Правда заключалась в том, что я мог удерживать её, пока мои руки не отвалятся, но я не мог ничем ей помочь. Часть её отсутствовала задолго до того, как мы встретились, но процесс скорби только начинался, и я абсолютно ничего не мог сделать, чтобы смягчить этот удар.

Но это не значит, что я не буду пытаться.

Она не закричала.

Она не заплакала.

Она не завопила и не пригрозила кулаком небесам.

Она даже не пошевелилась.

— Я здесь, — пробормотал я в её волосы, несколько раз целуя в щеку. — Я остановлюсь с тобой. Только ты и я, Шарлотта.

Она не ответила. Честно говоря, я даже не был уверен, что она ещё дышит.

Она была неподвижна.

Абсолютно. Полностью. До жути.

— Милая. — Ее мама появилась рядом с нами.

Мои мышцы напряглись, когда моё тело запротестовало против этого, но когда Шарлотта повернулась в её сторону, я отпустил женщину.

Шарлотта не двинулась в объятия матери.

Отойдя от нас обоих, она заявила:

— Мне нужен кофе. — А затем, как робот, она откинула голову назад, чтобы поймать мой взгляд. — Хочешь немного?

Спокойно. Хладнокровно. Собрано.

Ни одной слезинки в глазах. Руки не дрожат. Плечи распрямлены.

Чёрт. Чёрт. Чёрт.

Это было уже не просто её обычное выражение лица. Её окружала ауры пустоты. Даже я не мог найти эмоции, спрятанные внутри.

Это было даже хуже, чем я ожидал, потому что это был первый раз с тех пор, как я встретил Шарлотту, когда понял, что у нее не осталось вообще никаких чувств.

— Шарлотта, — прохрипел я. — Вернись, милая.

Но я не имел в виду физически. Она ушла, и это чертовски напугало меня.

Потянувшись, чтобы схватить её за руку, я переплёл наши пальцы вместе, отчаянно пытаясь понять её. Она не стиснула ладонь от беспокойства. И она не стала её нежно сжимать. Но хуже всего было то, что она даже не убрала руку, пытаясь спрятаться.

Женщина просто держала её, безвольно и свободно.

Физически здесь, но умственно и эмоционально за миллион миль.

Я придвинулся ближе, беспокойство рикошетом отозвалось во мне, и прошептал:

— Давай посидим в темноте.

Она одарила меня ободряющей улыбкой, такой фальшивой, что казалось, будто она сделана из пластмассы.

— Давай сегодня останемся на свету, Портер.

Я всмотрелся в её лицо.

– Я не знаю, где ты сейчас, но обещаю тебе, что это не свет. Впусти меня. Я пойду с тобой, куда ты захочешь. Я здесь.

Вырвав свою руку из моей, она положила ладони мне на грудь. Затем, не поднимая глаз, женщина рассеянно провела пальцем по шву на моей футболке.

— Я долго ждала, чтобы узнать, где мой ребёнок. Теперь я знаю. Это так близко к свету, как я когда-либо смогу оказаться.

Дыхание вырвалось из моих легких, как будто меня ударили кувалдой.

Она была права. Печальный, удручающий, трагический момент. Но, тем не менее, окончательный.

Я выдержал её пустой взгляд, ища проблеск женщины, в которую я влюбился за последний месяц, но если она была бы там, я не был в этом уверен.

К сожалению, Шарлотта не дала мне долго смотреть. Развернувшись, она быстро направилась на кухню.

— Шарлотта, давай я принесу кофе, — сказала мама, следуя за ней.

Я застыл, не в силах пошевелиться.

Все по-разному реагировали на трагедию. Я знал это не понаслышке. Чёрт, однажды я дрался с водоёмом.

Но сейчас все было по-другому, и я понятия не имел, что делать.

Неужели я дал ей пространство?

Неужели я последовал за ней и настоял, чтобы она поговорила со мной?

Неужели я отнёс её в спальню, задёрнул шторы и силой втолкнул в темноту исповедальни вместе со мной?

Если я буду придерживаться правил, мой единственный вариант — ждать, пока она придёт ко мне, но это казалось невозможным.

Но если я их нарушу, то рискну сломать и её тоже.

