Он молчит и просто смотрит на неё.

- Папулечка, алё, есть кто дома? Я говорю, опаздываю очень, платье помоги застегнуть.

И поворачивается спиной. Платье застёгнуто только до середины, а дальше, видимо, не дотянулась, вот и пришла к нему. При виде её худенькой спины и как-то беспомощно что ли выпирающих лопаток, ему внезапно становится жарко, а тело наливается странной тяжестью. Особенно где-то в области живота. Или ниже.

- И почему не в окно? - Спрашивает он хрипло, чтобы сказать хоть что-то и не молчать, как полный кретин.

- А ты пробовал в вечернем платье и на каблуках в окна лазить?

Да, действительно.

Он подходит к ней совсем близко и находит застёжку. Руки почему-то слегка дрожат. На этих каблучищах она выше него, и его это немного смущает, чувствует себя, как простой смертный перед греческой богиней.

- Папуля, ну чё ты так долго, блин! Опаздываю, говорю. Придется такси вызывать, в таком платье в метро не поездишь.

- Куда собралась-то?

- Идём с ребятами из группы в ресторан праздновать окончание учёбы.

- Понятно. Много не пей.

- Да щас, - фыркает. - Я уже так давно мечтаю надраться как следует, а сегодня ещё и повод такой. Короче, жди к завтраку, не раньше.

- Я тебе дам, к завтраку. Чтоб к полуночи дома была, ясно тебе? И вообще, я тебя сам отвезу. Подожди, ключи возьму.

Он идёт за ключами от машины, а она гладит Вариса и бормочет в его довольную мордаху:

- Сегодня папулечка у нас такой строгий, допоздна гулять не велит, прикинь, говорит, чтоб к полуночи дома была, я ему Золушка какая что ли, совсем уже охренел, скажи?

Его чёрный внедорожник Мерседес она называет не иначе, как “грёбаная жестянка” и уверяет, что в нём он выглядит как настоящий гангстер. Он ей уже тысячу раз говорил, что гангстеры предпочитали ездить на Фордах, Кадиллаках и Роллс-Ройсах, но ей пофиг, гангстер и всё тут.

Музыку в машине он не включает, чтобы она не начала ныть, что устала слушать его старьё, вроде QUEEN или Элтона Джона, ей нравится что-то посовременнее, “подрайвовее”, как она выражается, а у него голова пухнет от её любимых песен.

До ресторана доезжают довольно быстро, пробок по дороге почти нет, повезло.

- Итак. Как я уже сказал, много не пей, и чтобы дома была к двенадцати. Вот, держи.

- Что это?

- Деньги на такси. До дома доехать. Бери, не выпендривайся.

Она и не думает его слушаться.

- Не возьму, еще чего. У меня бабки и свои есть, понял?

- Санса.

- Да, папулечка?

Он вздыхает.

Она быстро отстёгивает ремень безопасности и вдруг резко наклоняется к нему и чмокает его в нос.

- Веди себя хорошо папочка, притом, за нас обоих, потому что я сегодня буду очень, очень плохой девочкой.

Выскакивает из машины и дефилирует к дверям ресторана. Бёдрами качает как маятник, бесит его, знает же, что он смотрит.

Невыносимая. Она просто невыносимая.

Он сжимает руль и пялится ей вслед.

Надо ехать домой, утка с яблоками стынет.

На третьем часу ожидания у него заканчиваются сигареты, и он просто сидит в машине и тупо смотрит на двери ресторана. Припарковался чуть в стороне, и ему видны сразу два выхода - главный и боковой. Она пока не появлялась ни там, ни там, и он просто ждёт. Слушает сэра Элтона и ждёт.

Около полуночи у бокового выхода мелькает красное платье. Он настороженно всматривается, пытается понять, что там происходит. Она не одна, с ней двое парней, и они тащат её куда-то. Она, похоже, сильно пьяна, ноги еле передвигает, но всё же пытается сопротивляться.

Парни тащат её к машине, и предчувствие говорит ему, что везти они её собираются совсем не домой.

Блять. Мать вашу.

Он резко газует и перекрывает выезд серебристой Ауди, в которую затолкали его девочку. Из бардачка достаёт пистолет. Использовать его, конечно, нежелательно, но припугнуть этих ублюдков придётся.

Выходит из машины.

- Эй, мужик, отгони тачку, ты нам выехать мешаешь!

Петир направляет ствол на водителя.

