— На самом деле, говорили, — в его удовольствии сквозило что-то темное, и Дин был готов отдать всё, что угодно, чтобы вытащить это что-то наружу, — Слышал пару раз. И я признаю, — задумчиво протянул ангел, позволяя пальцам пробежаться по одной из красных полос на заднице Дина, — что в данный момент не могу усомниться в точности этой оценки, — пальцы надавили чуть сильнее, и звук, сорвавшийся с губ Дина, был подозрительно похож на хныканье.

— Тем не менее, — продолжил Кас, — хотел бы я посмотреть на того, кто услышит твоё неровное дыхание, увидит, как идеально лежат полосы на твоей прекрасной коже, и не скажет, что это восхитительно, — голос опять изменился. В тоне Каса слышалось обожание, близкое к почитанию.

Дин, который теперь боролся на двух фронтах — против встающего члена и чертовых звуков, пытающихся сорваться с его губ (кстати, обе битвы он проиграл) — впился зубами в нижнюю губу. У него было две цели. Первая — чтобы голос не дрожал. Вторая — чтобы тон был язвительным. Справился он на удивление хорошо:

— Рад, что моя болящая задница так вдохновляет, — пальцы, все еще слегка надавливающие на кожу, внезапно сдвинулись, и Кас уперся ногтем в границу двух полос. Ох. Можно было попрощаться с ровным голосом. Дин поспешил добавить нужное слово, — сэр.

— Без всякого сомнения, — сказал Кас, посмеиваясь, — она может вдохновить сонеты. Оперы. Хвалебные оды, — Дин должен был бы обидеться, но, несмотря на смешинки в голосе, Кас не шутил. Он действительно находил задницу Дина, демонстрирующую результат его стараний, вдохновляющей. Возможно, даже внушающей благоговение.

Наконец, когда Дин уже решил, что заработает себе растяжение шеи, Кас отпустил его. Дин уронил голову на подушку и глубоко вздохнул, но окончательно расслабился лишь когда ноготь перестал давить на чувствительную кожу. Винчестер не был настолько глуп, чтобы думать, что всё закончилось, но не собирался упускать шанс восстановить хоть какое-то подобие самообладания.

Кас дал ему время. Он тихо лежал рядом, дожидаясь, пока дыхание Дина станет спокойным и ритмичным. В этой тишине был какой-то смысл, и Дина одолевало беспокойство. Он изо всех сил старался дождаться, пока заговорит Кас, и уже было собрался нарушить тишину, когда ангел всё же сжалился. В его голосе не было ни намека на веселье, лишь темное обещание:

— Ты, любовь моя, — это прозвучало скорее не как нежное обращение, а как утверждение собственности, — должен принять решение.

Кас очень, очень любил заставлять Дина выбирать. Было что-то в том, чтобы заставить Дина решить, как именно он умрет, каким способом Кас разберет его на части. Еще один аргумент в пользу принадлежности Каса к садистам.

Неугомонный член Дина опять оживился.

Перед тем, как открыть рот, Дин попытался успокоиться. Он очень осторожно подбирал слова, понимая, что Кас не оценит ошибку:

— Что же я должен решить, — конечно, в его голосе все равно звучала ирония, и прежде чем положение ухудшилось, Дин поспешно подстраховался, — сэр?

Помрачневший было Кас расслабился.

— Я собираюсь дать тебе шанс трахнуть меня, — прямо сказал он. Глаза Дина стали напоминать блюдца. Это была очень редкая возможность. Конечно, не первая, но всё же, Дин не собирался её упускать. Но, раз Кас предлагал выбор, значит, в комплекте с этой возможностью шел существенный минус. Дин не ошибся:

— Но если ты согласишься, я буду сверху, а значит, — ох, а вот это было подло, — тебе нужно будет сидеть. На попе, — зачем-то добавил ангел.

Дин буквально прикусил язык, чтобы удержать готовые сорваться слова. Он медленно сосчитал до десяти, затем выругался и сосчитал до двадцати. Почувствовав, что может хоть как-то контролировать себя, охотник заговорил:

— А другой вариант, — о, блять, ладно, если это так нужно, — сэр?

Каса, конечно, было не провести напускным контролем, и веселье, звучащее в его голосе, явно было провокацией:

— А другой вариант, Дин, заключается в том, что мы продолжим и закончим то, что начали. Другой вариант заключается в том, что я тебя трахну. Конечно, для этого тебе не нужно будет лежать на спине или сидеть.

