От автора "Секс-матушки" и "Детских шалостей"
Дневники из "Чистилища".
(Записки из обители душевнобольных)
Все события и действующие лица – вымышленные. Любые совпадения с реальностью прошу считать случайными.
Пролог.
Кто-то когда-то сказал, что всё население Земли делится на людей и тигров. Все люди делятся на зрителей и братьев Запашных, а все тигры – на тех, кто открывает пасть, чтобы один из Запашных клал туда свою башку, и на тех, кто отказывается это делать. Причём тигры из второй группы не уважают тех, кто из первой. Но с точки зрения зрителей, как раз, всё наоборот.
…Стоял промозглый ноябрь начала ХXI столетия. Прозрачная синь золотой осени сменилась серым смрадом предзимья. Золото листвы уже начало разлагаться. Тлен покрыл всё вокруг…
Мне было жутко и одиноко… Уехав одна в другой город в свои 50 с небольшим хвостиком, чтобы поискать там работу и прикупить жильё, я оставила дома уже далеко не молодую мать и сына, которому предстояло закончить ВУЗ. Я их не бросила, и не собиралась бросать, но где-то на уровне подсознания меня подспудно грызло чувство вины…
Хотя, по сути, мне не в чем было себя винить – перед моим отъездом мы всё обсудили на семейном совете. Было решено, что мне одной будет легче закрепиться на новом месте. А через 2 года ко мне переберутся и мои. Наш город был небольшим, хотя и областным, центром, поэтому учёба в ВУЗе обходилась на порядок дешевле, чем в столицах.
Ничто не предвещало беды. Родня меня встретила, как всегда, радушно. Согласилась, чтобы я у них пожила пару месяцев, пока подыщу приемлемую работу и сравнительно недорогое жильё.
Но по-видимому, я слишком сильно связана с моей семьёй… Переехав одна, я перерубила связь с ней, хотя и общалась с ними регулярно посредством Скайпа и телефона. Но что-то оказалось нарушено… Что-то, что не давало моей «крыше» унестись в чёрную вязкую пропасть безумия, пока я была с ними рядом… или они – рядом со мной…
Я очнулась внезапно, словно меня кто-то разбудил во время жуткого ночного кошмара. Я вздрогнула и обнаружила себя, стоявшей у самой кромки крыши 16-ти этажки одного из спальных районов. Как я умудрилась не свалиться вниз при этом – понятия не имею. Как не имею понятия и о том, как я там вообще очутилась… Словно перенеслась посредством телепорта из спальни своей только что купленной «двушки» на эту крышу…
С замершим от ужаса осознания того, что должно было произойти парой мгновений спустя, но почему-то не произошло, сердцем, на деревянных ногах, боясь нечаянно покачнуться и рухнуть вниз, я медленно-медленно, бочком-бочком стала отстраняться от этой бездны, которая не только пристально смотрела в самую глубину моей души, но и пыталась уцепить, подцепить и утащить, проглотить и поглотить меня в своей безразмерной алчной пасти…
Когда я почувствовала себя в относительной безопасности – почти у самого люка чердачного выхода, я обессиленно рухнула на крышу. Идти дальше, чтобы спуститься на площадку 16-го этажа и к лифту – у меня не было сил.... Меня колотило как в лихорадке.
