- Так если не знаешь, как же ты написал?
- Буквы знаю, вот и написал. Скажешь тоже! Если бы каждый понимал все, что говорит или пишет, в стране бы порядок был. Итак, вернемся к проблеме осла: если ты в самом деле пришел как покупатель, слушай меня внимательно: я, Лиснехак, хозяин ишака, в полный голос тебе заявляю, что у меня на продажу осла нет.
- Почему? - удивился Арто. - Я что, плохой человек или, может, сын плохого человека?
- Ну, не знаю. Ты же в городе живешь, как пить дать какой-нибудь партии членом состоишь, что, нет? Заберешь с собой моего осла да вдруг и его членом своей партии сделаешь, а я виноватым буду.
- О чем это ты, дедушка Лиснехак, что-то я ничего не понимаю.
- Ну, если не понимаешь, я сейчас по-другому скажу. Ты, сынок, поставь себя на мое место, тогда и поймешь. Что с того, что хочется мне осла продать, но скажи ты на милость, ну как я тебе его отдам? Ведь мы друг дружке родственниками приходимся, да не однажды...
Лиснехак опять ушел в свои мысли. И не понять, о чем он думает: о расставании с ослом, о цене или еще о чем... Наш мир совсем помешался, подумал Арто. Сотни людей каждый божий день этот мир грабят, растаскивают да половчей вокруг пальца обвести стараются - и при этом, наверное, меньше задумываются, чем они тут вдвоем над куплей-продажей какого-то осла. Но это деревня, тут быть того не может, чтобы кто-то кому-то родственником не оказался, уж если не по крови, то через сватов да кумовьев - обязательно.
- Давай, дядюшка Лиснехак, договоримся: ты про все это родство да приятельство с родителями моими забудь и говори мне свою цену. Дружба дружбой, а торговля торговлей, верно?
- Ты прав, сынок, в этом, прямо скажем, неважнецком мире, может быть, нет дела важнее, чем правильно организовать куплю-продажу осла. Это дело первостепенной важности! А как же, сегодня мы ослами не по правилам торговать станем, завтра, глядишь, на лошадей перейдем, а там оглянуться не успеем, как враг границу перейдет. Так, говоришь, цену сказать? Дело это непростое.
- Да что там, говори, а то мне ведь не цена, мне осел твой нужен.
- А какую тебе цену сказать? Может, аукционную? Есть цена аукционная, есть стартовая, есть договорная... Э-эх, позабыли старое: оптом да в розницу, поштучно или гуртом...
Арто рот разинул от удивления. Аукцион, акциз, стартовая цена...
В детстве они от взрослых таких мудреных слов не слышали. Повезло их дедам - ни о чем таком ни сном ни духом не ведали. Эти новые времена наших стариков совсем с толку сбили. Лиснехак глянул Арто в глаза:
- Ты, наверно, понимаешь, я не об осле забочусь: у меня останется или к отцу твоему уйдет - так и так он хозяйской заботой обделен не будет. Осел у меня домашний. Я не боюсь, у отца твоего ему хорошо будет. Это все так, для разговору. Пообщаться хочется: мы тут по людям истосковались. Остальное все суета, сынок... Ты мне вот что скажи. Ты там за тридевять земель, в городе, а мы тут, в деревне, кто же тебе о моем осле сказал? Мне надо знать, это для торговли дело не последнее.
- Твой осел здесь, в деревне, голос подал - в Ереване слышно стало. Я взял и приехал. А тут мне мать сказала: наш Лиснехак хорошего осла продает.
- Эх, а я уж было подумал, что слава о моем осле в самом Ереване слышна. Нет, выходит, ты к своим приехал, а уже тут тебе мать про него сказала. Это хорошо, что мать, значит, на посредника денег тратить не надо. Послушай, а вот еще говорят - "процентная ставка", это что такое? Да столько всего сейчас говорят, что и не упомнить. Эх, обдирают народ как липку: землю отобрали, воду отобрали. А что, нет? Если плата за них такая назначена, что народу не уплатить, то как это еще называть? Конечно отобрали. И все же растолкуй ты мне, что это за процентная ставка такая?
А у Арто еще дедова "аукционная цена" из головы не выходит. Он только представил себе: осел дядюшки Лиснехака продается с молотка! - и захохотал. Мирно разглагольствовавший Лиснехак мигом насторожился: ишь смеется, небось выгоду чует. Если так, пусть хохочет на здоровье, только чтобы над его, Лиснехака, ослом смеяться не смел! Кто дешево покупает, всегда над продавцом смеется. Понимает, что за гроши хороший товар приобрел, вот и радуется.
