– Знаю, звучит странно, – сказала она. – Но мы переписывались и выяснили, что это единственный день, когда мы оба свободны.

– Куда вы собрались?

– Не знаю. Он собирается забрать меня с работы и говорит, что знает отличное местечко для ужина в Ноттинг Хилле.

– УЖИНА? – взревела я. – Какого… ты собралась на ужин? Я думала, вы просто потрахаетесь.

– Я не могу просто взять и прийти к нему домой, Долл, я должна хотя бы поговорить с ним для начала.

– Ладно, но идти на ужин, это ж, блин, как будто тебе… сорок. Пустая трата денег. И почему именно в Валентинов день?

– Я же сказала, иначе нам пришлось бы ждать целую вечность, мы оба очень заняты.

– «Мы оба очень заняты», – собезьянничала я. – Ведешь себя как матрона.

– Ой, заткнись.

– Подумай, как стремно будет, когда он – мужик, которого ты ВООБЩЕ не знаешь, – встретит тебя с работы и поведет на УЖИН в ДЕНЬ СВЯТОГО ВАЛЕНТИНА, где вы будете сидеть вместе с КУЧЕЙ ЖЕНАТИКОВ. Тебе не кажется, что для начала лучше было бы дать себе шанс хотя бы составить о нем первое впечатление и понять, нравится он тебе или нет?

– Нет. Все будет намного проще.

Ужин прошел замечательно. И он совершенно не подходил под определение «намного проще». Дункан забрал Фэйрли из Хэрродса[8], где она работала за прилавком с ювелирными украшениями. Шел дождь (шел дождь – господи, что за нелепость), они сели в кэб до Ноттинг Хилла, пошли в ресторан и провели лучшее свидание в жизни Фэйрли. Я точно знаю, потому что после него она не стала трещать, как это было восхитительно, снова и снова, не умолкая ни на секунду. Когда я спросила о Дункане, она смутилась. Взвешивала каждое слово. Это звучало как-то даже слегка по-взрослому.

Меня взбесило, что серьезность, с которой Фэйрли и Дункан себя ведут, заставила меня увидеть смехотворность наших с Гектором отношений. Все определения, подходящие Гектору, из милых и смешных в одночасье превратились в другие – самовлюбленный, придурковатый, кошмарный. Он ужасно на меня влиял, и все его фишки мне надоели; мне больше не хотелось распивать с ним бутылку белого вина за завтраком, запускать ему в голову туфлей в игривой потасовке или прикидываться развратной феей, будучи частью его причудливой, сложной сексуальной фантазии. Дважды в неделю он напивался и выставлял меня из своей квартиры под дождь, и это была лучшая часть вечера. Завидная мальчишеская самоуверенность шла вместе кое с чем другим – ему нужна была мамаша. А мне это было неинтересно.

– Пожалуйста, Долли, – умоляла Фэйрли в пятницу вечером. – Пожалуйста, ну встреться с ним еще разочек.

– Нет, – сказала я решительно. – Это больше не прикольно.

– Но мы с Дунканом еще не дошли до той стадии отношений, когда я просто могу взять и прийти к нему домой. Я буду похожа на маньяка-преследователя.

– Раньше тебя это не волновало. (Однажды Фэйрли дала мужчине двадцать фунтов на телефон и взяла с него слово, что тот ей напишет – он так и не написал.)

– Да, но с ним я хочу быть нормальной, – сказала она искренне. – Я и есть нормальная с ним, все и правда здорово. Пожалуйста, напиши Гектору. Мы можем погулять вместе, все будет хорошо.

Я задумалась.

– Ну пожалуйста, я для тебя так сто раз делала.

Черт ее побери, она делала.

Я написала Гектору и сказала, что со мной будет Фэйрли. Мы сели в автобус до Ноттинг Хилла.

Как и следовало ожидать, после того как мы четверо немного выпили в гостиной, Гектор начал рассказывать свою любимую историю с зажимами для сосков в развязной, пьяной манере Найджела Хэйверса[9]. Фэйрли пыталась держать себя в руках, накручивала на палец волосы и застенчиво улыбалась Дункану. Потом они ушли. Гектор повел меня в свою спальню, «показать кое-что». Он стал нежным и участливым, таким, какими обычно становятся мужчины вроде него, когда чувствуют, что ты от них отдаляешься (я не отвечала на его порнографические лимерики по почте вот уже две недели). Я уселась к нему на кровать и отхлебнула теплого белого вина прямо из бутылки.

