В одном из баров Тесей таки цепляет себе рыжую итальянку с прелестной россыпью веснушек, что безмерно радует Перси. Утром, правда, выясняется, что волосы выкрашены хной, но кого это будет волновать сильнее похмелья.

Но ни в одном из этих баров почему-то не нашлось виски.

Они пишут друг другу длинные письма, полные ругательств и проклятий в адрес распоясавшихся любителей таскать чужое без спросу, лезущих в чёрную магию глупых юнцов и начальства, конечно, куда ж без него. Вопреки предсказаниям, им удаётся встретиться летом 1919 года в Париже, официально пожать друг другу руки, выпить по бокалу красного полусухого. Обстановка не располагает к задушевным беседам, зато после, уже в письмах, один написал «ты слишком хорош для этих рыбин», а второй – «твоими усами можно чистить бутылки, Перси».

Их переписка не прерывалась и в декабре двадцать шестого. Поэтому, когда в упавшей на подоконник его квартиры газете он прочёл про Гриндевальда и Нью-Йорк, на стол директора следом легло заявление на отпуск. Его, конечно, не отпускают немедленно, промурыжив ещё неделю, свалив на плечи тяжёлый груз годовых отчётов.

А потом, оставив кошку на попечение соседки, он сел на теплоход до Нью-Йорка.

***

— Ты помнишь, как мы познакомились?

— Ты вытащил меня из тех грёбанных катакомб под Кёнигсбергом.

В кабинете тепло, пахнет деревом и свежим пергаментом. В воздухе не витает сигаретный дым, потому что оба бросили курить почти сразу после войны. На широком, дорогом деревянном столе, инкрустированном мрамором, стоят четыре бутылки виски: две шотландские, две американские. Без этикеток, поэтому сказать, какая сейчас откупорена, невозможно.

— Это ты так проверяешь, я — это я? — уточняет Тесей, глядя на старого друга через янтарную призму налитого в стакан напитка.

Адрес «мистера Грейвза» он узнал в больнице благодаря букету цветов и обворожительной улыбке. Будь он начальником той юной стажёрки, уволил бы как узнал, что подобную информацию разглашают всем, кто попросит. Но он не был. А значит, мог не волноваться.

— Я знаю, ты хороший окклюмент, так что скорее умер бы, чем рассказал кому-то всё о нашей дружбе, — улыбается Персиваль, отпивая из стакана и немного морщась. Виски был американским, несколько более крепковатым, чем любимый шотландский.

Он не ожидал встретить старого друга на пороге дома. Он вообще не принимал гостей с самой выписки, даже Серафину не мог видеть. Его раздражало её сочувствие.

Они стояли по разные стороны дверей не зная, пожать им руки как коллегам, как они делали на каждой встрече Международной конфедерации магов, или стоит просто обняться как в старые времена.

Они выбрали второе.

— Кто это тебя так? — спрашивает Перси, указывая на тянущийся вдоль линии вен правой руки шрам.

— На нас с братом натравили одно существо, — воспоминания жгут грудь, и Тесей залпом опустошает свой стакан. Наполняет заново.

— Ты их нашёл?

— Конечно.

Персиваль больше ничего не спрашивает про шрам. Тесей знает, его друг входит в круг многочисленных людей, уверенных, что аврор Скамандер решает все свои проблемы быстро. Может даже считал его способным выследить Геллерта Гриндевальда за неделю, максимум две, дай только Министерство Магии отмашку.

А ведь он выследил.

— Будь другом, пришли мне из Англии ящик огневиски. Госпожа Президент хоть и выступила против «сухого закона» для магов, но качество продукции от этого лучше не становится.

— Знаешь, всякий раз, когда я обещаю тебе виски, оно парадоксальным образом исчезает из всех окрестных питейных заведений.

Конечно, после второй бутылки они пришли к выводу, что американское пойло тоже пойдёт, особенно с яблоками, внезапно найденными на запылённой кухне.

— … в соседней палате лежал один из моих людей, — пускается в воспоминания Персиваль, когда они доходят до середины третьей бутылки. — Его задел этот белобрысый ублюдок. Так вот, к нему постоянно бегала подружка, я даже запомнил имя – Милица Николич. Красавица, хоть и не рыжая. Да и нравятся мне эти польские имена.

— Это сербское имя.

— Да один хрен, западнославянское.

— Южнославянское.

— Когда ты успел стать таким занудой?

— Когда ты начал пьянеть так быстро?

Персиваль залпом допивает остатки виски, ухмыляется. Они перебрались из кабинета в одну из небольших уютных гостиных особняка Грейвзов, созданную будто специально для таких дружеских посиделок. В камине весело плясал огонь, отбрасывая причудливые тени в полумраке. Только висящий над ним портрет сурового мужчины с характерными бровями недовольно наблюдал, как его потомок напивается, прислонившись к спинке кресла. Ещё и в компании англичанина.

— Это побочный эффект тех галлонов лечебных настоек, что в меня влили в больнице, — тяжело вздыхает янки. Тесей берёт его стакан и наполняет. Перси благодарно кивает и смотрит на огонь. — Белобрысый сукин сын постарался. Жду не дождусь, когда вернусь на работу и отдам его палачам, как он…

Персиваль внезапно умолкает.

— Как он что? — спрашивает Тесей, не надеясь услышать ответ.

Его собутыльник лишь качает головой, прежде чем продолжить:

— Боюсь только, болгары потребуют экстрадиции. А он сбежит по дороге. Ненавижу политику.

— Лучше давай выпьем, Перси. Не будем о политике.

Утром они проснулись почти без головной боли, зато с болящими от сна в неудобном положении спинами. Персиваль получил очередной отказ от Серафины в возвращении из отпуска раньше срока, и тут же потащил друга в «Слепую свинью» — запивать злость. Там они, впрочем, долго не просидели. Как и предсказывал Тесей, весь виски закончился как раз перед их появлением, а ещё какие-то молодчики некстати решили посмеяться над фиаско директора Отдела магического правопорядка в дуэли с Гриндевальдом, за что получили по мордам не только магией, но и не утратившими силы кулаками.

Даже у маггловских бутлегеров не оказалось желанного напитка, что было сочтено друзьями за знак от самой Судьбы. Видимо, в их жизни так и должно остаться лишь пять совместно распитых бутылок виски.

В ход пошёл ром и джин.

Через пять дней Геллерт Гриндевальд таинственным образом исчез из своей камеры в подземелье Вулворт-билдинг. На следующий день Персиваля Грейвза вызвали из отпуска и нагрузили работой по самое горло к вящей радости последнего. Он уверенно раздавал приказы, проводил инструктажи, следил за расследованием и не рвался на передовую. В конце концов, единственной огневласой девой в его жизни, к которой он питал истинную страсть, была его работа. Она же служила лучшим лекарством.

Ещё через четыре дня Тесей стоял у трапа отплывающего в Лондон корабля, зажатый в крепких объятьях Персиваля. Напоследок они снова предприняли попытку найти виски. Удача им не сопутствовала.

И оба прощались с тяжёлыми тайнами в сердце.

Тесей знал, как смог сбежать Гриндевальд.

Персиваль знал, какие слова могли это предотвратить.

7 февраля 2017 г.