– Может быть. Никогда в жизни не говорите мне «богоподобна», очень попрошу вас.

– Ну не богоподобна, подберу другое, более приземлённое слово. Хотя человек сделан по подобию Божию – богоподобен.

– Лучше ничего не подбирайте, честно.

– Да уж. Сам вижу, что мне лучше молчать с вами.

– Да не в этом дело. Просто меру нужно знать ко всему, вот и всё.

– А в чем? Вы просто переживаете, что я вас выделяю, и вам это неприятно. Но я не ухаживаю за тобой – просто выделяю, но не более, и тебе незачем так пугаться, Галя.

– Да никто не пугается, просто прошу вас, не нужно меня вообще выделять.

– Это я уже понял. Вообще буду обходить стороной.

– Да не в этом дело. Просто вы иногда говорите такие вещи, что слов просто нет… Вы же православный, а не просто с улицы какой-то непонятный человек. Тем более столько святых мест посетили, старцев, и так рассуждаете.

– Я не всегда тебя понимаю, Галя. Ты слишком неконкретно говоришь.

– Наверное! Я вообще детали не люблю. Уберите эту фотографию. Только не нужно сжигать, просто мне отдайте.

– Ну не висит нигде у меня ваша фотка, лежит в шкафу вперемешку с другими.

– Печатайте лучше молитвочки и вешайте на стену.

– Ты шутишь?

– Нет.

– Ты хочешь, чтобы я увешал стены распечатками молитв? Галя, а у тебя комната в распечатках молитв?

– У меня нет, но у меня и ваша фотография не стоит.

– Галя, ну ты уж совсем деспот в юбке: этого не делайте, это не вешайте, то не думайте. Мне снова придётся после службы ждать тебя и провожать.

– Не нужно меня никуда провожать, просто фотку отдадите и всё.

– Дёрнуло меня, сказать про эту фотку.

– Хорошо, что сказали. Если у вас такая необходимость, то носите фото жён, дочерей, подруг… Кого угодно, только не меня.

– Я не ношу твою фотку, только в Москве она была.

– Я верю. Только какая разница где? Это вообще очень плохая идея в любом городе.

Очень хотелось побыстрей закрыть эту тему. Но куда бы я ни пробовал ступить, везде получал отпор и терял почву под ногами. Ты уже не прислушивалась ко мне, а просто реагировала на слова, и они теряли последнюю свою ценность.

– Мир?

– Мир во всём мире! Только не передавайте через Лию! Мне отдадите, я не боюсь вас увидеть.

Мы разошлись по домам и до следующего воскресенья уже не общались. Моя попытка наладить отношения на следующий день пресеклась лаконично и хладнокровно:

– «Вы уже снова добрая, Галя?»

– «Не начинайте».

Отдать тебе фото было равносильно признанию в поражении и вине, которую я никак за собой не видел. Чтобы не выглядеть проигравшим, нужно было перевести всё хотя бы в гротеск. За несколько дней до этого я попросил одного хорошего портретиста сделать в кратчайший срок портрет с твоей фотки. Мы долго с ним совещались, в каком стиле изобразить тебя. Никита обнаружил небольшое сходство в повороте твоей головы и повороте головы вермееровской девушки с жемчужной серёжкой. Отлично. На радостях я выделил Никите предоплату. К концу месяца он позвонил мне и попросил выплатить сразу всю предложенную мной сумму, жалуясь, что ему нечем платить за квартиру.

– Но у тебя же пропадёт вся мотивация работать, если я выплачу весь гонорар сразу.

– Не пропадёт. Сделаю всё за две недели, – уверял меня он.

Для убедительности он показал мне уже начатый портрет. Я нехотя выплатил ему всё наперёд и переживал потом, как бы он не ушёл в запой. Фотография твоя теперь была у Никиты, и я чуть ли не ежедневно справлялся у него о продвижении работы.

