Может быть, в первый раз Дин начал понимать это, в первый раз ощутил тоску по чему-то большему, когда Бен обнял его после незапланированного урока самозащиты. Он почувствовал это снова, когда шел, чтобы стать сосудом Михаила, и посмел представить, какой бы могла быть иная жизнь. А затем он ощутил её. Когда Сэм прыгнул в яму прямо у него на глазах, а Кас исчез из машины, даже не попрощавшись. Дин отправился к Лизе, потому что больше идти было некуда, и получил свой шанс на что-то большее — но это было неправильно. Он не вписался. Он старался, господи, как он старался, но даже без отчаянного, разрывающего его на части горя, даже без намеков на алкоголизм, даже без ночных кошмаров он вряд ли бы вписался.

Когда Сэм вернулся, Дин снова начал охотиться с ним и просто сказал себе, что так и должно быть. Что он не мог жить нормальной жизнью с Лизой и Беном, и никогда бы не смог. Потому что он изначально был другим. Неправильным. Он не был предназначен для большего. Он был предназначен для того, чтобы стать хорошим сыном (хоть и осиротевшим), хорошим солдатом (независимо от того, была ли война), хорошим братом (и неважно, насколько Сэм на него обижался)… и всё. Он принял это, смирился, признал, что такой и будет его жизнь. Он будет путешествовать, будет охотиться и сражаться, и однажды умрет, и у него не будет этого «большего». Потому что, в конечном счете, он этого не заслуживает.

Он не был уверен, когда всё изменилось. Где-то между моментом, когда Дин и Кас впервые вместе легли спать и тем, когда он смотрел, как ангел пытается заправить постель. Его ожидания были нестандартными, но они были. После того, как Дин отказался не только от идеи иметь большее, но даже от возможности хотеть этого, это самое большее пришло к нему. Каким-то образом Дин так быстро к этому привык, что осознание приходило только в такие краткие, тихие моменты. Теперь он знал, что не мог жить с Беном и Лизой не потому, что не был предназначен для большего, а потому, что не был предназначен для них.

Правильное большее сейчас стояло перед Дином, напевая Led Zeppelin (чем Дин мог гордиться) и вешало полотенце на ручку духовки, чтобы то высохло. Кас был большим Дина. С Касом у Дина было всё. Он мог проводить половину своей жизни в пути, охотиться, сражаться и спасать, и всё равно иметь место и человека, к которому можно вернуться как к себе домой. Ему не приходилось волноваться, что Кас пострадает или будет осуждать его за (да, ладно, давайте назовем вещи своими именами) зависимость от Сэма. Кас знал Дина и понимал его. Всего. По сути, он возродил его из пепла, соединил кусочки его тела и души, видел всю вину, все неудачи, все недостатки, и всё равно желал Дина. Это было самым большим подарком, и Кас продолжал дарить его изо дня в день. Если кто-то, кто знал Дина так хорошо, как Кас, мог любить его — возможно, только возможно, после всего он всё еще достоин любви. Возможно, он заслуживает большего.

Кас повернулся к Дину и, заметив его взгляд, поднял брови. Дин с трудом мог представить, сколько разных эмоций сейчас отражалось на его лице, но Кас на удивление быстро всё понял. В ответ на лице ангела появилась мягкая улыбка, Кас пошел к Дину. Тот протянул ему навстречу руку. Руки Каса мягко обвились вокруг талии охотника, он нежно поцеловал протянутую ладонь и уткнулся в неё. Дину казалось, что от избытка чувств сердце сейчас перестанет биться. Он притянул Каса к себе, прислоняясь лбом к его лбу.

Они долго стояли в тишине, просто существуя в одном пространстве и дыша одним воздухом. Этого было достаточно.

***

Через тридцать минут Дин лежал на кровати, Кас прижимался к его груди, и они вместе смотрели фильм «Полтергейст»*. Совершенно случайно обнаружилось, что Кас никогда его не видел. Конечно, благодаря Метатрону ангел был знаком с современной поп-культурой, но Дин всё равно не мог смириться с мыслью, что его парень не испытал всё это на себе (или, как он красочно описал происходящее Касу, «не могу поверить, что тебе не вставило»).

Когда начались титры, Дин почувствовал, что Кас хмурится:

— Не думаю, что после всего случившегося позволил бы Кэрол Энн остаться в доме, пусть даже и для того, чтобы собрать вещи.