- Мужик, ты сдурел что ли? Что ты творишь?! Убери пистолет!

- Девчонку. Отпустили. Быстро.

- Мужик…

- Считаю до трёх. Раз…

Задняя дверь Ауди распахивается и Санса практически вываливается на пыльный асфальт.

- Да забирай! Мы себе и получше найдём!

Петир подходит и помогает ей подняться. От страха она, кажется, даже протрезвела немного, глазищи огромные, взгляд перепуганный, смотрит на него и поверить не может, что это действительно он.

- П… Папулечка… Забери меня отсюда… Пожалуйста… - Язык еле ворочается, и не понятно, от количества выпитого или от страха.

Если бы не эти ублюдки в Ауди он бы сейчас сгрёб её в охапку прямо здесь, прижал бы к себе и не отпустил уже никогда, но надо увозить её отсюда, и поскорее.

Поэтому он просто берёт её под руку и помогает дойти до своего внедорожника, усаживает назад, чтобы она могла прилечь, если сидеть не сможет.

Недоноски в Ауди ржут и выкрикивают в их адрес какие-то пошлости. Ну что ж, пара пробитых колёс немного охладят их пыл. Грохот от выстрелов оглушительный, но ему плевать. Он просто садиться в свой Мерседес и увозит её подальше. Увозит её домой.

А дома она вся дрожит в ознобе, трясёт её сильно, с лица вся бледная, под глазами круги, тушь размазалась.

- Мне плохо, папочка, сейчас стошнит…

“Странно, что не “щас блевану”, - проносится в его голове, пока он помогает её добраться до туалета.

Рвёт её долго. Она стесняется, просит его уйти, но он её, конечно же, не слушает, сидит рядом, вытирает ей губы влажным полотенцем и время от времени даёт глотнуть воды. Она пьёт, а потом её снова тошнит и так, кажется, бесконечно.

- Всё хорошо, - шепчет он, поглаживая её по спине. - Всё хорошо, моя девочка, ты дома, в безопасности. Сейчас желудок промоем, умоем лицо и уложу тебя спать. Всё хорошо, не бойся, я с тобой…

В спальню приходится нести её на руках. Она совсем без сил, висит, как тряпочка, но хоть тошнить её перестало. Он укладывает её в постель. Думает немного, что делать с платьем, и всё же решает его снять. Она не сопротивляется, безропотно позволяет себя раздеть и так же покорно облачается в его синюю футболку.

- Папулечка, - шепчет. - Ты же не уйдёшь?

- Не уйду, не волнуйся. Спи.

А сам надевает такую же синюю футболку и полосатые пижамные штаны. Лежать с ней рядом под одним одеялом как-то странно, но вид у неё такой, что у него в груди щемит и никаких “таких” мыслей просто нет. Он гладит её по огненным её волосам и шепчет:

- Спи… Всё хорошо, малыш… Я рядом.

И она засыпает. Сопит, тесно прижавшись к его боку и положив ладошку ему на грудь, туда, где бешено бьётся сердце, и ему кажется, что он никогда не уснёт, но всё же вечность спустя тоже засыпает.

А на утро её уже нет.

***

Суббота и у него выходной, это значит, что в офис ехать не нужно, но какая-то работа всегда есть, поэтому он весь день сидит за ноутбуком, разбирает почту и ждёт.

Её не видно и не слышно. Весь день. Спит наверное, что же ещё, да и похмелье, наверное, дикое. Ему жаль, что она ушла пока он спал, но так, наверное, лучше, потому что он понятия не имеет, как на утро смотрел бы ей в глаза, что говорил бы после этой чёртовой ночи, после которой у него полнейшая неразбериха в мозгах.

То, что она напилась и её чуть не увезли в неизвестном направлении какие-то подонки его ничуть не удивляет, это как раз вполне в её стиле, но вот то, что сам он повел себя как полный придурок, когда ждал её под дверью ресторана, а потом спасал от этих мудаков, размахивая при этом заряженным стволом - вот это для него действительно неожиданность.

Вот уже четыре года в его жизни постоянно, с завидной регулярностью возникают всяческие неожиданности. Пора бы уже привыкнуть.

И очередная не заставляет себя долго ждать.

Из квартиры сверху доносятся какие-то странные звуки. Топот, громкая музыка, цокот каблучков, грохот какой-то, смех женский и… мужской, а потом… А потом звуки становятся вполне определёнными, такими, что сомнений нет никаких: в квартире сверху занимаются сексом.