Это будет агония.

И он отчаянно хотел этого.

То ли через тридцать секунд, то ли через пять лет — Дин не мог сказать точно — к двум пальцам присоединился третий. Кас не касался простаты, просто продолжал осторожно растягивать Дина. В какой-то момент Дин понял, что ангел так заморачивается, чтобы Винчестер не почувствовал боли. Возможно, была и другая, более глубокая причина, но Дин не мог её понять, да и не старался.

Другую бесконечность спустя раздался голос Каса, успокаивающий, как и ладонь на его спине:

— Ты, — мягко сказал Кас, — самое красивое, что я когда-либо видел. Едва сдерживающий стоны, открытый для меня, с прекрасной, исполосованной мною кожей. Ты идеален.

Это было похоже на благословение, и Дин вжался в матрас, приглашающе разводя бёдра. Кас опять заговорил, чтобы убедиться, что Дин знает, что его ждет:

— Сейчас я вытащу пальцы, Дин, а затем уберу руку с твоей спины. Я не буду касаться тебя всего несколько секунд, и я клянусь, что никуда не уйду.

Дин верил ему.

— Но сначала назови мне свой цвет, — приказал Кас.

Дин не знал, что именно собрался ответить, пока не услышал собственный голос:

— Зелёный, сэр. Пожалуйста, сэр.

Пальцы исчезли, как и ладонь. Раздались звуки размазываемой по коже смазки.

Сначала Дин почувствовал, как Кас усаживается между его ног. Одной рукой ангел твердо взял Дина за плечо, и тот не сомневался, что там останутся синяки. Чем ближе был Кас, тем сильнее расслаблялся Дин. Другой рукой Кас, должно быть, направлял свой член, потому что головка четко коснулась отверстия и скользнула внутрь. Не было ни боли, ни жжения. По крайней мере, внутри. Снаружи же всё было иначе. Бёдра Каса прижались к заднице Дина, ни один миллиметр не избежал контакта.

Это было… невообразимо. Боль была такой сильной, что её нельзя было описать, и такой потрясающей, что грозила полностью перетечь в удовольствие. Дину потребовалось немного времени, чтобы понять, что всхлипы, которые он слышал, вырывались из его же рта.

Его словно выворачивали наизнанку, жжение, которое он обычно ощущал, усилилось в сто, в тысячу раз. Кас оставался неподвижным и, судя по всему, упирался в матрас только одной рукой, что требовало недюжинной силы. Дин понял, что ангел начнет двигаться только тогда, когда получит на это разрешение. Он не был уверен, говорил ли об этом Кас, но всё равно…

— Ох, господи, зелёный. Пожалуйста! Пожалуйста, двигайся!

Когда-нибудь потом Дин все-таки узнает, был ли Кас садистом от природы или стал им потому, что Дин был чертовым мазохистом. Он уже давно понял, что не возражает против боли, даже в какой-то степени наслаждается ею, но это?.. Сейчас всё было по-другому. Совсем иначе.

Он обожал боль.

Но сейчас на эти мысли не было времени, его не было на любые мысли, потому что Кас услышал его.

Движения начались медленно. Кас плавно вышел и также плавно вошел. Нервные окончания Дина чуть не заплакали от облегчения, когда бёдра ангела отстранились, и снова взвыли, когда те вернулись. Дин уткнулся в одеяло, позволяя ему поглотить все звуки. Он просто не мог понять, как Касу удавалось продолжать двигаться так сдержанно и осторожно.

План Дина держаться за одеяло не увенчался успехом. Пальцы разжались, ища более что-то более устойчивое и надежное. Кас всё понял и переплел свои пальцы с пальцами Дина, прижал его ладони к кровати. Да. Дину не нужно быть связанным, потому что его удержит Кас. Кас будет его якорем. Кас будет его всем.

Дин почувствовал, что Кас ускорился. Винчестер и сам вскидывал бёдра, прижимаясь к Касу немного сильнее, чем тот требовал, получая немного больше, чем тот давал.

Господи, это было просто самым дерьмовым совпадением из всех дерьмовых совпадений.

Позже они с Касом поймут, что когда ангел, вернувшись с едой, толкнул локтем дверь, она не закрылась, а просто прикрылась. В какой-то момент дверь опять распахнулась, а они, увлеченные друг другом, даже не заметили этого. Они бы и не заметили — черт, Дин вообще потерялся в ощущениях, а повязка на глазах мешала ему что-либо увидеть — если бы не Сэм, бедный Сэм, который вынужден был пройти мимо комнаты брата, чтобы попасть в библиотеку.

