Арбат подошел ближе и забрал у Захара чемодан с деньгами и пистолет «ТТ», который находился у него за поясом, и аккуратно положил оружие в полиэтиленовый пакет. Арбат, он же Борисов Андрей прихватил пистолет на тот случай, если его поймает полиция, тогда он с легкостью может доказать, кто убил многоуважаемого бизнесмена, ведь от Крепова на пистолете остались отпечатки пальцев.

Пути отхода Арбат хорошо знал, ведь они с Креповым хорошо подготовились к преступлению. Уходить он должен был со своим напарником, но посчитал, что лучше будет, если все деньги достанутся только ему. Арбат знал, что оперативниками сразу же будет проводиться план розыскных работ и преступников постараются поймать по «горячим следам», поэтому скрыться с места преступления нужно быстро и незаметно.

В одной из землянок в лесу Борисов Андрей переложил деньги из кейса в сумку, переоделся в камуфляжную форму и под видом охотника после десятикилометрового путешествия пешком сплавился по реке. Он понимал, что поисковые собаки все равно найдут его след, но он пытался оставаться незамеченным, как учил его Захар. Небольшую надувную лодку, а также насос, весла, одежду, продукты питания и другие необходимые вещи они с Креповым приготовили заранее, спрятав все под ветками зеленых деревьев в лесу. Течение оказалось сильным, и Арбат чудом не перевернулся, а проплыв на лодке еще не много, на мелководье надувное судно потерпело крушение, и оставшейся путь ему пришлось идти пешком по лесу в глухой темноте.

Большое и изнурительное путешествие по лесам Урала вымотало Арбата, но ему везло. До сих пор он оставался незамеченным. Несколько суток он добирался до нужного ему пункта назначения, где и собирался скрываться, пока все не утихнет.

Лето. Его середина оказалась совсем не жаркой. Прохладный, легкий ветерок пронизывал уже совсем зеленые деревья и заставлял их макушки покачиваться в разные стороны. Солнце поднялось высоко в бескрайнее синее небо и светило так ярко, что его лучи попадали даже в самые уединенные и отдаленные места, от которых пробуждалась вокруг вся природа. Казалось, вся земля радовалась и насыщалась энергией солнца: День обещал быть ясным и радостным, как в ожидании праздника или новых незабываемых впечатлений. «Наверное, на свете нет человека, который не любил бы лето», – думала Арина, бодро шагая по озелененной улице в направлении городской больницы.

Арине и Любовь Дмитриевне выделили одну комнату в районном общежитии. Пожар в квартире Самойловых уничтожил практически все. Остались только черные, обгоревшие стены и фотография улыбающейся Арины и ее матери. Любовь Дмитриевна очень тяжело перенесла пожар. Дочь решила не рисковать здоровьем матери и срочно положить ее в больницу.

На работе Арину поддержали. Отправили в отпуск. Но из-за пожара долги у нее выросли. Пришлось занять денег, чтобы привести квартиру в порядок: сделать ремонт, купить мебель.

– Она чуть хату нам не спалила! – возмущалась Любовь Дмитриевна, лежа на больничной койке и разговаривая с дочерью.

– Мам, нужно уметь прощать. Она обязательно осознает свои ошибки, прости ее. Я знаю у тебя доброе сердце, ты не сможешь долго таить в нем обиду.

– Ты смотри-ка! Яйцо курицу учит, лучше принеси мне пирожок жареный или чебурек, я тут вечно голодная! Врачи все запрещают.

– Мам, ну это же для твоего здоровья.

– Плевать! Тут либо с голода помирай здоровой, либо наешься больной. Лично я выбираю второй вариант. И вообще я хочу домой! Залежалась я здесь. Рассказывай лучше, как у тебя дела?

Арина удобно уселась на кровати рядом с матерью и, поглаживая ее руки, спокойно говорила:

– Ремонт, практически закончен. Заберу тебя с больницы в новую и обставленную квартиру. Нам такие красивые обои поклеили. И кровать у тебя новая: большая и мягкая. Мне на работе заняли денег и Наташа помогает. Она очень хорошая, так сочувствует мне.

– Интересно как ты эти деньги отдавать будешь. Мы еще кредит не выплатили… Наташа твоя подружка с работы? – быстро сменила тему Любовь Дмитриевна.

– Да мамочка. Мы с ней дружим.