— Ну, только если тот никудышный медиум не заставила их думать, что всё закончи…

— Конечно, но всё равно, из излишней осторожности…

— Ты будешь чересчур заботливым родителем, — пошутил Дин. Кас проигнорировал эту фразу:

— Чувствуешь себя лучше, завершив этот этап моего культурного образования?

— Намного, — заверил Дин, — несмотря на то, что я уверен, что завтра ты опять ужаснешь меня каким-нибудь огромным пробелом в своём знании фильмов.

— То есть теперь, когда мне, как ты выразился, «вставило», тебе стало спокойнее? — перемена в голосе Каса была настолько неуловимой, что кто-то другой, наверное, даже не понял бы, что что-то произошло. Голос ангела все еще звучал игриво, но где-то там, в глубине, было спрятано обещание.

Дин несколько раз сглотнул, прежде чем смог ответить, пытаясь флиртовать в ответ:

— А тебе, как я погляжу, действительно вставило.

— Однако, — заметил Кас, и то, что раньше пряталось в глубине, выплыло на поверхность, — в таком случае, у нас, насколько я помню, кое-что запланировано.

Интересно, мог ли Кас, все еще лежащий на груди Дина, почувствовать, как дико ускорилось сердцебиение Винчестера? Не до конца доверяя себе, Дин просто молчал, чтобы не сболтнуть лишнего, пока Кас не встал и не протянул ему руку, помогая подняться.

Жест был лишним, но Дин принял помощь, желая хоть на мгновение прикоснуться к Касу. Ангел молча и успокаивающе сжал его ладонь. Дин медленно выдохнул и поднялся, готовый принять то, что его ждет.

— Сейчас, — голос Каса стал холодным и властным, и у охотника, как и всегда, перехватило дыхание, — ты пойдешь в подвал, разденешься и будешь ждать меня. И ты не будешь, — добавил он, — искать обходные пути, отвлекаться на другие дела и вообще задерживаться.

Это был не вопрос, но и не приказ. Это был простой факт, пересказ того, что произойдет дальше, единственно возможный вариант. Пытаясь сохранить некое подобие своей обычной развязности, Дин изогнул бровь:

— Подвал, Кас? Всё это становится немного стереотипным, не находишь? — Он был горд, что его голос прозвучал так спокойно, хотя и знал, что Кас отчетливо видел, каких усилий ему это стоило.

Вместо того, чтобы отчитать Дина за пререкания или попытку оттянуть всё разговорами, Кас просто усмехнулся:

— Иногда, — заметил он, — лучше вернуться к основам, — ангел изогнул брови так же, как Дин, для усиления эффекта.

Дин, поняв, что дальше оттягивать неизбежное просто бессмысленно, развернулся и вышел из комнаты.

Блуждая в своих мыслях, он шел на автомате и вдруг с удивлением обнаружил, что стоит на пороге склада, укрывавшего вход в подвал. Дин дважды с трудом сглотнул и почувствовал, что мочевой пузырь требует немедленного внимания. Винчестер свирепо посмотрел на свой живот, как будто упрек мог заставить физиологию заткнуться. Ничего, конечно же, не вышло.

Инструкции Каса были предельно ясны, и, хотя в разговоре эта тема не поднималась, Дин знал, что ангел будет очень недоволен, если он так нагло их нарушит. С другой стороны, у Дина не было ни малейшего желания сорвать сессию, так что в туалет все-таки нужно было идти сейчас. Если исходить из слов Каса, тот планировал прийти чуть позже, чтобы дать Дину немного повариться в собственном соку. Он просто, криво усмехнулся Дин, не догадался, что тот и сейчас уже вполне варится в собственном соку. Это полностью его вина: он не догадался попросить разрешения задержаться, чтобы восполнить естественные потребности.

Теперь уже поздно.

Слабо пожав плечами, Дин развернулся и пошел к редко использующейся уборной, решив как можно быстрее отлить и вернуться. Если Кас спросит, Дин скажет правду, ну а если не спросит, то он просто промолчит.

Закончив, Дин вымыл руки и направился в подвал. Увидев, что дверь на склад внезапно оказалась приоткрыта, охотник замер. Либо он неправильно всё понял, и Кас вовсе не хотел заставить его ждать, либо Кас что-то почувствовал и решил проверить, соблюдаются ли его инструкции. Желудок сжался от страха. Дин распахнул дверь и обогнул стену из коробок, закрывающую вход в подвал.