Значит вот какова была картина: первым моим предположением было то, что ранила меня пионерка одержимая «духом леса», как я это прозвал. И на это указывало несколько фактов — как было известно, со слов Макса, когда он бежал по пути, который я проходил с пацанами, то тропа и вовсе-то не была тёмной, а достаточно хорошо освещённой, ведь кроны деревьев не лежали друг к другу плотно и солнечный свет спокойно проходил, следовательно, это мог сделать какой-то повелитель леса, ведь это мир «Совёнка», здесь может происходить абсолютно любая ахинея и это будет нормальным. А также ещё, что мне рассказали: после того, как меня ранила та девушка, она, заливаясь смехом, свалилась на землю и скончалась, после чего из неё стала расти трава, пару цветков и маленький ствол клёна.

Но, также меня тревожила ещё одна теория, она не могла быть на сто процентов подкреплена чем-либо, она основывалась лишь на логике. Но тут как в полиции, ведь когда дело раскрывают, нельзя полагаться только на логику, не будешь же ты потом на суде говорить: «Ну вот, это просто показалось мне логичным…», всегда нужны твёрдые доказательства! Но, так или иначе, не оставляла она меня в покое и заключалась она в том, что возможно мне и вовсе не стоило бы думать о странностях «Совёнка», ведь как твердила теория: дух лагеря пытается устранить меня, потому что ему видно не хочется, чтобы хоть кто-то знал что-то о лагере, но не значит ли это — что я слишком близко подобрался к ответу? И тут резко теория обрела некоторые доказательства, всё это можно было связать с моей гипотезой, что я выдвинул ещё на двенадцатом дню!

В итоге у меня выстроилась практически полная картина «Совёнка» лишь ещё с парой неизвестных мне фактов.

«Совёнок» — лагерь, являющийся в нашем мире живым созданием или духом, что приходит к давно отчаявшимся людям, которые давно забили не только на себя, но и на окружающий мир, близких и жизнь, которые просто существуют, занимаясь абсолютным ничем. К тем приходит дух Совёнка, что заставляет человека засыпать, пусть всего и на несколько часов в нашем мире, но в лагере он проводит недели. Это время человек может заниматься чем угодно и если он делает правильный выбор — выбирается из лагеря после первой же смены и наконец начинает жить полной жизнью, заводить знакомства, иметь неподдельное желание к изменениям. И так человек будет ходить по виткам нескончаемую вечность, пока наконец не поймёт, что желание жить и развиваться — ключ к прерыванию этого колеса Сансары. Но тут встаёт вопрос, что если кто-то рассекретит способ выбраться и расскажет всем? Никому не будет хорошо — вот ответ, ведь так или иначе в итоге, в глубине сознания все будут думать не о реальных изменениях, а лишь бы уже оказаться дома, из-за чего они только отдаляют своё возвращение, и потому дух лагеря, способный влиять на абсолютно каждую вселенную Совёнка, старается не допустить утечку информации и потому жизнь знающего и болтливого человека будет всегда под угрозой.»

И эту гипотезу, что имела уже твёрдое основание, я решил назвать простенько, но со смыслом и вкусом, так сказать: «По виткам».

Все эти размышления, формулировка слов в один единый текст, попытки осознать и понять хоть что-то сильно утомляют, потому я даже не заметил, как за окном уже стемнело и стал потихоньку надвигаться ужин, ну как мне казалось, а казалось мне плохо, потому ужин не надвигался, а уже пришёл.

Не торопясь, я отправился в столовую. Выйдя на главную тропинку лагеря, которая вела от самого входа до площади, столовой, а заканчивалась в другом конце «Совёнка» у сцены.

Я вошёл в, полную голодными пионерами, столовую. Макс уже сидел на нашем любимом месте, чуть-ли не крича на любого, кто пытался сесть на это место, даже на Лену накричал, а та почти расплакалась. Чувствую, ещё чуть-чуть, и он бы уже сорвался и вылил всю скопившуюся желчь на следующего, кто попытается занять это забронированное место. Максим уже стал настолько раздражённым, что даже чуть на меня не закричал, когда я подошёл.