Я не могла понять того, как я, такая всегда оптимистичная и жизнерадостная, никогда не думавшая накладывать на себя руки, оказалась буквально в полушаге от роковой черты… Я ничего не могла понять… Я гнала прочь мысли о том, что это может повториться снова. И я могу не успеть проснуться… я сделаю этот последний шаг… Я пыталась об этом не думать, но мысль эта настойчиво вкручивалась буравчиком сначала в моё подсознание, а после – и в сознание…
Кое-как спустившись вниз, я вышла во двор… Подняла голову вверх, посмотрела на то месте на крыше, где чудом сумела устоять… Мне снова стало жутко… В груди всё заледенело… У нас в роду сумасшедших вроде не было… Хотя по поводу меня у матушки врачи пару раз и интересовались – не стояла ли я на учёте у психиатра. Впрочем, не объясняя причины своего подозрения… Выходит, основание какое-то было…
Сжав кулаки так, что острые края наманикюренных когтей до боли впились в мои ладони, я побрела домой. Как это ни удивительно, дверь квартиры была закрыта, ключи преспокойно лежали в кармане куртки… Открыла дверь, зашла в квартиру, замкнула и оставила ключ в замке. Повесила куртку на вешалку в коридоре, присела на обувную полочку, не в силах разуться стоя…
Прошла в комнату, упала на диван… Я была разбита, опустошена… Жуткое бессилие охватило всё тело, в голове было пусто… вообще пусто… Но спать я боялась… Я боялась, что во сне снова уйду на эту крышу… Или на мост… Или – просто-напросто брошусь под проезжающую по проспекту машину… а может – решу повторить безумную выходку Анны Карениной… Я боялась…
Но сон меня всё-таки сморил… Я сдалась на волю победителя… В ту ночь мне не снилось ничего… Морфей поглотил меня, погрузил в иссиня-чёрную яму забвения, занавесив все окошки-сновидения… Я просто провалилась в тягучую черноту…
На утро у меня был выходной… У меня, но не у врачей – на календаре был вторник. Проснувшись, я поплелась в ванную. чтобы совершить утренний туалет и смыть под струями прохладной воды из душа остаток липкого налёта ночного беспокойного сна.
Я боялась вспоминать то, что со мной случилось. Боялась, что это призрачное воспоминание меня прельстит и утащит по-новой на ближайшую крышу многоэтажки. Стараясь ни о чём не думать, я наскоро позавтракала, покидала в спортивную сумку самое необходимое и решила сбегать напоследок в магазин, побаловать себя чем-нибудь сладеньким.
Если бы я знала, что я ТАК буду реагировать на все встречные автомашины, я бы сидела дома и носу не высовывала… Стоило мне увидеть сквозь молочно-серый туман, укутавший ещё не до конца проснувшийся город, первый встречный автомобиль с зажжёнными фарами, как мне пришлось намертво вцепиться в ближайший фонарный столб, чтобы удержать саму себя от стремления пройтись между этими двумя огоньками…
Такое же желание меня точило и при виде следующего авто. И под третий драндулет времён Второй Мировой мне тоже неудержимо захотелось броситься… Удержаться мне удалось лишь ценой обломанных до мяса ногтей, которыми я вцепилась в колючий куст шиповника, росшего в палисаде дома, мимо которого я в тот момент проходила…
Я не знала на что мне решиться: то ли сразу же повернуть обратно, то ли всё-таки дойти до магазина, учитывая то, что туманный смог понемногу рассеивался. Я решила довести начатое до конца, тем более, что большая часть пути уже была пройдена.
На обратной дороге странные неприятности меня уже не поджидали. Но домой я вернулась снова вся в липком и вонючем от страха (так вот КАК пахнет СТРАХ…) поту… Зачем-то закрыла входную дверь на все замки и щеколду… Залезла с ногами в любимое раздолбанное, но такое уютное широкое кресло, укуталась пледом и, прикрыв наполненные плескавшимся в них чернильно-стальным ужасом, глаза, стала с остервенением грызть плитку горького с солью шоколада.
Меня всегда шоколад успокаивал лучше всяких таблеток или сигарет. До этого… В тот день он меня не успокоил, хотя я добросовестно слопала всю плитку даже не запив её ничем… Я не чувствовала во рту так любимого мною вкуса настоящего 75%-го горького шоколада…
Я до последнего пыталась избежать седативных средств. Пошла на кухню, выдвинула ящик рабочего стола и вытащила оттуда пачку сигарет «Парламент», оставшуюся у меня после последнего визита задушевной подружаки, не выпускающей эту отраву изо рта. Я изредка покуриваю, в основном – после дозы спиртного в тёплой дружеской компании.
