Нет. Ни за что. Кас не мог заставить его…

— И раз уж так, — голос был обманчиво ровным, но в нём чувствовалась угроза, — ты будешь считать удары и благодарить меня за каждый. С уважением, или я подумаю, что недостаточно стараюсь, и решу быть… жестче.

Хорошо, видимо, Кас все-таки мог заставить его.

Дин обеспокоенно дернул руками. Он не пытался сбежать или проверить манжеты на прочность, просто хотел ощутить стабильность. Была причина, по которой они использовали ремень крайне редко. Это было… интенсивно, а Кас всегда работал в полную силу.

Повисла пауза — Кас доставал ремень откуда-то, куда отложил его, пока занимался пробкой. Размеренные шаги позади, прикосновение ремня к шее, ощущение холодной кожи, спускающейся вниз по позвоночнику прямо к ягодицам. Предвкушение, обещание и угроза. Дин понял, что дрожит как лист на ветру. Услышав свист ремня, он инстинктивно сжался.

Однако боли не последовало, и ремень так и завис в воздухе. Кас тихо засмеялся, явно наслаждаясь произведенным эффектом. Дин с трудом заставил расслабиться сжавшиеся в кулак пальцы. Ангел обыденно сказал:

— Кажется, я готов начать. А ты?

Был только один правильный ответ, и Дин заскрипел зубами. Что может быть более унизительным, чем вежливо просить о том, что и так получишь? Не было ни единого шанса улизнуть, да и Дин не хотел вступать в битву, которую не мог выиграть. Его голос звучал не совсем почтительно, но слова были правильными. Дин знал, что иногда Касу нравилось слышать в его голосе нежелание и напряжение.

— Пожалуйста, накажи меня, Кас.

Ангел поцокал языком, и Дин понял, что этого оказалось недостаточно. Он уткнулся лбом в плечо.

— Пожалуйста… что? — помог ему Кас. Дин знал, что от него требовали — требовали не только сейчас, а на протяжении всего наказания — и был не удивлен.

— Пожалуйста… накажите меня. Сэр.

— Если ты настаиваешь, — Кас открыто издевался.

В этот раз звук рассекающего воздух ремня не был уловкой. Конечно, за ним последовала выбивающая воздух из легких и растекающаяся по всему телу боль. Дин напрягся, дернулся, цепочки манжетов зазвенели. Кас молча ждал, пока ему удастся восстановить дыхание и обрести способность говорить. Усилием воли Дин заставил голос не дрожать:

— Один. Спасибо, сэр.

— Очень хорошо, Дин, — похвалил Кас, и от его искренности Дину стало спокойнее. Ангел еще не закончил говорить, как гордится послушанием Дина, а ремень уже рассек воздух и приземлился параллельно первому, так близко, что Дин мог поклясться: между ними было меньше миллиметра. В этот раз охотник оправился немного быстрее, но подождал того момента, когда стал уверен, что голос не сломается:

— Два. Спасибо, сэр.

В этот раз Кас ничего не сказал, но одобрительно коснулся спины Дина. Следующий удар пришелся прямо под предыдущим, а звук был настолько резким, что отразился эхом от каменных стен подвала. Дин сжал зубы, цепочки опять зазвенели. Охотник схватился за край стола и впился в него пальцами. В этот раз его голос еле заметно дрогнул:

— Три. Спасибо, сэр.

Кас обошелся без физической или словесной похвалы. Ремень опустился на кожу буквально через секунду после того, как Дин договорил, и заставил того встать на цыпочки. Мышцы напряглись в агонии, которая теоретически не должна была приносить столько удовольствия. Дин прижался лбом к холодной поверхности стола. Его голос звучал слегка приглушенно, но Кас не возражал:

— Четыре. Спасибо, сэр.

Следующие четыре удара были быстрыми, и Дин считал их сквозь зубы. Он по собственному опыту знал, что попытка растянуть ответы с целью получить больше времени на отдых между ударами не приведет ни к чему хорошему. Дин чувствовал жжение каждой полосы в отдельности и был готов взорваться от переполняющих его ощущений. Ничто не могло быть более интенсив…

Следующий тщательно вымеренный удар упал прямо на основание пробки, заставляя её задеть простату ровно в тот момент, когда на Дина нахлынула боль.