— Да ты бешеный какой-то, — возмутился я.

— Извини, — кратко выдал очкастый.

Отужинав, я удалился обратно в домик, да и тем более, больше выбора не было, как-никак, у меня травма руки, мне самый обычный инстинкт самосохранения говорил: «Просто иди отдыхай, тупень!»

Ну, а чего же я буду ослушиваться самого себя?

В домике было как-то даже слишком тихо. Тише, чем простая тишина, но возможно это мне так казалось из-за усталости, которая заставила меня уснуть в первый же миг соприкосновения моего тела и кровати…

========== День 30-31 ==========

День 30-31

Предпоследний день в лагере. Чувства были какими-то смешанными, непонятно даже было, радоваться или грустить? Скорее всего реветь от горя.

Я сидел на том самом месте, куда меня отводила Рита в первый день смены. Как-то даже символично, с чего всё началось с того и закончится.

Горн, прозвеневший на весь пионерлагерь, разбудил меня от своих собственных мыслей. Нехотя я встал с утёса и отправился в столовую к своей подруге-поварихе.

Знакомых лиц на завтраке и вовсе не было. На зов горна пришло лишь пару человек: Я, Рита и какие-то пару пионерок с другого отряда. Одним словом — скукота. Абсолютно все сейчас были заняты лишь тем, чтобы подготовиться к отъезду или провести последние дни по полному, даже Никита где-то пропадает несколько дней, наверняка с Мику развлекается.

— Привет, Рит, — вяло поздоровался я.

— Привет Макс, — в отличии от меня, пионерка приветствовала очень энергично. Сегодня Рита была в сильно приподнятом настроении.

— Чего же ты с утра бодрая такая?

— Так ведь предпоследний день! Осталось немного и мне наконец удастся отдохнуть, а то устала уже ежедневно готовить с самого утра, если пойду на ещё одну смену, то ни за что не буду говорить о своих навыках кулинарии, просто буду сидеть, ничего не делать, — Рита начала потихоньку разминать свою спину руками, после чего стала тереть её.

На завтрак у нас сегодня макароны по-флотски с тушёнкой из кролика, чутка приправленный оливковым маслом салат из картошки, лука и совсем уж немного моркови, может и странная консистенция, но никого это волновать не должно, потому что это вкусно, никто же, наверное, не задумывается что он ест.

Я бы мог рассуждать о еде ещё несколько десятков часов, но, во-первых, зачем оно мне надо? А во-вторых, это всего сегодня было маловато, из-за чего я съел всё вмиг и пошёл обратно на тот самый утёс. А что же мне ещё оставалось делать, когда мне так скучно? Никита вот уже несколько дней сидит где-то с Мику, у Алисы постоянно какие-то поручения от Ольги Дмитриевны, Ульянка вообще стала постоянно бегать только на футбольном поле с октябрятами, а меня в команду не берёт, даже прерваться не хочет, у Риты постоянно спина болит, а говорить она не хочет, потому что практически всегда спит, Саня, Дима и Лёня чем-то своим занимаются, я их так и не видел с момента похода, даже Евдака не было нигде, чтобы просто врезать ему за всё хорошее.

Последние дни и правда проходят ужасно!

Летящие невесть куда птицы завлекли моё внимание, они скрывались из виду каждый раз столь быстро, что уже можно было проводить аналогию с жизнью, казалось бы, в нашей стране в среднем помирают в шестьдесят пять лет! Это же столько времени! Это ведь 23 741 день! А ты только проснулся и можно сказать один из дней уже позади, встал с кровати — два дня, умылся — три дня, а только вышел из дома по делам — уже глубокий старец и пора умирать. Не успеешь оглянуться — в могилу пора будет прыгать, а ведь сейчас в нашем мире мне только двенадцать, самый, можно сказать, рассвет жизни! Думаю, вернусь, да с Мухой так крепко хватанусь за учёбу, что может смогу её окончить раньше времени, а потом и институт, а потом как устроюсь на работу мечты (с которой я ещё не определился) и буду сидеть себе дома, радоваться жизни, лично для меня — это предел мечтаний.