Я киваю, что, конечно же, глупо, ведь он не может видеть меня.

— Да.

— С тобой все в порядке?

Я накрываю живот ладонью.

— Все в полном порядке.

— Где ты?

— Не могу сказать.

— Пожалуйста. Я так волновался о тебе.

— Со мной все в порядке. Не волнуйся.

— ...Что ты имеешь в виду под «в порядке»?

Я сглатываю. Дигби не облегчает мне задачу.

— Я... я одна.

— Давай я приеду и заберу тебя, — мне слышно, как он лихорадочно двигается, что-то падает, а затем до меня доносится позвякивание ключей.

— Нет, Дигби.

— Но почему?

— Потому что я никогда не буду в безопасности. Никто не должен знать, что я жива. Если хоть одна живая душа узнает, это поставит мою жизнь в опасность.

Тяжело сглотнув, я лгу ему, так как никогда не лгала, но у меня нет другого выбора, чтобы заставить его понять.

— Я... Дигби, я под программой защиты свидетеля.

— Что?

Я снова тяжело сглатываю. Это самый лучший вариант, но мне нисколечко не легче.

— Я и так нарушаю кучу правил, связавшись с тобой. Мне, правда, очень бы хотелось рассказать тебе больше, но все, что я могу сообщить тебе, что я жива-здорова.

— Почему? — спрашивает он, и в его голосе слышится явное разочарование.

От тона его голоса грудь снова сдавливает. Все это так мучительно.

— Потому что я обещала тебе. Вот как-то так. Я звоню тебе. Я жива, но ты по-прежнему ничем не можешь помочь мне, кроме как забыть обо мне.

— Забыть о тебе? Пейсли, милая, но я не могу забыть о тебе. В этом-то вся проблема.

Я непроизвольно сжимаю в кулаке ткань платья.

— Но ты должен. Я никогда не смогу вернуться к прежней жизни. Я слишком много видела и сделала.

— Сделала?

— Я совсем не та женщина, какую ты знал когда-то. Я изменилась гораздо сильнее, чем ты можешь себе представить.

— Боже, Пейс.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — прошу я его, и по щеке у меня катится слезинка. — Влюбись, женись, заведи детишек и будь счастлив. Знаешь, американская мечта, ради которой твои родители приехали сюда.

— Что он с тобой сделал? Что этот урод с тобой сделал?

Мне хочется возразить на счет «урода», но ведь это правда. И тот факт, что я влюблена в этого парня, не изменит этого факта.

— Я сделала то, что должна была, чтобы выжить. Сейчас я одна и... я влюблена.

— В кого? — по его интонациям, мне кажется, что он уже знает ответ. — Только не говори, что в него.

— Не могу сказать.

— Мне необходимо знать.

— Послушай, я знаю, что тебе нужны ответы, но это все, что я могу сообщить тебе. Я люблю тебя, Дигби, часть меня всегда будет любить тебя, но, чтобы жить дальше, все должны думать, что я умерла. Я уже никогда не смогу быть с тобой.

Такое ощущение, что повторяется его предложение руки и сердца, лишая меня всех эмоций за то, что я разбиваю ему сердце.

— Хотелось бы мне, чтобы все было иначе, но я обещаю тебе, что сделаю все от меня зависящее, чтобы ты была в безопасности.

— Спасибо, Дигби, — благодарю я, пытаясь подавить слезы. — Прощай.

Я не жду его ответа и сбрасываю звонок.

По щекам текут слезы, когда я вхожу в торговый центр, сквозь толпу входящих и выходящих людей. Кто-то из этих людей ждет свои столики, кто-то ждет, когда начнутся ночные вечеринки. Никто из них не знает о моей боли. Не знает, что я видела и сделала. Им все равно, что я пытаюсь не плакать, чтобы они не обращали на меня внимание. Чтобы я смогла раствориться среди них. Просто еще одна душа, идущая по полному невзгод пути.

Я захожу в туалет и отправляю телефон в дальнюю даль, пожелав ему стать золотой рыбкой. Мое последнее прощай Пейсли Уоррен.

***

Пирог Эстер выше всяческих похвал, впрочем, как и всегда. После нашего совместного ланча она дает мне несколько кусочков с собой в маленьких пластиковых контейнерах. В основном из-под упаковок масла. Они легкие, и я приношу их с собой на работу, вызывая зависть у коллег. С моих губ срывается стон, когда я, сидя за рабочим столом, откусываю кусочек пирога, чем заслуживаю свирепый взгляд от Сью.