«Конечно» — сказал Кас, словно Дин не мог сложить два и два. Он не будет ни сидеть, ни лежать на спине, значит, он будет лежать на животе, и бедра Каса будут давить на его ягодицы, простое прикосновение к которым до сих пор заставляло симфонию острых ощущений бежать по нервам. Но, конечно, это было намного лучше, чем переносить на задницу вес не только своего тела, но еще и находящегося сверху ангела.

Но всё же. Возможность трахнуть Каса. По сути, мысль об этом была практически непреодолима, и ангел это знал. Значит, он чего-то не сказал, выжидая, спросит ли Дин или нет. И тот был почти уверен, что знает, о чем именно ангел умолчал:

— Где, — спросил он, пытаясь выразить так много уважения, как было возможно, — я буду сидеть, если выберу первый вариант, сэр?

Дин почувствовал улыбку Каса еще до того, как увидел её. Конечно, ситуация была почти что безвыходной:

— Ты будешь сидеть, — безмятежно ответил Кас, — прямо на этом одеяле, — ох. Да. Что же, это было и вполовину не так плохо, как мог…

— На полу, — ага. Вот оно что. Конечно, Кас знал, что Дин просто не сможет сидеть на голом полу. Но насколько лучше будет сидеть на одном тонком одеяле?

— И это еще не всё, — голос Каса вмешался в мысли Дина. Было еще что-то? Что-то либо очень хорошее, либо очень плохое. Вместо того, чтобы заговорить, Дин просто вопросительно поднял брови.

— Если ты выберешь второй вариант и позволишь мне трахнуть тебя, — продолжил Кас, — то после этого я исцелю тебя. Если ты выберешь первый вариант, я не буду даже думать об этом следующие двадцать четыре часа, а потом тебе придется найти чрезвычайно убедительный способ, чтобы заставить меня сделать это.

Дин глубоко вздохнул, как Сэм, когда Винчестер-старший включал в машине музыку настолько громко, насколько ему действительно хотелось. Кас хихикнул:

— Если возможность выбирать кажется тебе такой неподъемной, Дин, я буду более чем счастлив просто выбрать за тебя, — Дин возмутился. Он ведь ничего не сказал, хотя хотел! Он просто молчал, контролируя даже своё дыхание, и это, оказывается, теперь тоже могло принести ему неприятности. На несколько секунд повисла тишина.

— Мне начинает казаться, что я требую от тебя слишком много. Видимо, выбор — это слишком сложно. Возможно, мы просто…

Дин перебил его, говоря как можно более почтительно и пытаясь выиграть время:

— Нет, сэр, я могу выбрать. Спасибо.

Кас что-то согласно промычал и кивнул:

— Конечно, Дин. Но давай договоримся: если ты не сможешь сделать выбор в течение 30 секунд, то я сделаю это за тебя.

Мудак, — подумал Дин, испытывая удовлетворение от этого маленького мысленного восстания. Но у него не было на это времени, потому что часы тикали, и Кас… подождите, неужели он?..

Да. Именно. Кас, ангел господень, напевал фоновую мелодию из «Рискуй».*

Примерно пять секунд ушло у Дина на то, чтобы определиться, кого он сейчас хочет убить больше: Метатрона, который дал Касу знания о поп-культуре, или самого Каса. На выбор оставалось пятнадцать секунд. Дин понял, что именно из-за обещанного исцеления ему придется выбрать второй вариант. После того, как Сэм застал их в подвале, Дин просто не мог позволить себе хромать, как дряхлый старик, весь следующий день, а то и больше. Песня из «Рискуй» подошла к кульминации, и Дин заговорил:

— Окей, две вещи. Во-первых, я принял решение. Ты можешь меня трахнуть. Во-вторых, я просто хотел повторить то, что сказал раньше: ты садист. Сэ-эр.

— Учту оба пункта, — бодро сказал Кас, — не расстраивайся, Дин. Вполне вероятно, что еще одна возможность вставить этот прекрасный член в мою задницу представится очень скоро.

Ну конечно. Дразнить Дина описанием того, от чего тот только что отказался, да? Это просто грубо. Дин с отчаянием камикадзе сказал это вслух:

— Грубый, грубый ангел… сэр.