Немного погодя приободрившаяся Кира заняла своё место.

– Простите, что испортила вам настроение.

– Да не бери в голову, – отозвался Макар, – откровенность не бывает лёгкой. А без неё и морду набить некому. Так ведь, прозаик?

– Чуть по-другому. Если люди не откровенничают, значит, они друг другу не доверяют.

– Значит, и дружбы нет без откровенности, – заключила Кира.

– В точку, – подтвердил Макар. – Если тебе трудно закончить рассказ, можешь не продолжать. Мы поймём.

– Да я уже почти все рассказала.

– Так и что тогда случилось? – спросил Макар.

– В смысле?

– Ну, ты сказала: потом что-то случилось.

– Да, случилось, – ответила Кира, – мне не хочется пока об этом говорить. – И, немного помолчав, продолжила: – После этого я встала. Не сразу, конечно. Ещё полгода ушло на то, чтобы ноги снова обрели силу. Со спортом пришлось проститься, но училище я всё-таки закончила. Так что я – профессиональный хореограф. Вот так!

– За это надо выпить, – воодушевленно предложил я.

– Обязательно, – поддержал Макар. – За хореографа. Ещё бы знать, что это такое.

– Это специалист по хореографии, – с напускной серьёзностью растолковал я.

– Ну, так это же совсем другое дело, – развёл руками Макар, – просветил. Можешь теперь толковый словарь написать.

– Это постановщик танцев, – улыбнулась Кира. – Я три дня, вернее, ночи, в стриптизе работаю, а по утрам в студии танца на полставки. Веду класс для детей младшей группы.

– Странное сочетание, – удивился Макар.

– Хореография – это моё призвание, моя жизнь. А стриптиз… это просто заработок. И без него я пока обойтись не могу. Будут деньги – открою свою студию, тогда и попрощаюсь с этой работой.

– А потянешь? – спросил Макар.

– Дети с радостью на мои занятия ходят. Я же невысокого роста и для них почти своя. После занятий девчонки даже домой не хотят уходить. Шушукаемся, болтаем с ними, учу их браслетики, колечки плести, косметикой пользоваться. Ведь для меня это тоже радость.

– А бухгалтерия, аренда зала, оборудование, персонал? – не отставал Макар.

– Придёт время – разберусь, – спокойно ответила Кира.

– Тогда удачи. А она тебе ох как понадобится. Но, по крайней мере, на нас с Сашкой можешь рассчитывать. Поможем, если что. Так ведь?

– Да без вопросов, – ответил я, понимая, что красивые фантазии все равно разобьются о реальность.

Наивность, святая вера, искренность не могут тягаться с глупостью, невежеством и цинизмом. Исход предрешён – зло победит. Почему же тогда мы верим в добро? Ещё один парадокс. Может быть, потому, что побеждая добро, зло пожирает и само себя? Или эти субстанции не водятся в чистом виде? Не знаю. Но, так или иначе, а этой фантазёрке стоит хотя бы попытаться помочь.

Прыжок веры

Следующие два дня я изучал рынок танцевальных и сопутствующих услуг. Оказалось, что на одном квадратном метре городской застройки столько же салонов красоты, домов высокой моды и студий танцев, сколько в Нью-Йорке прачечных. По всей видимости, грязные деньги у нас не отмывают, а сразу облагораживают. Бесконечные вереницы интернет-объявлений, расталкивая друг друга, заманивают юные дарования на первый бесплатный урок. Пришлось обзванивать знакомых, знакомых знакомых, их друзей и родственников, пока на «шестом рукопожатии» не наткнулся на самого себя как рекомендуемого эксперта. Да уж, пора составлять бизнес-план.

Озаглавив, по журналистской привычке, сей труд пафосным заголовком «Не шёлковый путь» и разукрасив его беспроигрышными банальностями: «Никогда не сдавайся», «Рвись на TV», я распечатал этот путеводитель и направился в банк опустошать казну. Один французский прозаик, страдавший по молодости неистовым романтизмом, сказал: «…Самая ангелоподобная из женщин не стоит того, во что она обходится, даже если отдаётся бескорыстно». Но ангелоподобных стриптизёрш, если верить Библии, не бывает, деньги я всё равно пропью, да и пошёл этот француз лесом.

