========== Часть 1 ==========

Венеция, 1457 год от Рождества Христова.

Перерождение.

Это всегда больно и неприятно – распутать бесконечное количество нитей судеб, найти ту, за которой не досмотрели или о которой забыли, вложить в нее свою сущность, у которой нет души или же она слаба, практически вскрыть новую жизнь и заменить ее на свою. Но вполне возможно, имея такие возможности, как у него. А затем – добро пожаловать в мир живых! Ты сохраняешь всю свою память, все свои возможности. И язвительность, как говорит его дражайшая бывшая супруга. Но ему надоело работать только потому, что так было предписано этой парочкой, которая вечно борется за власть над миром. О да, именно за власть. Один пытается отобрать, а второй не отдает, как бы это ни называлось во всех религиях этого мира, существующих и когда-то существовавших.

А он устал.

– Все же надумал? – по залу прошуршали юбки и рядом с ним встала Данниль.

– Да, – он как раз разыскивал нить, вглядываясь в Зеркало Разлома Бытия.

– Самоволка, мой милый, – промурлыкала она.

– До этого никому нет дела, пока я не пытаюсь начать бороться за Трон и власть, моя дорогая.

– А мог бы. С твоими-то силами.

– Милая, ты – моя жена, но не моя совесть. Так что прекрати.

Данниль улыбнулась:

– Мы в разводе уже лет сто пятьдесят как. И у тебя нет совести.

– Тем более ты должна понимать, что это бесполезно.

Женщина встала прямо перед ним.

– Это будет в третий раз.

– И как я умудрился жениться на тебе два раза, пока перерождался?

– Может быть, судьба?

– Или ты трахаешься лучше остальных.

– Ну, уж получше, чем твои земные шлюхи. И я не только про девочек, – она фыркнула, скривив губы.

– Зачем ты пришла? – нахмурился он.

– Беспокоюсь.

– Ты? Такая, как мы?

– Почему нет? Мы вместе уже четыреста лет.

– Чего ты хочешь на самом деле?

– Хочу уйти с тобой.

– Опять? Причины? – он выгнул бровь.

– Ты.

– Брось эту мелодраму, милая.

– И все же.

– Мы не можем любить.

– Каждый из нас когда-то был человеком.

– И тебе вдруг взгрустнулось? – с сарказмом поинтересовался он.

Она начала раздражаться:

– Вместе. Дженсен, мы всегда вместе и ты знаешь это не хуже меня.

Как ни странно, но это было правдой. Он перерождался два раза, и каждый раз она оказывалась рядом. То ли ей было скучно, то ли привязалась, хотя последнее было невозможно – не с такими, как они.

– Выбирай, – он махнул рукой на Зеркала.

Женщина снова встала по левое плечо от него. И ткнула пальчиком:

– Хочу быть герцогиней.

– Ну, еще бы! Чтобы ты да выбрала жизнь простолюдинки? Ты слишком любишь интриги, – он закатил глаза и нашел нить для себя. – Как насчет пирата?

– Тебе пойдет.

Он ухмыльнулся и прикрыл глаза. Данниль взяла его за руку и прошептала:

– Ну, должна же я над кем-то издеваться.

– Так и знал, – пробормотал он, когда все вокруг начало затапливать темнотой и туманом.

***

Второй год в Ванкувере. Уже полным ходом идут съемки второго сезона. Они вместе репетировали и частенько отдыхали, коротая свободное время за видеоиграми и пивом, в том числе.

Джареду Падалеки нравилось проводить время с Дженсеном Эклзом, который любил повеселиться во время работы, но, тем не менее, был собран в момент съемки, и который странным образом менялся, когда они оставались вдвоем – словно расслаблялся, хоть и не до конца. Казалось, Дженсену тоже приятно в его компании. Джареду это нравилось, он чувствовал, будто некая связь между ними становится все крепче. И она становилась, связь, правда, не совсем такая, как он хотел. Это заставляло задумываться, но Джаред отбрасывал ненужные мысли, просто наслаждаясь обществом нового друга и коллеги по цеху. Была у него такая черта – не заморачиваться по пустякам.

Сегодня выдались тяжелые съемки. Напряженные сцены, плохая погода. Дженсен быстро продрог и к концу дня ходил мрачнее тучи. Такие настроения были ему не свойственны, но иногда накатывало. Джаред, еще не настолько к нему привыкший, огрызнулся в ответ на очередной выпад, и они предсказуемо поцапались друг с другом. И теперь он сидел дома в компании собак и горячего чая, думая, почему жизнь несправедлива. Ведь они собирались посмотреть вместе вечером футбол. А еще он понимал, что эта недоссора задела его сильнее, чем обычно. И было обидно, хоть и немного странно, ведь он почти весь день стойко выносил недовольного и язвительного Эклза.

