Даже по случаю выходного, друган был абсолютно трезв и, бормоча: «сейчас-сейчас, выхожу!», – стал одеваться. А папаша двинулся заводить трактор. Как ни завывала от злости метель, но агрегат заведён и пущен в ход. Наши то бульдозеры те ещё звери, да при должном уходе. Собаки такие есть- бультерьеры, если ухватят, мало не покажется. Вслушайтесь только: буль-дозер, буль-терьер. Почти одно и тоже. Наверное, близнецы-братья. Так что площадка перед входом в барак была очищена. Татарин уже сидел за рулём своего «Газона». Осталось загрузить, нет, уложить или усадить, (не знаю, как лучше-то сказать!), нашу многострадальную родительницу, которую осторожно, словно антикварную вазу, вывели из дверей и как смогли, сами понимаете, что значит в таких условиях поднять беременную рожающую женщину в кузов грузовика. Подняли её, истошно кричащую, в будку машины. Подруга-акушерка забралась туда же. Почему не в кабину? Да ведь противная девчонка вот-вот вырвется на свободу. Вся процессия из буль-дозера и «Газона» направилась в сторону больницы. Летом до неё езды-то, тьфу, минут пять, но в такую круговерть добирались больше часа. Сами подумайте: ни дороги не видать, ни-че-го, кроме снега. Несколько раз останавливались – искали ориентиры в виде столбов. Но и столбы нужно сначала обнаружить, а потом двигаться дальше. Сугробов тогда намело, будь здоров- метра полтора, а то и два! Так что добраться и за час—большой подвиг. Но что ни сделаешь ради ожидаемого чада. А чадо не преминуло сделать по-своему: родилось прямо в кузове! Девочка! Подружка-акушерка отшлёпала её за это по заднице, да ещё и за то, что родиться-то родилась, но голос подать об этом радостном событии не захотела. Молчит, партизанка! Но ручка акушерки тяжеленька оказалась, сразу отбила у неё манеру молчать, когда бьют. И выбила-таки из неё такой ор, что и метель устыдилась, наверное. Вот незадача! В суматохе забыли пелёнки взять! Пришлось пожертвовать пальто родительницы. Что значит быть непослушной и родиться, где ни попадя. До больницы всё-таки добрались. Родительницу, потерявшую к тому времени сознание, положили на носилки пришедшие из больницы санитары. Нужно было торопиться, поэтому пальто из кузова выбросили в сугроб. Они ж не знали, что там лежит себе полёживает такая драгоценность, из-за которой весь этот сыр-бор и был затеян! В больнице мамаша очнулась и первым делом спросила о ребёнке. Конечно, о ней сразу все вспомнили и побежали искать: на улице не май месяц. Вокруг машины расстилалось ровное, без единой вмятинки, снежное покрывало. Это где ж её искать, не видать и не слыхать. Четверо мужиков стали активно искать пропажу. Слава тебе, Господи, нашли! И что вы думаете: спит себе чудо-чадо и в ус не дует. Понесли её скорей в больницу, в тепло. Обогрели, запеленали. Все вздохнули—обошлось!
Вот так появилась в этом мире любопытная, вредная, непокорная мадам, которую, хлебом не корми—дай приключений!
***
А уж каких только вероятных и невероятных приключений она ни находила себе на голову, (или на задницу). У неё и передача была одна из любимых—очевидное-невероятное. По мере взросления вероятность невероятного увеличивалась в арифметической прогрессии, так, как и математику она любила тоже. Математики, они ведь какие дотошные: пока не решат свою теорему-аксиому, не успокоятся. Вот и эта любознательная везде совала свой нос. Скажите на милость, ну для чего ей надо было лизать топор, покрытый инеем? А чтобы узнать, не похоже ли это на мороженое. Язык, конечно, тоже дурак оказался: прилип и никакие слёзы, никакой рёв не помог ему отлепиться от топора. Так и пришли домой: язык на топоре, топор в руках старшего брата, а следом ватага не таких любопытных, но сопереживающих ребятишек. Дружбу топора и языка разливали тёплой водой, хотя и есть поговорка: «не разлей вода», но это про другое, наверное. И зачем нужно было воспринимать слова брата буквально, когда на дороге увидела рассыпанные камешки, так похожие на драже арахис в шоколаде? Брат сказал, что это козьи орешки. Слово «орешки» и решило исход дела: немедленно поднять их и сунуть в рот. О-о-о! Какой хохот стоял вокруг! Когда она поняла, что это совсем не похоже на сладкие конфетки, громко заревела. Её вся семья поэтому прозвала – рёва-корова. Но тогда же она поняла, что нельзя верить всему, что говорят.
