Дин узнал это выражение. Кас выглядел также — ну, возможно, его волосы были растрепаны еще сильнее, но тогда он только-только выбрался из ада, так что всё вполне объяснимо — в их первую встречу, и каждый раз после, когда нужно было принять решение, каким-то образом влияющее на Дина. Кас действительно относился к Дину как к чему-то священному, как к персоне государственной важности. Даже такие незначительные вещи, как выбор закуски, подвергались тщательнейшему анализу. Это было чертовски странно: все его желания — да что желания, самые обычные нужды — ставились могущественным существом, изучавшим людей с самого момента их сотворения, в приоритет.

Дина оглушило непреодолимое желание объяснить Касу так, чтобы он понял и по-настоящему поверил: ангел менял всё к лучшему. Что то, что сказал Сэм, было правдой: Кас делал его самого лучше, а его мир — ярче. Что то, что он требовал от Дина, было нормально, что в ином случае Дин бы умолял Каса взять это силой. Ни для кого не было секретом, что Дин любил, когда ангел разбирал его на части и освещал своей благодатью самые потаённые и темные уголки его души. Где-то глубоко внутри Кас и сам это знал, но сегодня утром он сомневался. Дин должен был развеять эти сомнения. Он не придумал лучшего способа успокоить Каса, заглушить этот поток самообвинений, чем самому предложить себя, открытого и готового.

Эта мысль мгновенно переросла в подробный план. Дин не позволил себе обдумать его еще раз: инстинкты требовали подчиниться, и Дин дал им волю.

Три секунды спустя Винчестер оказался лицом к лицу с Касом. Ангел удивленно поднял голову, но позволил Дину положить руки ему на плечи и мягко надавить, подталкивая назад. Наконец Кас уперся спиной в столешницу. Он открыл было рот, но Дин опередил его, прижав палец к губам.

— Нет. Ш-ш-ш. Я хочу сделать это. Для тебя. Позволь мне дать тебе… — что? Позволить Дину дать ему что? Тысячу вещей, которые можно было выразить словами, и десять тысяч, для которых в человеческом лексиконе просто не нашлось подходящего определения. Дин замолчал, потому что слов в любом случае было недостаточно. Но Кас, кажется, всё равно уловил идею: по крайней мере, он закрыл рот, и шок на его лице сменился легким удивлением, смешанным с готовностью.

Дин шагнул вперед, прижался к Касу и вдохнул слабый запах солнечного света, меда и еще чего-то настолько древнего и сладкого, что его не с чем было сравнить. Кас слегка наклонил голову, и Винчестер позволил себе опуститься чуть ниже, нежно целуя ангела. С каждой секундой — всё ниже и ниже, постоянно касаясь губами изгибов такого знакомого и любимого тела.

Когда колени Дина коснулись пола, Кас уже вцепился руками в край столешницы. Ангел явно понял по меньшей мере часть происходящего и предпочел позволить Дину делать всё, что тот посчитает нужным. Охотник отчаянно надеялся, что Кас поймет глубокий смысл происходящего: Дин всегда будет хотеть дать ему всё так же сильно (или, как обычно, еще сильнее), чем Кас — разобрать Дина на части.

В других обстоятельствах Дин сделал бы из происходящего отличное шоу, расстегивая ширинку Каса без помощи рук. Но не сегодня. Дин стремился показать, что он не притворяется, а искренне отдает Касу то, что ему нужно. Руководствуясь этой мыслью, Дин провел руками по бедрам ангела, слегка сжал пальцы, а потом быстро справился с молнией. Штаны упали вниз, через пару секунд за ними последовали и трусы.

Кас был лишь наполовину тверд, видимо, из-за внезапности действий Дина, но тот был совсем не против помочь ангелу нагнать происходящее. Дин знал, что и как возбуждает Каса, не менее подробно и полно, чем ангел — что и в какой момент нужно Винчестеру. Нужно было не размышлять, а довериться инстинкту.

Наклонившись вперед, Дин позволил себе задержаться взглядом на члене Каса, а потом медленно поднял глаза. Увидев лицо ангела, охотник похлопал ресницами, словно смущенная и застенчивая школьница. Это, конечно, была игра — вся застенчивость и смущенность испарилась, когда Дин наклонился вперед и, не отрывая взгляда от глаз Каса, коснулся губами его члена.