Не желая откладывать свой великодушный жест, я созвонился с Кирой и попросил её вечером зайти. Она согласилась, предупредив, что вечером работает в стриптиз-клубе и времени у неё будет совсем немного. Так даже и лучше, не буду ходить вокруг да около.

Звонок, приветствия, лёгкий поцелуй – и мы уже сидим на кухне в ожидательной неловкости. Пьём кофе. Снова молчим. Отрепетированная речь, подчёркивающая судьбоносность момента, напрочь забыта. То ли денег стало жалко, то ли испугался прощальной развязки.

– Что-то случилось? – прорвала немую блокаду Кира.

– Что?

– Ты хотел о чём-то поговорить?

– А-а. Да. Точно.

Снова молчание. Я уткнулся в распечатанные листы бумаги, не соображая, что именно там нужно найти.

– Ты хотел мне что-то показать?

– Да, извини. Точно… Ты же помнишь наш последний разговор? Я имею в виду организацию студии танца.

– Конечно. Это же моя мечта, – Кира улыбнулась. – Но до неё ещё очень далеко.

– Понимаешь, любая девушка, проработавшая в стриптизе больше года, фактически из него не выбирается. За год она либо находит себе спонсора и живёт какое-то время как содержанка, либо стриптиз становится её образом жизни. Ночь и день окончательно меняются местами. Алкоголь, наркота сначала вызывают эйфорию, а затем психоз и увядание. И мечты так и остаются мечтами.

– Знаю, – сказала Кира, и в голосе её, к моему удивлению, не прозвучало ни грусти, ни безысходности. – Но у меня сейчас нет другого выхода.

– Никто не уладит твои проблемы. Только ты сама. Иначе они никогда не закончатся. Могу только подтолкнуть или дать пинок.

– Только попробуй, – Кира шутливо сжала кулачки.

Нет сомнений, она знала, на что подписалась и каковы перспективы её будущего. Я разложил перед Кирой листы.

– Я тут набросал план. Организация не займёт много времени, но главный вопрос – это аренда подходящего помещения. В центре ловить нечего, стоимость зашкаливает. Ты не потянешь. Окраины и пригород – тоже дорого, но посильно. Бухгалтерию можно отдать на аутсорсинг. Рекламу эффективней ограничить раздачей флаеров родителям возле школ. Вот смотри, я указал наиболее подходящие адреса, компании, телефоны. Почитай. Если будут вопросы, я постараюсь на них ответить.

Кира надолго погрузилась в чтение, я закурил. Пора совершить свой маленький прыжок веры.

– Но я хотела открыть танцкласс при школе. Аренда почасовая, и детям никуда выходить не надо.

– В школах дети либо учатся, либо бездельничают. Там даже компьютерные клубы загибаются, а за углом процветают. Я со многими людьми на эту тему разговаривал, все говорят одно и то же.

Я выложил на стол стопку новеньких купюр.

– Вот. Этого хватит на регистрацию и годовую аренду. Если за этот срок не выйдешь в плюсы, значит, уже не выплывешь. Бросай. У меня только одна просьба. Не трать деньги на другие цели. Всегда будет искушение отщипнуть на самые неотложные нужды. Воздержись. Договорились?

Кира смотрела на пачку банкнот и молчала.

– Это не в долг. Ты мне ничего не должна. Только потрать их по назначению. ОК?

И снова никакого ответа. Лицо застыло. Не было даже понятно: слышит она меня вообще или нет.

Моя голова, переполненная ожиданиями триумфа, начала трещать. Сомнения порождали каверзные вопросы, а раздражение подсказывало простые до цинизма ответы. Что я не так объяснил? Вроде же всё понятно. О чем тут ещё думать? Бери и радуйся свалившемуся счастью, пока я не передумал. Чего ей ещё надо?!

Я нервно закурил, Кира не шелохнулась. Продолжала слепо смотреть на деньги. Так, должно быть, смотрит на ароматную косточку, брошенную незнакомцем, голодная породистая псина. Сдохнет от своей благородности, но не прикоснётся.

Не выдержав бестолкового драматизма, я затушил сигарету, вложил деньги в Кирину руку и потянул за локоть.

– Тебе пора.

Кира встала и, как зомби, прошла к выходу.

Уже в дверях я снова попытался до неё достучаться.

– Ещё одна маленькая просьба.