С самого начала смены у каждого пионера в шкафчике на самом дне лежал средних размеров походный рюкзак, ну или не у каждого, но у меня, Никиты, Сёмы и Алисы они точно были. Прихватив рюкзак с собой, я вновь направился в столовую, Рита тоже была на кухне и выбирала вещи для похода, видно приготовление еды как-то влияет на мозг и придаёт одинаковые мысли.
— О, Максим, тоже пришёл вещей набрать заранее?
— Да, и ты, как я погляжу, тоже это делаешь.
— Кстати, советую взять тебе спичек, — точно, вот я дурачок, перебрал столько предметов нужных в походе, а про спички забыл, боже ты мой!
В итоге через десять минут выбора, в моём рюкзаке были: маленькая кастрюлька, половник, маленький карманный нож, спички. Но, этого однозначно недостаточно для похода, надо заглянуть в сарай недалеко от лагеря. Там может чего полезного найду.
Выпросив у вожатой ключ, я вмиг оказался перед сараем, отперев замок на дверях, я прошёл вглубь этой небольшой постройки. В воздухе летало очень много пыли. Интересно, когда здесь в последний раз хоть кто-то был? Тщательно обыскав все углы, полки и шкафчики, я нашёл: несколько метров верёвки и несколько пар перчаток, пускай и порванных. Вот с этим наборчиком уже в принципе можно было и выживать в лесу.
Рюкзак наполовину заполнен и этого достаточно, ведь больше мне ничего не надо, никаких там корзин или ещё чего, хватит и кастрюли. А если я чего забыл, то всё равно. Буду просто надеяться, что это не забыли те, кто будут со мной в группе.
Оставив свой рюкзак дома, я отправился на поиски Никиты. «Зачем?» — спросите вы, а я не знаю. Готовясь к походу, моё тело так взбодрилось, что отдыхать оно ну просто отказывалось и надо было как-то устать, а так как Муху обычно хрен найдёшь, его искать я и буду, но судьба видно сегодня не на моей стороне, потому что я нашёл Никиту, не пройдя и нескольких метров, он сам пришёл домой. Вот это подстава, которую ещё мир не видал.
— О, Максон, дарова, чего дома сидишь?
— Да я вот только пришёл, хотел сейчас тебя пойти искать.
— Зачем?
— Да так, не бери в голову. В общем, я тут уже рюкзак собрал на наш поход. Кстати, мы же будем в одной группе? Если нет, то ты пожалеешь. Из всего лагеря только пара пионеров готовить умеет, учти это, — звучало как угроза, но на самом деле я просто ему советовал быть со мной в группе, а ещё так будет в разы веселее!
— Ты серьёзно? — вдумчиво спросил Никита, смотря на меня своим удивительно тяжёлым взглядом. — Ты серьёзно думал, что я буду в группе не с тобой? Тьфу ты, не смей даже думать о таком, во-первых, умирать с голоду я не собираюсь, а во-вторых, мы же друзья, ты чего, вдвоём будет только лучше! — нечасто Никиту увидишь таким взбудораженным и весёлым.
— В общем, я конечно понимаю, ты и так часто на пляж ходишь, но сейчас там будет чуть ли не весь наш отряд, включая Ольгу Дмитриевну, — умеет же Никита в нужный момент подколоть. Ну подумаешь теребил как-то сосиску свою на пионервожатую и что с того? Ну ладно от таких шуток мне не перехотелось пойти на пляж. Переодевшись в плавки, я вышел на улицу к ждущему Никите, после чего мы вдвоём отправились ко всем нашим. Сегодня и правда был очень жаркий день, в воздухе чувствовалась сильная духота, под воздействием температуры некоторые части коры деревьев стали чуть ли не отпадать, также очень хорошо стало видно все их дыры, трещинки и всё тому подобное.
Знойное солнце, висевшее на недостигаемой нам высоте, не собиралось ослаблять хватку, а только усиливало её. Даже по пути на пляж мы уже чуть ли не померли, это конечно же преувеличение, но было действительно жарко, хотя идти нам было недолго, там, где-то метров двести до пляжа, ну точно не больше.
Когда мы уже подошли к спасению от жары, нас поразила картина, что мы увидели: на песочке лежат и спокойно загорают наши пионеры. Они бессмертные или что? Неужели им всё равно, что они за создания такие пофигистичные? Подойдя к морю, мы разделись до плавок и побежали сразу в воду, но не тут-то было! Сейчас нам предстояло узнать, чего же это нельзя в воду.
— Пионеры! В воду ни ногой! Там какой-то рвота вирус! Семён первый сегодня погрузился в воду, а сейчас в домике лежит, тошнит его! Так что сидите только на пляже или идите другими способами охлаждайтесь! — указала пионервожатая, раскрыв нам задумку Сёмы, а я-то думал, чего это у него взгляд хитрый такой! А он… «Хитрый жук, вот проныра всё же, во даёт» — сейчас этим я описал все свои мысли об этом изворотливом засранце.
Ладно, если уж сказали лежать на пляже, то хоть позагораем вместе с остальными, мы подлегли к Лене, Алисе и Мику.
