираюсь играть в судью, присяжных и палача. Он заслуживает смерти, но, конечно же, не мне судить, достойна ли его жизнь той или иной участи.

— Это предохранитель, — говорит Тобиас, поднимая мою руку и указывая на маленький переключатель на пистолете.

Тобиас отходит в сторону, и Престон обхватывает меня руками, положив их поверх моих пальцев, обхватывающих рукоять пистолета. Его горячее дыхание касается моей щеки, и я дрожу, когда ощущаю его губы у своего уха.

— Просто наведи, — наставляет он, поднимая оружие и наводя его на Реджинальда. — Закрой один глаз и прицелься. — Я закрываю глаз, фокусируясь, пока маленькая метка на стволе пистолета не совпадает с головой Реджинальда. Престон целует меня возле уха. — А затем нажимай на курок, — шепчет он, прежде чем снова меня поцеловать. Я чувствую себя словно в трансе, загипнотизированная губами Престона, его хваткой на моих руках и видом Реджинальда напротив.

Как только руки Престона отпускают мои, транс спадает. Мои руки падают по бокам, но я все еще удерживаю пистолет. Тобиас становится напротив меня, закрывая вид на Реджинальда. Он хватает меня за подбородок, откидывая голову назад, впиваясь своими губами в мои. Его язык скользит по моим губам, а пальцы Престона пробегают по шее.