— Ну и чей это суперлинкор?! Где государственный флаг? Почему нет противолодочников? Где крейсера ПВО? Почему этот ваш супер-нахер — один?

А в самом деле, где остальной Туманный Флот? В квантовой сети он же никуда не делся!

Сначала: что такое вообще Туманный Флот?

Спросите лучше у сороконожки, с какой ноги она левый поворот начинает. Больше шансов дождаться ответа.

Чисто внешне выглядит все простенько, но чистенько. Есть ядро и есть корпус корабля, на четверть или больше состоящий из серебристой нанопыли. Ядро тем корпусом управляет. Ревет на форсаже или шелестит в полусне главная энергоустановка. Водометы прокачивают килотонны воды, двигают корабль по волнам. Грозные орудийные стволы, каждый толщиной в сосну, внутрь ствола Брюс Уиллис легко втащит Арнольда Шварцнеггера, дремлют на стопорах. На неестественно гладких кроваво-красных бортах — без пятнышка ржавчины, без вмятинки-царапинки! — переливаются золотом угловатые светящиеся узоры. А ежели в бою отстрелят чего, ядро из нанопыли тотчас новую деталь отформует, зарастит пробоины… И уж как влепит в ответ — кто не спрятался, я не виноват!

Внутри посложнее. Собственную биохимию мало какой человек способен сходу разъяснить случайному собеседнику. Скажу в меру собственного понимания: квантовая сеть состоит из событий. События могут иметь временную координату — а могут и не иметь. Соответственно, события могут совпадать или происходить параллельно, ветвиться, снова склеиваться, пересекаться и собираться в узлы — без переводчика паутины не понять, как без компьютера не прочитать сырой массив циферок на жестком диске или там в оперативной памяти.

А процессор-переводчик, транслятор из незримого, невообразимого человеком квантового пространства событий в пространство Римана-Эйнштейна, в земную физику — это вот и есть ядро. Ум, честь и совесть каждого туманного корабля, от шлюпки до суперлинкора.

Ну так вот же он, весь флот! Вот же все квантовые узлы, все ядра в полной исправности…

Только все они там — в две тысячи сороковых годах.

За одним небольшим исключением, как мне любезно сообщает зеркало.

Я-то здесь, в одна тысяча девятьсот восьмидесятых.

Ну нет в квантовой сети понятия времени!

Это получается, мне еще повезло: мог бы к трилобитам попасть или к динозаврам. И отображался бы на реальность в форме какого-нибудь кальмара. Мегатойтиса там или вообще кархародона.

Мама дорогая, роди меня обратно! То есть, в общую песочницу, в тогда, когда все прочие кораблики. Я буду хорошим, честно-пречестное слово!

Так, что значит: “неизвестное определение “когда”?

Как это: “сформировать событийное воплощение понятий “время”, “течение времени”, “раньше”, “позже”?

Орудия на ноль, машинам стоп!

Насколько я помню канон, эти самые аватары, которые девушки, которые там, в будущем — они же появились на Туманном Флоте как раз-таки ради чувства времени. Как линейка — грубый эталон пространства, так аватара для каждого туманника эталон времени. Наподобие внешнего времязадающего синхронизатора. Как пьезокварцевый резонатор в компьютере, который отщелкивает эти самые гигагерцы.

А если эталона времени нет, получается — аватар тоже нет.

Они еще — пока — уже — или как сказать? В общем, не существуют.

Что-то мне это все не нравится!

— Что-то мне это все не нравится, senior tenente… — рулевой закладывает очередной круг, никак не решаясь направить катер погранохраны к высокому алому борту с золотистыми узорами.

— А чего ты ждал от штабных? — лейтенант впился в бинокль, но тщетно: ни трапа, ни высадочной площадки… Внезапно лейтенант понимает, чего еще не хватает: передающегося через воду рокота турбозубчатых агрегатов линкора. У него что, машины заглушены вовсе? Он болтается без хода здесь, в виду Мальвинских островов? Здесь, в “ревущих сороковых”, где шторма опрокидывают сухогрузы-десятитысячники, а длинные танкеры ломают, как палку о колено? И как он собирается просыпаться при начале шквала? Сколько ему придется поднимать пары?