Ян Вермеер «Девушка с жемчужной серёжкой», 1665 год (перевёрнута зеркально слева направо)

Я не мог тогда вернуть тебе твой снимок и поэтому решил в воскресенье не попадаться тебе на глаза. Вышел из храма раньше тебя и отправился на метро. Возле светофора мы всё же оказались одновременно, но по разные стороны фонарного столба. Долго горел красный. Я старался не смотреть в твою сторону, но очень хотелось подойти к тебе. Когда загорелся зелёный, уже на проезжей части ты сама заметила меня и приблизилась со своим вежливым дружественным «Здравствуйте, а я вас как раз искала». Я поспешил ответить, что мне некогда, что нужно поговорить с другой знакомой, которая в это время тоже переходила дорогу, опираясь на клюку и что обещанную фотографию я верну в следующий раз. Ты растерянно согласилась с тем, что конечно же всё подождёт и что ты меня не задерживаешь и лишь из-за собственной фотки и обратилась ко мне. Воцарились смущение, пауза. Я не мог поднять на тебя глаза. Вместо этого остановил старую знакомую на тротуаре и стал бормотать ей что-то невнятное, пока ты не отвернулась. Сам же украдкой смотрел, как ты удаляешься по нашей дороге, и сердце сжималось от того, что в силу непонятно каких дурацких условностей и правил, я не шёл сейчас с тобой рядом.

Минула неделя. Никита поднимал трубку пьяным, а потом и вовсе перестал её брать. Я старался погрузиться в работу. Всенощная прошла без тебя. На литургии с балкона второго этажа я разглядел твой синий платочек. После недельного молчания приходилось заново выстраивать мосты.

– Галя, подождите.

– Снова вы? Я спешу.

– Я знаю. Но до перекрёстка же вас проводить можно?

Ты обречённо вздохнула:

– Только до перекрёстка! Обещаете?

– Да. Хочу поделиться с вами своей Теорией Красоты.

– Хорошо, только коротко.

– Вот вы согласны с тем, что любая неправда, любой грех, жадность там или зависть всякая обязательно начнут проявляться и на внешнем облике человека? На его внешности, во взгляде? Согласны с этим?

– Ну, согласна. Дальше что?

– Ну раз всё внутреннее выражается во внешнем, значит, красивый человек ближе к правде, ближе к Богу. Получается так? – вопросительно заключил я.

– При чём тут внешность? Вы же в церковь ходите, а рассуждаете так. Красота не во внешности.

– А разве я не об этом? Что внутри, то и снаружи. Только нужно учитывать не только свой личный грех, но и родовой, который откладывается в генах. Поэтому красота может достаться от рода, а сам человек будет растрачивать её уж как ему вздумается.

– Ну вы даёте. Бывают люди красивые внутри…

– На красоту влияют и личное, и наследственное, – перебивал тебя я. – Тот же пресловутый алкоголь, например, на внешности ребёнка отражается. Так же и привычки всякие, личность искажающие, обязательно на детях отразятся. Так вот по-настоящему живут лишь красивые люди. Вокруг них жизнь происходит, вокруг них развиваются события, как в романах. А остальные живут жизнью красивых героев, а не своей. Они занимают вокруг героев вторые роли и проживают их только вблизи красоты. Вся жизнь происходит вокруг красоты. Или собственной, или чужой, но только вокруг неё всё живёт…

– Понятно всё с вами, – закрыла ты тему.

– Галя, так получилось, что у меня два билета на «Жизель», а я сам не могу пойти.

– Опять? Вы же обещали никаких балетов больше.

– В последний раз, Галя. Выручайте, пожалуйста, не выкидывать же их.

– Почему вы не отдадите их ещё кому-нибудь в приходе?

– Я спрашивал: Наташа согласилась пойти с вами. С Наташей из иконной лавки хотите?

– Но я же вас предупреждала. Зачем вы так делаете?

Мы распрощались на мосту. Внизу стучали колёсами вагоны метро и поезда дальнего следования. Я смотрел на тебя и не мог понять, в чём тайна твоей красоты. Всё по отдельности казалось, как и у других, всё по отдельности казалось обычным. Но всё в совокупности в тебе завораживало. Как только замолкали отвлекающие слова, я выдавал себя всем видом, и ты, замечая это, торопилась прощаться.

Однажды я открыл для себя удивительную вещь. Произошло это в лагере труда и отдыха под Коломной. Мы закончили девятый класс, и вместо любимой рязанской деревни, я вынужден был провести месяц в трудовом лагере. К концу смены на местном стадионе был организован футбольный матч между нашей школой и школой города Дзержинска. Дзержинские ребята были крупнее и здоровее нас, но минимум половина нашей команды занималась футболом профессионально.