Дин только почувствовал, что в какой-то момент Кас сбился и нежно высвободил одну из рук.

Завтра Кас с сожалением объяснит, что когда он поднял голову и увидел Сэма, в ужасе замершего у двери, то не нашел ничего лучше, как поднять руку и молча ткнуть пальцем в сторону библиотеки. Сэм, благослови его господь, просто развернулся и рванул в указанном направлении.

Но в тот момент Дин знал только одно — он идет по лезвию бритвы, балансирует между агонией и блаженством. Рука Каса вернулась, ритм больше не менялся. Ангел наклонился, коснулся лбом головы Дина, прося того приподнять её. Прежде чем Кас открыл рот, Дин с трудом прошептал:

— Зелёный.

И он был абсолютно честен.

Чувство времени к Дину так и не вернулось. Даже если бы от этого зависела его жизнь, он не смог бы сказать, как долго его кожа соприкасалась с бедрами Каса, как долго он насаживался на его член, прежде чем Кас немного изменил угол и начал касаться простаты. Плакал ли Дин раньше? Это не имело значения. Теперь он точно плакал, а слезы впитывались в галстук. Когда Кас снимет его, ткань будет насквозь мокрой.

Кас снова и снова толкался в его простату. Возможно, десять раз, или сто, или тысячу, Дин не знал.

Позже Дин понял, что в какой-то момент кончил, но не помнил, когда именно, да это было и неважно. Не было какой-то кульминационной точки, была лишь полыхающая смесь боли и удовольствия.

Кас тоже кончил (Винчестер знал это, потому что спросил, а Кас ответил «да»). Дин не почувствовал, когда это случилось. Что он почувствовал, так это момент, когда Кас перестал толкаться и убрал руки. На мгновение Дин почувствовал невероятный холод и пустоту, но Кас тут же прижался к нему так, чтобы не касаться такой чувствительной задницы Дина.

Дин бы не смог восстановить хронологию того, что произошло с того момента, как пальцы Каса вошли в него, до того момента, как Дин начал засыпать. В памяти сохранились только отдельные эпизоды, обрывки звуков, ощущений, слов… и океан чувств.

Кас прижимался к Дину, держал его, пока рыдания не утихли, тело не перестало трястись, дыхание не выровнялось. Только после этого ангел развязал галстук и взял с тумбочки стакан воды и батончик гранолы. Глоток за глотком, крошечный кусочек за кусочком — Кас убедил Дина съесть и выпить предложенное, на каждом шагу хваля. Прежде чем провалиться в темноту, Дин почувствовал, что огонь под его кожей медленно угас. Два слова, сказанные любимым голосом с нотками обожания, чуть не заставили сердце Дина разорваться.

«Совершенство».

«Горжусь».

Да.

Комментарий к Совершенство. Горжусь

*телевизионная игра-викторина, в России известная под названием «Своя игра».

Всех с наступившим Новым годом :)

Спасибо, что читаете этот фанфик и любите его так же, как и я. Надеюсь, 2017 год принесет вам много проды, новых интересных фанфиков и канонизацию отп. Ура :з

========== Саб-дроп ==========

Дин проснулся от нежного голоса Каса:

— …должен съесть что-нибудь.

— М-м-м-м? — На большее Винчестер был пока не способен.

— Я всё понимаю и обещаю, что если ты захочешь, то сразу вернешься обратно в постель. Но ты спал довольно долго, а за последние двенадцать часов съел только батончик гранолы и немного шоколада. Тебе необходимо поесть.

— Ннхч.

— Мне будет легче тебя понять, если ты все-таки будешь использовать гласные, — мягко улыбнулся Кас. Он нежно гладил Дина по спине, от чего тот еще больше хотел спать. Винчестер попытался понять, как вышло так, что он вот уже 12 часов не ел ничего существенного. Это было бессмысленно. А как же вафли?

— Склк врмн?

Оказалось, что на самом деле Касу не нужны гласные, чтобы понять, чего Дин хочет:

— Около десяти вечера. Как насчет того, чтобы сесть? — Вот черт. Когда успел настать вечер? Ладно, неважно. Дин ни за что не сядет.