— Матерь Божья, святой Яков! — лейтенант наспех осеняет себя святым крестом и приказывает:

— Подходим к правой раковине. Абордажная группа, на исходные. Хосе, кончай трястись, правь к борту!

Рулевой Хосе крестится степенно, как полагается главе семейства. Молитву шепчет неслышно.

Абордажники в гидрокостюмах забрасывают на спину чехлы автоматов, заученными движениями вытаскивают и раскручивают на руке кошки. Говорят, у гринго для этого есть специальные арбалеты. Но то гринго, у них чего только нет…

Здесь Мальвинские острова, которые британцы зовут Фолклендскими. Здесь нет гринго, их суперкаров, супермаркетов, суперагентов ноль-ноль-семь, суперчасов с встроенным пистолетом, рацией и мини-баром.

Здесь боевые пловцы аргентинского флота — Agrupacion de buzos tactiсos, временно изображающие из себя пограничную охрану. И они достаточно круты, чтобы справиться без джеймсбондовских примочек.

Можно долго спорить, чей спецназ круче на уровне организации или стратегии применения. Но выжать бойца до капли, до планки, до предела — минимально необходимое условие для входа в очень престижный, очень мужской клуб.

Конечно, спецназом войну не выиграть — это минус. Но спецназа много и не нужно — это плюс. Так что даже не самая богатая страна вполне осилит хорошую подготовку одного-двух батальонов. Боец любого спецназа учится столько, сколько живет. Утром продавец перевязывает шпагатом покупки, улыбается и приглашает заходить еще — а боец в обвязке, раскорячившись на стене пауком, выстреливает по движущимся мишеням ежесуточные тридцать патронов. Вечером фермер или таксист загоняет машину остывать в гараж — а боец спецназа, обработав свежие синяки, вникает в тонкости внутренней баллистики очередной специальной винтовки либо там пулемета, который обычные призывники вряд ли когда увидят, а не то, чтобы получат в руки. Наконец, перед закатом солнца ученый сосредоточенно изучает препарат или там график — а боец сидит за самым быстрым в стране компьютером и отвечает на вопросы самой хитрой в стране программы.

Сухопутчиков экзаменуют по колесно-гусеничной технике и самолетам, а боевых пловцов натаскивают, понятное дело, на флот. Что за корабль? Когда спущен и где принят на вооружение? Кому и когда перепродан? Какие реконструкции проходил? Где служит сегодня? Чем вооружен? Сколько в экипаже матросов, офицеров, комиссаров? Если потоплен, то кем, когда, в каких обстоятельствах? Какие выводы воспоследовали? Какой класс кораблей предложен взамен? Быстрее, быстрее, ответ на тесты должен уложиться в сорок секунд!

После десяти лет подобной дрессировки не узнать военный корабль, когда-либо произведенный на планете Земля, боевой пловец не может. Физически не может, как велосипедист не может разучиться ездить, а дельфин — плавать.

И вот что делать, если даже отлично вышколенные бойцы корабль не узнают? Если никакая подготовка не помогла?

Лейтенант не отрывает взгляда от окуляров. Линкор все ближе и контуры все зримей. Контуры несложные: нет изящной погиби борта, восходящего полубака, подобно японцам “Ямато” и “Мусаши”. Нет разновысотных объемов, неповторимого изящества итальянского “Джулио Чезаре” или “Литторио”. Наконец, башен главного калибра всего три, а надстройка и вовсе одна — то есть, это и не “Бисмарк”. Башни трехорудийные — значит, и “Кинг Джорджем” он тоже не является.

Ну, а всяких там “Айову”, “Нью-Джерси”, “Миссури”, “Висконсин” боевой пловец de buzos tactiсos узнает и в ночь, и в туман — они-то пока что на ходу. И в любой момент способны оказаться у берегов Патагонии. Особенно сейчас, когда война за Фолкленды вот-вот начнется.

А этот линкор лейтенант узнать не может. Просто: на Земле таких не строили.

Первое, что поражает в неизвестном корабле — раскраска. Больно уж он красный, причем везде. Обычно корабли красные ниже ватерлинии, кирпично-коричневые от свинцового сурика, чтобы не лепились к бортам безбилетные моллюски, чтобы гладкий металл не обрастал и не замедлял движения. Но выше ватерлинии гражданские суда черные, темно-зеленые или синие, а пассажирские лайнеры снежно-белые.