Я наблюдал за ней через барную стойку, пока она рыскала по своей маленькой кухне. Мать отчаянно пыталась остановить её, но Шарлотта проигнорировала её мольбы и продолжила подготовку к завариванию кофе, доставая кружки из шкафа, наполняя графин водой, а затем наливая её в машину. Её лицо было бесстрастным, а движения плавными, совсем не резкими и не грубыми, как от горя. Она действовала на автопилоте.

Наполнив две кружки до краев, Шарлотта вручила мне одну из них на том же самом месте, где оставила меня, но на этот раз она стояла на расстоянии вытянутой руки.

Я взял кофе, но не сводил с неё глаз и сказал единственное, что пришло мне в голову.

— Впусти меня.

Она не сводила глаз со своей чашки, пока помешивала сливочно-коричневую жидкость внутри, пробормотав.

— Поверь мне. Ты же не захочешь участвовать в этом.

Я мучительно закрыл глаза и покачал головой. Когда я открыл их, то посмотрел на Тома, который стоял в нескольких футах от неё, наблюдая за ней сузившимся и оценивающим взглядом.

— Шарлотта, — позвал он. — Я собираюсь дождаться дополнительной информации, прежде чем говорить с Брэди. Ему нужны ответы, которых у меня сейчас нет. Ты хочешь пойти со мной, когда я это сделаю?

Она посмотрела на меня, но её слова были адресованы Тому.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Затем Шарлотта обратилась ко мне, и это было самое нелепое утверждение, которое я когда-либо слышал: — Тебе, наверное, лучше уйти.

— Нет, — твёрдо ответил я. Медленно продвигаясь вперёд, я взял свой кофе в левую руку и обхватил правой её шею сзади. Затем, согнувшись в коленях, я опустился в поле её зрения. — Если ты хочешь, чтобы я ушёл, милая, это одно. Мне это не понравится. И это, чёрт возьми, убьёт меня. Но, если это то, что тебе нужно, я уйду. Однако если ты меня выгоняешь, я никуда не уйду. Я же сказал тебе: я остановлюсь с тобой. — Я сжал её шею. — Всегда, Шарлотта.

Волна прокатилась по её пустым глазам, открывая мельчайшее мерцание моей Шарлотты, скрывающейся внутри. Облегчение пронзило меня.

— Ты хочешь остановиться? — спросил я. — Притвориться, что это не происходит прямо сейчас?

Её подбородок задрожал, когда она кивнула, её глаза наполнились слезами.

Используя её шею, я прижал её к себе спереди, её тело прижалось к моему. Кофе выплеснулся на пол, когда она обвила руками мои бёдра. Даже тогда она не заплакала, но держала меня так крепко, что мне показалось, будто женщина пытается слить наши тела в единое целое. Что, должен признаться, я бы не возражал.

— Тогда мы остановимся, — прошептал я, прежде чем поцеловать её в макушку.

Её мама бросилась к нам, забирая обе наши кружки. Слёзы текли по её подбородку, когда она смотрела, как её дочь крепче обнимает меня, а её кулаки сжимают мою рубашку сзади. Она поцеловала Шарлотту в затылок, а затем посмотрела на меня.

— Я останусь, но не буду путаться под ногами.

Я молча кивнул.

Том подошёл и погладил Шарлотту по спине, прежде чем сжать её плечо.

— Мне нужно вернуться к работе, детка. Я зайду позже.

Когда Шарлотта не ответила и не обратила на него внимания, он опустил подбородок, поцеловал маму Шарлотты в висок и направился к двери.

А потом мы остались одни.

Ну, почти. Мама Шарлотты, чьё имя, как я позже узнал, было Сьюзен, занялась уборкой и без того безупречной квартиры. Шарлотта была минималисткой. Было так много случаев, когда можно было переставить две безделушки на барной стойке или стереть пыль с четырёх картин в рамках на стене. Но, верная своему слову, Сьюзен держалась от нас подальше.

И, верный своему слову, я сделал вид, что в то утро ничего не произошло.

Серьёзно, из-за того, как болела моя грудь и кружилась голова, это было достойное Оскара выступление.

Мы с Шарлоттой сидели на диване, мои ноги покоились на её журнальном столике, её ноги лежали поверх моих. У неё не было телевизора, но я схватил её ноутбук и поставил какую-то умопомрачительную комедию, которую нашел на Netflix. Никто из нас не смотрел фильм.

Тёмно-карие глаза Шарлотты смотрели вдаль, погружённые в свои мысли, а мои синие смотрели на неё, погруженные в беспокойство.