Дженсен тоже был недоволен. Он был не в духе весь чертов день и понимал это, а также то, что зря сорвался на мальчишке Падалеки, ведь тот ничего не сделал, просто попался под руку. Но он раз за разом отыгрывался на удобном объекте, который всегда под рукой. Нужно было выпить. И уже, наконец, потрахаться, пока он кого-ниб….

– Мя-а-у… – раздалось вдруг тихое и жалобное, удивительным образом заглушив стук его каблуков по тротуару и шум дождя. Дженсен замер и стал оглядываться. Звук повторился, и он обнаружил в щели между бордюрными камнями маленький дрожащий грязный комок, который жалобно повторил:

– Мя-а-у…

Дженсен помедлил, раздумывая, потом вздохнул, чертыхнулся про себя и присел, забрал котенка и пошел в квартиру. Малыша надо было отмыть, а потом свозить в ветеринарную клинику неподалеку. Котенок в его руках замер, словно к чему-то прислушиваясь, потом задрожал, как осиновый листок, и словно сделался еще меньше, сжавшись в клубочек. Пока Дженсен нес найденыша до квартиры и открывал дверь, пришлось прижать его к груди, и, соответственно, футболку можно было смело отправлять в стирку, себя в мойку, и даже куртку в чистку. Зато донес. Включив в прихожей свет и разувшись, мужчина кое-как выпутался из куртки и поднес котенка поближе к небольшой лампе, пытаясь рассмотреть находку, которую принес в дом. Комочек все так же дрожал и смотрел на него огромными зелеными испуганными глазами, потом принюхался и вдруг довольно еле слышно уркнул.

– Какой же ты грязный… – пробормотал Дженсен, слегка удивленный такой реакцией. Цвет шерсти животного угадывался с трудом. Дженсен застрял в его определении между серым в полоску и рыжим в пятнышко. – Окей, чувак. Ванная тебе точно светит. Как и мне… Или ты девочка?..

– Мя-а-а-а-у….

Вздохнув, мужчина вывернул из карманов джинсов всю мелочевку и пошел прямиком в ванную.

Посадив котенка в раковину, Дженсен снял лейку, отрегулировал теплую воду и положил рядом со зверенком. Тот при этом издал какой-то придушенный писк и в прямом смысле слова чуть не упал в обморок, распластавшись по дну раковины всем тельцем. Дженсен был обескуражен. Честно говоря, даже учитывая его возраст, он ни малейшего понятия не имел, как обращаться с кошками, и мелькнула мысль, что, может, стоит позвонить Падалеки? Этот любитель и благодетель всех живых существ, включая тараканов и ужиков, моментально бы примчался и разобрался, что делать с найденышем, пока тот, и, правда, не грохнулся в обморок от шока. Но они поцапались. Гордость, мать ее. Вздохнув, Дженсен погладил котенка пальцем по голове, пытаясь успокоить, и обходными путями, пристраивая лейку с боков и лапок, все же принялся медленно отмывать его. Найденыш, к его чести, все же остался в сознании, и с опаской глядя на лейку, жался ближе к моющей его руке.

Встала новая проблема. Не мылом же мыть… Пришлось мыть своим шампунем. Дженсена терзали кое-какие сомнения на этот счет, но выбора-то все равно не было.

Когда помывка закончилась, он взял полотенце и завернул дрожащий мокрый клубок в ткань, кое-как попытавшись вытереть котенка. Тот вел себя вполне смирно и только хлопал глазами. Оказалось, что он в действительности серый в белую полоску и с большими, почти прозрачными ушами.

– Ты сидишь тут, а я моюсь там, – зачем-то пробормотал Дженсен, укладывая полотенце с котенком на крышку корзины для грязного белья.

Омовение тела проходило весело. Подумав, Дженсен не стал закрывать штору, предсказуемо намочив пол. А котенок предсказуемо не стал долго сидеть на месте. Немного придя в себя, он выбрался из полотенца, потоптался и спрыгнул, а точнее – шмякнулся на пол. Дженсен заметил это не сразу, намыливаясь, а когда увидел, то машинально рванул за ним, потому как серый наметился забраться под ванну, откуда достать его было бы уже проблематично. Рванул, поскользнулся, въехал башкой в дверь… вместе с серым котенком, которого прижимал к груди, сумев поймать в последний момент, скользя мимо него по полу.