— В следующий раз купи ей две корзинки клубники и принеси пирог на работу.

Я ухмыляюсь и киваю.

— Лааадно.

— Эй, Лейси.

Я разворачиваюсь в кресле — вилка все еще возле рта — и вижу секретаря приемной.

— Привет, Аманда. Что-то случилось?

Она вертит в пальцах провод от своей гарнитуры, по ее щекам разливается румянец.

— Ну, тут кое-кто пришел встретиться с тобой.

— Со мной? — уточняю я и хмурюсь, глядя на нее. Все, кого я знаю в своей новой жизни, находятся в этой компании. За исключением Эстер.

— Он очень хорош собой и... он сказал, что он твой муж.

Закатив глаза, я фыркаю.

— Мой му... — я не сумела закончить предложение, поскольку меня внезапно осеняет.

Вскочив со стула, я отшвыриваю пирог и, отпихнув Аманду, выбегаю в коридор.

Шестой.

Это наверняка он.

Я сбавляю темп, только когда вылетаю в холл, при этом чуть не врезавшись в дверь.

— Шестой!

Он стоит ко мне спиной, и когда разворачивается, у меня перехватывает дыхание. Светло каштановые волосы, родные карие глаза и тело, которое я так хорошо успела изучить. Из глаз текут слезы, когда я подбегаю к нему и подпрыгиваю вверх, обхватив его за шею руками.

— Шестой.

Он слегка оступился, но обхватил меня за талию и спустя минуту уткнулся носом мне в шею.

— Лейси.

— Я не была уверена, увижу ли тебя снова, — шепчу я ему на ухо.

— Ну, я же дал тебе слово.

Я киваю и отстраняюсь.

— Да.

Шестой прижимается своим лбом к моему и смотрит мне прямо в глаза.

— И теперь у меня вся жизнь впереди, чтобы поглощать тебя, клеточку за клеточкой, — он опускает взгляд в низ. — Но, похоже, ты несколько поправилась.

Я делаю шаг назад и, закусив губу, разглаживаю рукой платье, тем самым демонстрируя выступающий животик.

— С тобой было не связаться.

Он уставился на мой живот с выражением, которое я интерпретировала как ужас, а затем встретился со мной взглядом.

— Ребенок?!

Я киваю.

— Я не предохранялась, а ты постоянно кончал, не выходя из меня, так что естественно, что это произошло. Видишь ли, я не рассчитывала, что буду жить.

Шестой нерешительно протягивает руку, но сжимает пальцы, когда рука оказывается рядом со мной. А затем он раскрывает ладонь и накрывает ею мой живот.

Именно в этот момент малышка толкнулась, ровно в то место, где лежит его рука. Шестой округляет глаза и тяжело сглатывает.

— Я... я...

— Давай я заберу сумку, и мы пойдем... домой. Там мы сможем все обсудить.

Шестой кивает, но его лицо ничего не выражает.

Сообщить убийце, что он скоро станет отцом, оказалось куда легче, чем я думала, но меня все равно волнует его реакция. А вдруг он передумает? Вдруг он снова бросит меня?

Сердце бешено бьется в груди, и я искренне надеюсь, что он не уйдет за те пару минут, пока я буду отсутствовать.

— Кто это? — проявляет любопытство Сью, когда я возвращаюсь в кабинет.

Выдвинув ящики, я хватаю свой пакет и сумочку и бросаю в пакет бутылку воды.

— Мой муж.

— Твой муж?

Я киваю.

— До завтра.

— Погоди! Лейси!

Молясь, чтобы он дождался меня, я пулей лечу на улицу и вздыхаю от облегчения, когда вижу, что он стоит на том же месте, где я оставила его.

Я протягиваю Шестому руку.

— Пойдем.

Шестой хмурится, но все же медленно протягивает мне руку и сжимает мою ладонь.

Прогулка до дома проходит в полной тишине и приятной ее назвать крайне сложно. Шестой постоянно смотрит на меня, изредка бросая взгляды на мой живот. К сожалению, я не могу идти слишком быстро. К счастью для меня, когда мы подошли к дому, Эстер на крыльце не оказалось. Мы поднялись наверх, и я отперла дверь. Я шагнула в квартиру, но Шестой остался снаружи. Его взгляд был сосредоточен на муке на полу, на моей муке.