– Запомни Арина: подруга – твой первый враг! Никогда подругам не доверяй!

– Да ну что ты мам, она действительно очень отзывчивая и хорошая девушка. Правда, одинокая. Вот мы собрались с ней пойти погулять в парк, когда тебя выпишут.

– Доченька, я так буду рада! А то ты все возле меня возишься. Гуляй, ведь ты тоже одна, а я внуков хочу понянчить еще.

– Понянчишь, обязательно!

Арине сразу вспомнился Андрей. Стало грустно и тоскливо. Она начала бороться с мыслями в своей голове:

«Как же мне его не хватает! Его синих глаз, легкой улыбки, уютного смеха. Это больно и тяжело. И сколько бы времени не прошло – не могу забыть, как бы ни старалась».

– Дочь, ты загрустила? – отвлекая, Арину от мыслей спросила Любовь Дмитриевна.

– Задумалась.

– О чем это ты таком задумалась, что я почувствовала, как ты упала духом?

Арина глубоко выдохнула и быстро сменила тему:

– Мам, баба Нюра просит прощения у тебя.

– Не прощу! Она хату мне сожгла, до инфаркта чуть не довела! И не проси! Лучше чеши домой, пока трамваи ходят, хватит со мной сидеть! А в следующий раз обязательно привези мне что-нибудь вкусненького.

– Выздоравливай мамочка, – целуя мать, проговорила Арина и направилась к выходу из палаты.

Любовь Дмитриевна окликнула дочь:

– Хорошо, я подумаю на счет Нюры. Но с тебя две шоколадки и чебурек.

– Спасибо мам, у тебя самое доброе сердце.

– И голодное, – ответила Любовь Дмитриевна, улыбаясь.

***

Они сидели на лавочке в озелененном парке. Слушали шум фонтана, любовались яркими красками растущих цветов и разговаривали по душам:

– Знаешь, я иногда закрываю глаза и пытаюсь что-то сделать, ну чтобы почувствовать, как это быть слепой. Больше минуты я не выдерживаю, я открываю глаза – произнесла Наташа, сочувствуя Арине.

– Наташ, это очень, тяжело, поэтому я поддерживаю свою мать, как могу и чем могу. Я верю в нее! Верю в то, что она будет видеть! И что с ней все будет хорошо, ведь она мой единственный близкий человек, кроме нее у меня никого нет. Я ее очень люблю. Когда она заболела у меня земля из-под ног ушла. Но я устояла. Ради нее удержалась и держусь. Состояние непередаваемое – врагу не пожелаешь.

– Да Арина, мать есть мать, – проговорила Наташа, подкурив сигарету, и посмотрела на свои стильные туфли.

– Знаешь Наташ, еще я очень хочу найти одного человека, ты сможешь мне помочь?

– Что за человек? С какой целью ищешь?

– Поговорить хочу. Борисов Андрей. Я его искала, но мне в паспортном столе сказали, что он официально в Свердловске не проживает.

Митина резко взглянула на Арину. Ее взгляд изменился.

– Я не знаю где его искать. Поможешь? – еще раз спросила Самойлова.

– Говоришь, Борисов Андрей Петрович? – сказала Наталья, Арина не обратила внимания, что Наталья знает его отчество. – Не знаю. Спрошу у отца, – ответила Митина, и снова направила свой взгляд на модные черные туфли.

По сравнению с Самойловой Митина Наташа была одета шикарно: дорогие туфли на высокой шпильке, черное строгое платье обтягивало, подчеркивало фигуру и замечательно сидело на ней. Золотые кольца блестели почти на всех ее пальцах обеих рук, золотая цепочка с массивным кулоном украшала ее тонкую шею. Наташа чувствовала себя уверенно, но все равно испытывала какое-то волнение рядом с Ариной. В Митиной Наталье присутствовала строгость, изящество, хитрость и коварство. Карие глаза, тонкие губы, грубоватые черты лица, крашенные черные волосы, подстриженные под «каре».

Самойлова совсем не соответствовала своей подруге: ни одеждой, ни внешностью, ни характером. В отличие от Натальи она выглядела, как простая и наивная девушка, которая готова прийти на помощь и поделиться «последними штанами». Ее светло-голубые глаза всегда светились, словно два фианита, а смешная улыбка часто появлялась на ее лице без причины. Арину считали не много чудаковатой девушкой, но доброй и отзывчивой.