- Что, дешево отдаю, сынок? Так ведь вы в Ереване и деньги в Ереване, а мы тут, в селе, ну что мы в этом понимаем! У меня из собственности только и есть что ослица, осленок да еще наша ослиная жизнь в придачу.
- Да ты о чем, дядюшка Лиснехак? Разве ты цену назвал, чтобы говорить, кто выгадал, кто внакладе остался? Да и какой между нами торг! Дорого, дешево называй свою цену, бери деньги, отдавай осла - и все дела.
- Нет, не говори, каждая вещь свою цену имеет. В торговле всегда один теряет, другой выгадывает. Нехорошо, если ты в проигрыше останешься, сынок: ты не поленился, из своего распрекрасного города сюда ради моего осла примчался, прямиком ко мне пришел... Да, ты мне про аукционную цену растолкуй: что она, лучше, чем договорная, или как?
Арто улыбнулся. Ну что тут скажешь, как ему объяснишь? Но хозяин осла терпеливо ждет, глядя ему в лицо. Старый человек, слышал краем уха, что существуют разные формы торговли: оптовая, розничная, еще какая-то ...
- Забудь об аукционной цене, дядюшка Лиснехак. Аукцион - дело накладное, да и для осла утомительное. Это ведь как делается: придется тебе народ собрать - всех, кто будет торговаться за твоего осла, и еще толпу праздных зрителей. При хорошей погоде еще ладно, можно аукцион на площади устроить, а если вдруг ненастье? Тогда не иначе как сельский клуб понадобится арендовать. Осла твоего, разукрашенного и принаряженного, придется на сцену взгромоздить. Потом ты должен будешь назначить аукционную цену и объявишь начало торгов. А для этого и фанфары нужны, и гонг, и человек, который будет в тот гонг ударять, и еще много всякого. Люди начнут наперебой свои цены выкрикивать, осел в ответ рев поднимет...
- Нечего моему ослу в клубе делать. Осел - он осел и есть, вдруг ему в голову взбредет на председательское место усесться, а? Прости господи, что это я говорю! Ха-ха-ха... Возьмет да и сядет на место завклубом или сельского старосты, и люди станут на моего осла смотреть как на руководящего работника! Нет, это не для меня, я за свою жизнь страшилок навидался. У нас поля есть, горы и долины есть, - понадобится, мы там народ соберем.
- Ну ты даешь, дядюшка Лиснехак! И ты и твой осел. Надо ведь и меру знать. Другие все на свете продать готовы, тут купят - там перепродают, друг у друга товар зубами вырывают - и даже глазом не моргнут. А ты одного разнесчастного осла никак продать не решишься, все прикидываешь. Никаких клубов, никаких гор и долин, огородов и баштанов! Вот он я, покупатель, сам к тебе пришел - что может быть лучше! Говори же цену.
- Да ты не серчай, сынок. Что же ты, такой горячий, на тех умников, что ереванский коньячный завод чужакам продают, не сердишься? Мой осел для меня тот же коньячный завод, только я какому-нибудь Гранту Багратяну или кому там еще и пальцем к нему притронуться не дам. Мой осел себе цену знает, теперь остается, чтобы его хозяин ослом не оказался, не оплошал. Наш коньячный завод тоже лучше, чем кто другой, себе цену знает: сколько солнца он в подвалах хранит, сколько любви и таланта в него люди вложили!.. И земля наша в нем, и снега Масиса, и гордая стать Арагаца... Ты думаешь, раз я в селе живу, так кроме ослов ни о чем знать не знаю? Коньячный завод, винный завод сами себе цену знают. А вино и коньяк людям язык развязывают. Того и гляди, завтра станут говорить: мы свои заводы иностранцам дешевле продали, чем дед Лиснехак своего осла-трехлетка. Нет уж, это я сам решать буду. Ты цену хочешь знать, и правильно делаешь. Вот увидишь моего осла, прислушайся - он сам тебе свою цену скажет. И всегда так: товар сам за себя говорит. Но назначать цену буду я, и только я.
Лиснехак понимал, что настал решающий момент, и, отложив в сторону такие пнятия как стыд, возраст и все такое прочее, всерьез задумался. В голове давно дремала невесть откуда взявшаяся цифра "сто тысяч" - он ее разбудил тычком, мысленно подозвал осла, примерил к нему эти самые сто тысяч, поглядел на "упакованного" таким образом осла, подумал и изрек:
