Черт возьми, Сэм. Так вот в чем состоял его план? Он убедил Каса, что тот должен излечить Дина, потому что охотник был ранен? Черт, да это же чистой воды самоубийство.

— На самом деле, я сказал «Кас, если ты меня слышишь, ты нам нужен, Дин в беде, и только ты можешь ему помочь». Ты воспринял это по-своему. Я не сказал ни слова неправды.

— Сэм… — Кас сказал это с такой интонацией, что Дин был готов ворваться в библиотеку, чтобы отвлечь ангела: судя по всему, тот был готов забыть о своих обещаниях и раз и навсегда убить Сэма.

Честно говоря, даже если бы Дину на колени упал метеорит, пилотируемый шиншиллой, прекрасно изъясняющейся на английском, охотник всё равно бы удивился меньше, чем когда понял, что происходит.

Сэм не закричал, но повысил голос, и было практически невозможно не подчиниться этому командному тону:

— Нет. Даже не начинай, Кас. У тебя был шанс поговорить, но вместо этого ты ушел. Так что теперь тебе придется слушать. Иди сюда, сядь, черт возьми, и заткнись. И это не просьба.

Срань господня, Сэм действительно играл с огнем. Дин застыл, с ужасом ожидая, что останки брата окажутся на стенах библиотеки.

Но этого не произошло.

Вместо этого раздались шаги и звук выдвигаемого стула.

У Дина отвисла челюсть: Кас действительно послушался Сэма. Дин отдал бы что угодно, чтобы узнать, с каким лицом ангел это сделал, но прекрасно понимал, что просовывать голову в двери библиотеки было бы большой ошибкой.

Вместо этого Дин позволил дрожащим ногам (они тряслись исключительно из-за страха за жизнь брата, это не имело ничего общего с тем фактом, что от исхода грядущего разговора зависела жизнь Дина) сдаться. Он опустился на пол, закрыл глаза и обратился в слух.

— Спасибо, — тихо сказал Сэм, — послушай, я знаю, что тебе больно, что ты зол и напуган. И это нормально. У тебя есть на это полное право, и я не собираюсь указывать тебе, что чувствовать. Что я скажу тебе, так это чего делать не нужно… И исчезать на полтора дня, заставляя Дина думать, что ты ненавидишь его, что ты даже смотреть на него не можешь и ждешь того момента, когда снег растает, чтобы уйти и никогда не возвращаться… Как раз этого делать и не нужно.

Господи. Дин такого не говорил. Не так подробно. И всё же, Сэм каким-то образом всё знал и понимал, что именно происходит у Дина в голове.

Это пугало. Если Сэм так хорошо чувствовал Дина, то почему не отказался от своей маниакальной идеи спасти сексуальную жизнь брата? Черт, а ведь если Сэм разговорит Каса, то вполне может решить, что выполнил свою миссию. Неплохой вариант развития событий.

Кас громко сглотнул:

— Он… Что? Он думал, что… Ох, Сэм, я не…

— Я знаю, — терпеливо сказал Сэм, — Именно поэтому я тебе об этом рассказываю. Просто выслушай меня, ладно? Не знаю, что ты успел понять, пока прятался, но Дин рассказал мне, что произошло, и я понимаю, что ты делал и чего не делал. Я понимаю, что тебе нужно было уйти прежде, чем ты бы сделал что-то, что невозможно исправить.

Послышался низкий звук, выражающий согласие. Заскрипел стул. Дин представил, как Кас наклонился и спрятал лицо в ладонях.

— Я должен был… — Кас замолчал, и Дин мог поклясться, что слышал всхлип. Ох, господи, разговор только начался, а ангел уже был на грани слез. Дин сжал кулаки и изо всех сил впился ногтями в ладони. В этот раз он пытался не заставить себя прийти в норму, а оставаться на месте, не бежать в библиотеку, чтобы обнять Каса. Несмотря на то, как сильно он этого хотел, это явно была плохая идея. Сперва Кас явно должен был кое-что рассказать, снять с себя этот груз.

К тому моменту, как Дин взял свои эмоции под контроль, Кас снова заговорил:

— Ты не знаешь, что… То, чего я хотел… ужасные вещи, Сэм… — голос Каса был настолько тихим и жалким, что было практически невозможно поверить, что то же существо, произносившее это, только вчера одним взглядом заставило Дина замереть и замолчать. Это не был ни идеально контролирующий себя доминант, ни неловкий щеночек. Это был просто сломанный человек.