Ничего больше не потребовалось. Член ангела встал так быстро, что Дину практически пришлось уклоняться, чтобы не получить им по лицу. Винчестер напрягся, чтобы не испортить момент своей дерьмовой ухмылочкой. Еще раз окинув взглядом член Каса, он наклонил голову, касаясь кончиком носа одной из вен. Пройдясь по ней, Дин услышал, как Кас судорожно вздохнул, а столешница протестующе заскрипела. Кажется, мебель не выдерживала такого давления.

Хорошо. Но Дин хотел сделать гораздо лучше.

Спустившись по вене к яичкам, Винчестер еще раз выдохнул. Член Каса невольно дернулся, и Дин с восхищением посмотрел на напрягшиеся мышцы бедер. Проводя кончиком языка по солоноватой коже, Дин забирался всё дальше и дальше, пока ему не пришлось сменить позу. Обхватив Каса за бедра, Дин наклонился так, что смог взять яички в рот, подержать на языке, наслаждаясь звуками отрывистого дыхания Каса. Пальцы ангела, сжимавшие край столешницы, побелели от напряжения.

Дин знал, каких неимоверных усилий Касу стоит держать свои руки на месте, не позволять себе запустить пальцы в волосы Дина, направить его голову вниз, заставить его рот оказаться там, где он должен был быть. Винчестер, конечно, ценил желание Каса позволить тому управлять ситуацией, но не собирался пытать ангела или тестировать его самоконтроль. Он просто ненадолго отвлекся, чувствуя Каса, пробуя его на вкус. Честно говоря, Дин мог провести часы, исследуя каждый сантиметр любимого тела при помощи языка и рук, и несколько раз уже так делал, но сегодня был не тот день.

Отклонившись назад и одарив Каса дурашливой улыбкой, Дин принялся за дело: позволил проскользнуть в рот сначала головке, а затем сразу всему члену. Откуда-то сверху раздался приглушенный стон, но Дин был слишком сосредоточен на том, что делал, чтобы принять его во внимание. Ритм движений был неторопливым, но фирменные движения языка, кажется, являлись отличной заменой скорости. Втянув щеки и расслабив горло, Дин глубоко вдохнул через нос и, когда Кас опять вошел на полную длину, постарался справиться с рвотным рефлексом и несколько раз сглотнуть.

Звуки, которые издавал Кас, теперь слились в один мягкий, но непрерывный стон, стекающий с его губ точно так же, как смазка — с головки члена.

Дин немного ускорился, сжимая губы, обводя член языком и позволяя тому легко, но часто касаться задней стенки горла. В этот раз Кас был слишком занят, чтобы обратить внимание на что-то, кроме Дина, а сам Дин слишком поздно понял, что происходит.

Когда на фоне бормотания и постанывания Каса Дин различил другой голос, было уже невозможно что-либо исправить. Уже потом, когда они с Касом пытались уговорить Сэма вылезти из-под кровати, охотник смог сложить услышанное в связное предложение:

— Давай, Сэм, ты сможешь, — кто знал, что этот парень настолько странный, что еще и говорит сам с собой, — У Дина был тяжелый день, к тому же, на нем была вся готовка и уборка, и меньшее, что ты можешь сделать — попытаться приготовить обед, позволив им с Касом обговорить всё произошедшее. Ты сможешь. Там был просто один та… таракан, — ладно, возможно, Сэму действительно нужно обсудить свою проблему с психологом, раз он не может даже сказать это слово, не запинаясь, — и больше их никто не видел, это совершенно безопасно, и…

Первые десять секунд Дин обрабатывал полученную информацию. Единственное, что ему оставалось — тупо замереть. Возможно, если бы он очень быстро двигался и еще быстрее думал, всё получилось бы иначе. Но, в конце концов…

— О боже всемогущий, только не опять, — это был не крик. И даже не вопль. Нет, кажется, Сэм просто сдался. Дин был чертовски уверен, что это — плохой знак, но прежде чем смог решить, что с этим делать, тяжелая поступь затихла, и охотник остался наедине с Касом. Взгляд Дина скользнул вверх, встретился со взглядом Каса… И оба мужчины пожали плечами. Это было очевидно: ущерб уже нанесен, и вряд ли то, что они пойдут за Сэмом на 30 секунд позже, что-то существенно изменит. Нельзя было упускать момент.