— Добрый день, девчонки, — поздоровался Никита, ложась рядом с ними. Я же молча просто повторял за другом.
— Привет, Никиточка, а мне тут Ольга Дмитриевна сказала, что ты у нас будешь одним из лидеров групп, ты же возьмёшь меня? — своим мерзко слащавым голоском пропела японка. Меня более заинтересовало содержимое её слов: «лидер групп»? «один из»? Что это?
— Нет, Мику, нет. У нас будет чисто мужская команда «без баб!», — слова настоящего мужчины!
— Мух, а что за лидер группы? — прошептал я.
— А? Ты чем на линейке слушал? Всех девяносто пионеров и октябрят разделят на восемнадцать групп по пять человек и будет восемнадцать лидеров, которые выберут людей к себе, — так, ну видно зря я тогда перестал обращать внимание на слова пионервожатой, да уж. Стоило бы быть более внимательным. Но то, что решили всех разделить на такие «мини отряды» — очень интересно. Даже хочется посмотреть уже, кто будет выживать рядом с нами.
— А, понятно, — кратко ответил я.
Жаркое солнце, пылающее практически в полную мощь, озаряло своими прекрасными лучами лицо каждого пионера, вне зависимости от того, где он, солнце всё равно достанет до них своими длинными руками.
Сейчас, под такую погоду, очень было бы кстати и вправду позагорать, расслабиться так сказать перед несколькими тяжёлыми днями. Разлёгшись как можно удобнее на песке, я чуть ли не уснул, слишком приятно было на солнышке.
Голову заполнили мысли о своём будущем, прошлом и настоящем. Всплыли воспоминания об одном из важнейших для меня дней:
«Холодный зимний день, начинался обыденно, с кружкой кофе и просмотра ютуба. Всё было замечательно и подумать нельзя было, что в итоге день окажется столь отвратным и мерзким, что о нём даже вспоминать будет больно.
Папа проснулся вскоре после меня и присоединился ко мне на кухне, включив телевизор. Я отложил телефон и начал разговор с ним:
— Доброе утро, как спалось? — снимая наушники, чуть сонным голосом пробормотал я.
Папа не очень бодро, протирая глаза от сна, всё же ответил. — Хорошо, — посмотрев на чайник, он спросил насчёт него.
— Он горячий, наливай, не боись.
Обыкновенное утро на выходных: я с папой с утра пьём кофе или чай, а мама сидит в комнате и смотрит свою любимую передачу по телевизору. Всё замечательно, но так не будет дальше.
Позже, не понятно даже отчего, мать стала то ли задыхаться, то ли откашливаться. Моего папу тогда сверхсильно это смутило и обеспокоило, он не мог на это просто смотреть и вызвал скорую, чуял он своим сердцем, что что-то не так. Когда приехали врачи и осмотрели маму, они приняли решение забирать её в больницу. Оказалось, что у неё на протяжении жизни развивалась некая неизвестная болезнь, что передаётся у нас в роду лишь девочкам, но с маленьким шансом. В нашем случае, возможность себя не оправдала. Насчёт болезни, я ничего так узнать и не смог, ни в интернете, ни от врачей, ни от кого. Никто не хотел говорить мне об этом, и казалось мне, что врут они всё и у мамы что-то более серьёзное, чем то, о чём мне сказали. Тогда мне было только двенадцать. В итоге как бы врачи не боролись за её жизнь, какие бы дорогостоящие операции не делали, они не смогли вытащить маму с того света и мне предстояло видеть её почти каждую ночь в своих последующих кошмарах. Именно кошмарах, она для меня как монстр. За всю мою жизнь, она никак меня не воспитала, никаких моральных уроков, ничего мне и не рассказывала. Я хотел налаживать с ней контакт, когда она ещё здорова была, но тех времён я уже и не вспомню. Как бы я ни старался, она не хотела со мной даже разговаривать, хотя на людях всегда делала вид заботливой и любящей матери. К своим восьми годам я стал всерьёз её ненавидеть, никак не показывая это. Она была чёртовой эгоисткой, только о себе заботилась и её смерть — ей наказание за всё содеянное. Полностью моим воспитанием занимался лишь папа, которого я всем сердцем любил, как своего можно сказать, единственного родителя. Мать же для меня была как чужой человек. Не редкостью было и то, когда она за плохие оценки била меня, пока папа был на работе. Он замечал все мои ссадины, но мать заставляла меня говорить, что я просто во дворе поругался. Когда мне правда плохо было и чуть ли не тошнило, она заставляла переться в школу и позориться перед всеми. Когда я стоял на похоронах с абсолютно каменным лицом, я думал лишь о том, что она даже как-то легко отделалась. Когда мама умирала, у меня не было ни печали, ни грусти, вообще ничего. Это был настолько отвратный человек, что она не достойна была, чтобы хоть немного стараться изображать горе. Когда я с папой вернулся домой, я просто как обычно поел, посмотрел мультфильмы по телефону и лёг спать, так, будто ничего и не произошло.
