— Ты смерти моей хочешь? — нервно хихикнул Гробовщик.
— Нет… я… — слова опять застревают в горле… но сейчас всё же гордость не в силах их удержать, — прости… — гордость отступила, но лучше не стало. Софина лишь чувствует себя более жалкой и униженной.
— Ну… знаешь, — Марта подошла к ней и обняла, — мы взрослые демон и жнец, мы сами будем решать, мириться нам или нет. Мне, если честно, расхотелось идти ему на встречу…
Гробовщик цокнул языком и закатил глаза.
— Ладно, я пошла, — Софине захотелось-ка можно быстрее уйти в себе.
— Иди. Только не вздумай нас снова мирить.
— Хорошо.
Стыд за произошедшее раздирал Софину. Царапал её за душу. Гордость верещала: «Ну и к чему это всё? Ты унизилась, выглядела глупо и жалко, но ничего не добилась!»
— Извиняться и признавать свою вину — это не унизительно, — спорила с собой Софина.
«Ты там чуть не расплакалась! Жалкое зрелище!»
— Показывать чувства — тоже нормально.
«Нет! Сильные не признают вины. Сильные всегда правы! Сильные не плачут! Сильным плевать на других!»
— Ну, значит, я — слабое существо, завались.
Софина лежала на кровати, обхватив колени руками. Слабое существо. Да. Это так. Сильные существа всегда много добиваются. Чего добилась она за эти восемнадцать лет? Родилась. Уже достижение. Сбежала из дома, поссорив родителей. Убивала людей и портила жизнь жнецам. Но об этом она не сожалеет. Плевать на людей и жнецов. Влюбилась. Ощутила прекрасное чувство. Так великолепно, вдохновляюще, прекрасно, когда ты рядом с возлюбленным. Будто летаешь. Но при этом, тебе ужасно плохо, потому что понимаешь: чувства не взаимны. Домогалась до Себастьяна, говоря: «Он меня обязательно полюбит!». Отмазка. Самообман, чтобы забыть о страхе быть отвергнутой.
Ещё из-за неё Шарлотта два раза погибала… Шарлотта. Такой дорогой ей человек. И сейчас они вынуждены враждовать. Досадно. Марта назвала это игрой. Но даже играть ей не хотелось. Азарт пропал.
— Так, хватит нюни распускать! — крикнула она себе. — мне только восемнадцать. В переди — миллионы лет. Я обязательно всего добъюсь… Одолею Шарлотту, порву контракт с графом, влюблюсь, забыв Себастьянчика, — от таких слов стало больно. Себастьян демон, который не испытывает чувств. Ему всё равно на неё. Он просто хочет утолить голод. Плевать! — я узнаю, что не так со мной, почему я нихера не помню, пойму, почему перестаю контролировать себя. Но перед этим нужно завершить одно дельце! — она встала с кровати. — я помирю моих родителей. Потому что их ссоры меня, откровенно, заебали!
— Папа, там крыса в чулане, я боюсь, а граф приказал её убить. Сходишь со мной?
— Ладно, — Гробовщик неохотно поднялся со стула и пошёл за дочерью, — не припомню, чтобы ты боялась крыс.
— Так, где тут пауки, которых нужно вытравить? — спросила Марта, осматривая чулан.
— Это и есть обещанная крыса?
Софина толкнула отца в чулан и заперла дверь.
— Эй, что за шутки?! — заверещала Марта.
— Софина, выпусти меня, тут крыса, я её боюсь!
— Не выпущу! Пока вы не помиритесь и не поговорите, я не открою дверь!
Марта попыталась выбить дверь ногой.
— Софина, это не смешно!
— А я и не смеюсь! Всё, хватит! Мирись, мирись, мирись, и больше не дерись!
— И что будем делать? — устало спросил Гробовщик. — чёрт, жаль косу не взял…
— Давай изобразим, что у нас тут началась бурная любовь и она нас выпустит! Я за восемь лет жизни с тобой отлично научилась имитировать…
— Да замолчи ты уже. — спокойно сказал жнец. — думаю, нам правда нужно перестать спорить и действовать сообща, чтобы выйти отсюда…
— Что здесь происходит? — граф Сиэль пришёл разбираться, почему ему не принесли чай, — чем ты занимаешься, и где, чёрт возьми, Гробовщик?
Дверь чулана с грохотом сорвалась с петель и Марта с Гробовщиком вывалились из комнаты.
— А так нечестно!
— Честно! Мы же объединились, чтобы выбить дверь! — крикнула Марта, — я к этому некрофилу на пушечный выстрел не подойду!