– Ну, что там у тебя? – спросила я.

Он взял в руки гитару.

О, нет. Только не это – что угодно, только не это. Спальня, в которой я мечтала оказаться месяцами, превратилась в пещеру моих личных ночных кошмаров. Внезапно я отчетливо увидела ее всю, весь этот богемный бардак – грязные носки на полу, стойкий запах плесени и сырости, какой бывает только на старых полях для крикета в дождливый день, пододеяльник с прожженными в коматозном курении дырками. Прекрасные женщины на стенах превратились в горгулий и пялились на меня сверху. «Мы прошли через это, теперь твоя очередь», – шипели они.

– Я хочу, чтобы ты меня выслушала, – пробормотал он, беря три аккорда после безуспешных попыток настроить гитару.

– О боже, все нормально, тебе не обязательно это делать.

– Долли Олдертон, – произнес он, будто на вечере открытого микрофона. – Я влюблен. Я написал эту песню для тебя.

Он начал играть все те же три аккорда.

– Я увидел ее в поезде, – запел он с американским карканьем. – Нет на свете лучше повести. Когда мы впервые встре…

– Гектор, – сказала я, хмурясь, и тут же почувствовала, как вино ударило в голову. – Я думаю, нам не стоит больше встречаться.

Мы с Фэйрли ушли рано утром, и на этом все, я больше никогда его не видела. Дункан и Фэйрли заверили меня, что я и правда разбила ему сердце: сумочка Mulberry Bayswater очередной ночной гостьи не появлялась на кухонном столе еще как минимум три недели после той ночи. (Кстати, сейчас Гектор – успешный предприниматель, женат на голливудской актрисе. Я выяснила это, когда читала Mail Online[10], сидя в пижаме с шоколадом за щекой. Проверьте сами.)

Мужчины любят диких, развратных женщин. Займись сексом на первом свидании, не давай ему спать всю ночь, утром выкури полпачки сигарет прямо в постели, не перезванивай, напиши, что ты его ненавидишь, затем объявись на его крыльце в костюме медсестры из Anne Summers – в общем, будь кем угодно, только не собой. Так ты удержишь его интерес.

Если игнорировать бойфрендов своих лучших подруг достаточно долго, в конце концов они уйдут.

Первый разрыв – самый тяжелый. Ты будешь плыть по течению без цели и смысла месяцами, чувствуя себя потерянной и запутанной, как ребенок, и сомневаясь во всем, что знала до этого.

На ночь иди к нему, чтобы утром можно было беспрепятственно уйти.

Идеальный мужчина – большой и высокий, у него оливковая кожа, карие (зеленые) глаза, большой нос, густая борода, кудрявые темные волосы, стильные татуировки и десять пар винтажных Levi’s.

Если у тебя нет секса, отрасти огромный дикий куст. Нет смысла тратить время, чтобы приводить его в порядок: все равно никто не увидит.

Как только ты рассталась с кем-то, больше нельзя слушать альбомы, которые вы слушали вместе. Приятно было познакомиться, «Blood On The Tracks»![11]

Если ты достаточно похудеешь и будешь нравиться самой себе, то наконец станешь достойна любви.

Не ходи на свидания с теми, кто запрещает тебе напиваться и флиртовать с другими. Если это часть твоей индивидуальности, никто не может тебе этого запретить.

Оргазм легко сымитировать. Вам обоим от этого будет только лучше.

Ты будешь удовлетворена жизнью, спокойна и уверена в завтрашнем дне, только когда влюбишься в правильного мужчину.

Самое ужасное чувство на свете – это когда тебя бросили.

Мужчинам нельзя доверять.

Лучшая часть отношений закончится в первые три месяца.

Хороший друг всегда ставит тебя выше отношений.

Если не можешь уснуть, представь мужчину с оливковой кожей и кудрявыми волосами и все развратные штучки, которые вы только что проделали с ним в постели.