Всё его тело дернулось, мышцы сократились. Легкие, лишившись воздуха, оказались неспособны вдохнуть еще раз, голова взметнулась вверх и упала обратно, лоб глухо стукнулся об металл. Кас позади посмеивался, садистский мудак. Несколько секунд Дин дергался, пока наконец не смог вдохнуть, о том, чтобы вспомнить, что от него требовалось, не шло и речи. Когда он наконец выдавил из себя нужные слова, его голос дрожал, как у тринадцатилетнего мальчишки:

— Де-девять. Спасибо, сэр.

Просто чтобы доказать, что он действительно садистский мудак, Кас позволил следующему удару упасть прямо поверх предыдущего, загоняя пробку еще глубже и заставляя жгучую боль усиливаться в геометрической прогрессии. В первый раз за эту сессию Дин сдавленно вскрикнул, не в силах сдержаться, и услышал, как Кас удовлетворенно хмыкнул. В какой-то момент ступни Дина оторвались от пола, и Дин медленно опустил их обратно, заставляя разжаться пальцы, судорожно вцепившиеся в край стола. Кас терпеливо ждал.

— Десять. Сп-спасибо, сэр.

Следующего удара не последовало. Дин задержал дыхание, отчаянно пытаясь подготовиться. Он тонул в агонии ожидания, пока Кас не заговорил, спокойно и без следа насмешки:

— Дыши, Дин. Отдохни, — и слова, которых Дин жаждал, но никогда бы в этом не признался, — ты так хорошо справляешься. Такой молодец.

Дин испустил облегченный вздох и позволил мышцам расслабиться. Стол оставался на удивление холодным. Дыша спокойно и ровно, Дин почувствовал, как с налитого кровью члена капает смазка. В последний раз, когда они использовали ремень, Дин кончил без прикосновений, просто от ударов.

Кас погладил его по спине, нежно успокаивая, и спросил:

— Ты помнишь своё стоп-слово?

Вопрос был бессмысленным: даже если бы Дин и забыл, он бы закричал «стоп-слово», и Кас бы мгновенно остановился. На всё происходящее Дин согласился добровольно, и, чёрт возьми, ему нравилось, несмотря на (или, скорее, благодаря) боль, каждый удар крадущую его дыхание. Дин кивнул, но Касу этого показалось недостаточно, и он спросил еще раз:

— Твой цвет, детка?

Голос Дина звучал немного ровнее, все-таки у него было время, чтобы прийти в себя:

— Зеленый, сэр.

Кас ответил незамедлительно, укутав Дина похвалой, словно одеялом:

— Такой молодец.

Момент был таким бесценным, таким потрясающе безупречным. Горячая пульсация рубцов на заднице Дина, давление руки Каса, с такой любовью поглаживающей спину Дина, эти слова, всё еще витающие в воздухе. Почему это всё должно было происходить именно тогда, когда человек с наихудшим чувством времени во всем мире решил заявиться в подвал?!

Дин услышал тяжелые шаги и звук распахивающейся двери. Он должен был бы выругаться, но Кас сделал это за него, пробормотав какое-то страшное проклятье в тот самый момент, когда Сэм открыл дверь:

— Вы в порядке? Я слышал кри… ох. ОХ.

Дин думал, что Сэм спешно ретируется. Он все еще не мог выносить столкновений с Дином и Касом, занимающимися «ночными» делами. Чего Дин не предполагал, так это того, что Сэм не только останется, но и переполнится такой ярости, что начнет швыряться выстиранным бельём. Каждый бросок Сэм сопровождал воплем:

— Вы! — пара носков пролетела над головой Дина и врезалась в стену перед ним.

— Абсолютные! — справа приземлилась его футболка с AC/DC.

— Мудаки! — штаны попали Дину на спину и съехали на стол.

— Я! — Дин не был уверен, что последовало за этим, но это что-то врезалось в Каса.

— Не могу! — трусы, скомканные на манер носков и имеющие такое же ускорение, тоже прилетели в стену перед Дином.

— Поверить! — Сэм был не единственным, кто не мог поверить. Дин не мог двигаться, потому что был прикован к столу, но даже если бы его ничего не держало, он, честно говоря, вряд ли смог бы что-то сделать. Происходящее явно забрало титул «самое странное, что с ними случалось» у того кошмарного немецкого кота в шляпе.

— Что! — джинсы едва не угодили Дину в голову.