Дин понял, о чем говорил Кас, но всё равно не смог заставить себя испугаться. То, что Кас хотел причинить боль Дину, казалось незначительным по сравнению с тем, что испытывал сам ангел, с тем, как он страдал.

Сэм был прав. Кас не наказывал Дина. Он наказывал себя. Дело было не в том, что он не мог смотреть на Дина — он просто не доверял себе.

Когда тишину нарушил тихий, мягкий голос Сэма, Дин чуть не подпрыгнул от неожиданности. Он успел забыть, что Кас в библиотеке не один, что он не просто признавался в своих грехах вселенной в целом или своему отсутствующему Отцу в частности (несмотря на то, что ангел отказывался это признавать, Дин знал, что Кас часто беседовал с Ним).

— Я знаю, Кас. Честно, я всё понимаю, — в голосе Сэма слышалось сочувствие, признание и принятие. Но Сэм не мог отпустить Касу его грехи, даже если бы очень захотел. Это было подвластно лишь Дину.

— Нет, — настоял Кас, постепенно повышая голос, — тебе только так кажется. Сэм, я хотел… Я хотел причинить ему боль. Напугать его. Поставить его на колени и заставить забыть всё, кроме того, кому он принадлежал. Заставить умолять о прощении и отказаться даровать его. Я хотел поставить его на колени… И мог бы это сделать. Мне бы даже не пришлось заставлять его, хотя я хотел. Одно слово, и он бы сделал это, доверился мне, позволил разобрать себя на части. Ему бы даже в голову не пришло поступить как-то иначе, — Кас замолчал, дыша так тяжело, словно только что пробежал марафон.

Раздался странный звук: судя по всему, Сэм пытался начать говорить, но Кас жестом попросил его замолчать. Спустя секунду Кас снова заговорил. Слова срывались с его губ так медленно, словно это причиняло ему нестерпимую боль:

— Я хотел взять всё, что он так свободно предлагал мне, и осквернить его худшим из возможных способов. Несколько секунд мне даже было всё равно, что это разрушило бы все наши отношения, единственное, чего я хотел — это чтобы Дин был у моих ног.

Возможно, Дин не был самым религиозным парнем на планете, но исповедь он мог узнать всегда. Он знал, как признается в своих грехах человек, уверенный, что уже проклят за них. Но Кас не закончил, ему еще было, что сказать.

— Я был так зол. Я не… Я никогда не был… Когда я не смог исцелить его, когда он не просыпался… Я был в ужасе от одной мысли о том, что могу потерять его, Сэм, а когда понял, что Дин очнулся, был готов уничтожить всё, чего мы добились. Я хотел этого. Я никогда так ничего не хотел.

— Не думаю, что это правда, — наконец заговорил Сэм, — думаю, сейчас ты намного больше хочешь вернуть всё обратно. Но вот в чем дело, Кас… Ты наказываешь себя за то, чего не совершал. Ты хотел это сделать, да. Думал об этом. Мечтал. Но когда тебе представилась возможность воплотить свои фантазии в жизнь, ты остановился. У тебя был выбор, и независимо от того, как тебе было сложно, ты всё сделал правильно. Ты никогда еще не был так зол и, как ты сам сказал, мог бы заставить Дина сделать что угодно. Мог в ту же секунду поставить его на колени.

Судя по сдавленному стону Каса, слышать правду из уст другого человека было еще больнее.

А это, несомненно, была правда. Кас мог поставить Дина на колени. Ему бы даже не пришлось применять силу. Дин бы сам предложил ангелу себя, даже в тот момент. Даже чувствуя исходящую от Каса опасность и бурлящую, слабо контролируемую ярость. Даже зная, что если тот сорвется… Если Кас начнет, то может уже не остановиться.

Но Кас не был виноват. Он не был виноват в том, что Дин был готов пожертвовать собой, что его инстинкт самосохранения отказался работать. Ангел никогда не требовал и даже не хотел подобного подчинения. И, в конечном счете, не воспользовался им, хотя мог.

Сэм явно думал о том же:

— Послушай. Ты упускаешь самое главное. Да, ты мог бы всё это сделать. Но ты не сделал. Вместо этого ты ушел. Спрятался так далеко, как только мог, чтобы успокоиться. И, наверное, примерно пять минут спустя ты понял, как близко подошел к… В любом случае, ты мучаешь себя из-за того, что никогда не происходило.