— Я не некрофил.
— Конечно же нет, ты просто возишься с трупом маленького мальчика, и ведёшь себя так, будто в свободное время вы с ним занимаетесь… — Марта постучала кулаком по ладони.
— Это не так. Просто граф мне очень дорог…
Софина решила задать вопрос, ответ на который так боялась услышать. Слова со свистом вылетели из её рта:
— Кто тебе важнее, я или граф?!
Гробовщик глядел то на Сиэля, то на Софину. Вопрос, который он больше всего боялся услышать. Он решил ответить шуткой, чтобы и граф и Софина посмеялись и никому не было обидно.
— Ну… Его я три года воскрешал, а тебя за пол часа сделал…
— Пол часа?! Ну не преувеличивай, минут пятнадцать, — посмеялась Марта.
Но Софине это вовсе не показалось шуткой. Падение. Внутри всё падает, от осознания того, что ты не такой нужный, как другой человек. В висках пульсирует вопрос: «А чем я хуже? Разве я не заслужила быть твоей любимой дочерью?». Взор мутнеет из-за слёз.
— Выходит, он для тебя нужнее… — по лбу Гробовщика пробегает капля холодного пота. — Но ведь я — твоя дочь… — Софина должна быть любимым ребёнком, а не этот тухлый кусок мяса! Но… Выходит, чтобы стать номером один… — тогда я убъю этого тупого мальчишку!
Она уже не чувствует, что поступает не правильно, она не думает о последствиях. Её ведут лишь ярость и ревность. Софина выхватывает косу и замахивается на графа. Ладонь пронзают тысячи острых игл, боль бежит по всему телу по нервным окончаниям, но ей плевтать. Она, чёрт возьми, должна замочить, этого щенка, посмевшего, занять её место, пока её не было. Граф не успевает отдать приказ.
— Остановись!!! — Гробовщик, успевший взять косу, ставит её лезвие между секирой и телом графа. Резкий удар двух кос и Софина отлетает, ударяясь о стену.
— Ты вообще нормальный?! — кричит Марта не своим голосом и бежит поднимать Софину на ноги.
— Вот чёрт, прости, — Гробовщик понимает, что он явно перестарался. Но он не мог позволить ей убить графа… Он не мог потерять ещё одного члена рода Фантомхайв…
— Прости? — Софина нервно смеётся, — Ха-ха… Ха… Я понимаю. Я убежала, а ты уже и забыл обо мне. Забыл о том, что любил. А сейчас этого уже не вспомнишь, потому что эти чувства достались этому сучёнку! Этому куску мяса…
— Что ты себе позволяешь?! — кричит на неё Сиэль.
— Да заткнись ты! — по щекам бегут слёзы, — да ну вас всех! Ссорьтесь сколько хотите, мешать не буду! И возиться с этим мелким засранцем, я тебе больше не буду мешать!
Софина вырвалась из рук Марты и побежала в свою комнату, вытирая опухшие глаза рукавом.
— Браво! — Марта издевательски поклонилась Гробовщику, — иди и извиняйся теперь!
— Вот чёрт… — Гробовщик держал юного графа за плечо.
Софина бежала в свою комнату.
«Лишь бы добежать. Комната — убежище. Там я спрячусь от всех них. От взглядов. Не хочу чтобы меня видели жалкой… Но почему нет такой комнаты, в которой я смогу спрятаться от этой сраной гордости, стыда и ревности?!»
====== Рассвет в твоих глазах ======
В тот холодный вечер Себастьян так и не смог избавиться от новых чувств и мыслей, роящихся у него в голове. Демоны очень редко ощущают эмоции. Однажды, кто-то сказал ему, что жить нужно как раз, ради чувств и эмоций. Ради вспышек радости у тебя в разуме, ради горя, походящего на густой туман, даже ради боли. Если ты чувствуешь — ты живой. А что ещё нужно для счастья, кроме как чувствовать себя живым?
Себастьян редко что-то чувствовал. Порой раздражение, реже заинтересованность, или же удовлетворение — когда он наконец-то получал желаемую душу. Но все эти чувства были ничем на фоне голода. Он существовал лишь ради того, чтобы утолить свой голод. Прожил несколько тысяч лет, чтобы поглощать, уничтожать… Демоны думают, что наслаждаются жизнью. Они гордятся тем, что они — существа из высших сфер, могущественные дети тьмы. У них есть абсолютно всё: богатство, власть, секс, и прочие блага… и они считают, что это идеальная жизнь, потому что не все могут чувствовать.