Своих кукол она любила, наряжала-кормила, гулять водила. Но когда кошка Муська поймала мышонка, наша маленькая воспитательница отчитала кошку (маленьких обижать нельзя!) и взяла мышонка себе под опеку. Куклы на время были забыты. Мышонку шились малюсенькие распашонки, его десятки раз пытались накормить, укладывали спать. Кошку, пытавшуюся восстановить права на законную добычу, выгоняли в коридор. Но мышонок не понял такой заботы: не ел, не спал и всё рвался убежать. Наконец, заболел. Поле деятельности расширилось и, воспитательница с полным правом, стала доктором. Она лечила его по всем правилам, но мышонок не оценил всех забот – сдох. Девочка ужасно обиделась и решила отдать неблагодарного кошке Муське. Но кошка тоже оказалась гордячкой – есть не стала. Пришлось воспитанника похоронить в огороде. Из этого случая в голове отложилось: не все благие намерения приводят к хорошему результату.
Однажды друзья родителей пригласили всё семейство на день рождения. Тётя Софа была заядлой огородницей и великим цветоводом. В теплице и в саду у неё росли такие чудесные цветы. В доме собирались гости, на стол ставились последние приборы. Нашу девчушку отправили в сад, чтобы не мешалась под ногами. Гуляя между благоуханным изобилием разнообразных цветов, в её голову пришла неплохая мысль: поздравить тётю Софу и преподнести ей самый большой и красивый букет. Девочка представила радость тёти и как её все будут хвалить, такую догадливую, умную и окончательно решила свою мысль воплотить наяву. На кухне она взяла нож, вернулась в сад и, со знанием дела, принялась срезать самые красивые цветы. Муж тёти Софы, дядя Гоша, застав её за таким занятием, лишился дара речи, правда на время. Цветы тётя Софа выращивала для участия в выставке. Маленькая «вредительница» срезала самые редкие сорта. Но дядя Гоша был очень воспитанный и интеллигентный человек. Профессор. Он рассудил философски, что с воза упало, то пропало. Прекратив такое варварство, дядя завёл преступницу в дом, строго-настрого запретив не только дарить, но и говорить о срезанном букете имениннице. Маленькая шкода надулась, разобиделась и решила, что дядя жадина и свою тётю совсем не любит, если пожалел для неё цветов. Настало время поздравлений: все гости целовали тётю Софу, желали самых лучших благ, дарили подарки. Мама с папой и обиженной дочкой подошли тоже поздравить. Тётя Софа заметила слёзы на глазах своей любимицы и пожелала узнать причину столь не весёлого настроения. Проказница с рёвом бросилась к тёте Софе и рассказала ей всё. Но тётя оказалась очень мудрой и доброй. Она простила рёвушку, но взяла с неё слово, что впредь без спроса в саду ничего не трогать.
Сколько шишек, ссадин и царапин получила она из-за своего любопытства и вредности. Родители часто повторяли: «Любопытной варваре на базаре нос оторвали». И хотя нос было жалко, но жажда приключений пересиливала, поэтому в школе интересовалась всем, что преподавали. С огромным энтузиазмом она подвергала изучению все предметы, была просто книжным алкоголиком: запоем читала всё, что могло дать ответы на бесконечное множество вопросов, возникающих в её ненасытной головёнке. Посещала различные кружки, была заводилой во всём, что связано с необычностью. Время тогда казалось длинным. Пионеры считались самой деятельной организацией школьников. Участки улиц закрепляли за школами. Какие были цветники и клумбы! Как всё поливалось, лелеялось, холилось. Устраивали соревнования на лучшую клумбу или цветник. С каким удовольствием и девчонки, и мальчишки занимались этим! Потом, правда, какие-то дяди и тёти, (вероятно, у них с головой было не в порядке) решили, что дети эксплуатируются незаконно и запретили всё это. Правда посылать школьников и взрослых на уборку урожая нерадивых колхозов, считали не эксплуатацией, а «братской помощью». Но детям-то, детям интересно было вырастить красоту, а не убирать грязную картошку, свеклу и морковь! И как ни убеждали тёти и дяди, что уборка урожая благородный труд на благо всей страны, дети с большим нежеланием участвовали в этом. Вот и наша проказница всеми правдами и неправдами старалась избегать такую каторгу. Для этой цели придумывался хитроумный план: болезнь. Накануне поездки в колхоз, наша выдумщица создавала атмосферу заболевания. Усиленно натирались уши и щёки, градусник нагревался в горячей воде. Главное не переборщить, а то и шкалы не хватит! Порошком острого перца чуток натиралось под носом и вот уже сопли, чихание обеспечены! Мама всплёскивала руками, охала-ахала, а отец выносил вердикт: никакого колхоза. Тут же начиналось лечение «больной» – горячее молоко с мёдом, отвары трав, растирания и постельный режим. На следующее утро приходил врач, вызванный мамой. К его приходу нужно подготовиться особенно тщательно: это не родители, а врач, которого трудно обмануть. Но и это удавалось. Градусник, уже нагретый, прятался под подушку, пальцы погружались в порошок перца, чтобы в нужное время натереть нос для создания насморка. Чего только ни сделаешь для поддержания образа! Врач встречался во всеоружии: уши, щёки натёрты, нос от перца и правда заложило, даже глаза заслезились. Оставалось главное и самое сложное: вовремя подменить градусник да не перепутать! Поэтому, что вы подумали:
