Когда они втроем переступили порог корпорации, Малфой спокойно открыл глаза. В здании был лишь охранник и несколько учёных. Юноша никогда не видел их — догадался по белым халатам, в которые они были облачены.

Только в тот момент Драко осознал, как же прекрасна «жизнь» в Совершенстве. Была, пока у него не отняли Грейнджер.

«Нет, Малфой. Ты нуждался в её зелье, не более. Теперь, когда ты знаешь, что оно — не работает, она тебе больше не нужна. Ни Безупречность, ни Грейнджер», — мелькнул отголосок его сознания, когда он взглянул в сторону коридора, по которому они ходили вместе.

Ему даже показалось, что он услышал эхо её голоса в закоулках собственных мыслей, а перед глазами возник её расплывчатый образ. Но наваждение в одно мгновение испарилось, стоило ему осознать, что вокруг начала сгущаться тьма. Нервные повороты головой или закрывание глаз делали только хуже. Словно по рамке темнота убирала часть стен, белые диваны, чёртов вазон с растением, захватывала проемы кабинетов и коридоров, сгущаясь к центру. В последний момент перед собой он увидел силуэт Грейнджер, и тьма полностью поглотила его глаза.

***

Он не видел ничего, но в мыслях Драко всё же удалось уловить едва реалистичный образ Грейнджер. В душе тут же что-то натянулось, появилось какое-то желание вернуться домой.

Может быть, это — его заключительный путь. Быть может, последнее, что он сумел уловить, это её слёзы. Малфою казалось, что он даже вспомнил их на вкус — горькие и слегка солоноватые. Он не мог понять, как Гермиона могла чувствовать по отношению к нему горечь и муку. Она не была способна на это. Та самая рассудительная и правильная девочка не могла ничего чувствовать к нему, Тёмному и Устрашающему Пожирателю Смерти. Это всё он придумал сам, в своей голове. Они были, есть и будут одни, находясь на разных полюсах земли, среди обжигающе-холодного льда и огромных айсбергов .

«Не было никаких «мы», — подумал он, утопая в собственных мыслях, которых он, казалось бы, никогда не слышал, — существует лишь океан, который скорбит о нас».

Может быть, она никогда не поймет, что он чувствовал, сидя в помещении, которого он даже не видел. Вероятно, что она не придёт к нему, чтобы помочь, так как всё было слишком сложно. Слова, брошенные напоследок, определённо ранили её и так истерзанную душу. По-другому он бы не сумел. Забота могла проявляться даже в таких фразах, но девушка, привыкшая чувствовать только добрые мотивы в словах плохих людей, не могла расслышать его крик о помощи.

Устало опустив голову, Малфой коснулся подбородком рубашки. Он не представлял себе, что в этот момент делала Грейнджер. Однако он мог видеть то, что происходило с ними ранее, в своей голове. Как он мог упустить то время, когда его план о завоевании Безупречности, превратился в нечто другое, совершенно ему незнакомое?

Он желал, чтобы его мысли, наконец, прекратили подбирать картинки, что были связаны с Гермионой; уняли свою скорость, ведь чем быстрее они мелькали к голове, тем желаннее становилась потребность в отдыхе.

Он так давно дал себе клятву никогда не влюбляться, намертво решив, что любовь ему вовсе не нужна. После смерти Забини, его мир превратился в череду однодневных девушек, которые никак не сочетались с таким словом, как «любовь». Кто он такой, чтобы любить? Из него получилось идеальное оружие Тёмного Лорда, которое было готово на убийство, но из-за трусости не сумело бы убить кого-либо. Он стоял в реке крови, что вытекала из бездыханных тел, которые горой лежали в зале Мэнора, и не беспокоился, что испачкает подошву ею. Родители встречали его жестокостью и строгостью, не зная, в чём именно Малфой нуждался.

И только она сумела это увидеть. В его глазах. У него больше не было сил сопротивляться тому, что изменяло его. Это чувство рушило все ледяные преграды, которые он строил в себе; ломало стены и резало волю на куски, завоевывая его сердце всё больше и больше. Бесполезно было сопротивляться. Он должен был беспрекословно повиноваться судьбе, страдая внутри от последних мук. С одним лишь именем на губах.

Гермиона.

Комментарий к Глава 30. Как прекрасна жизнь в Совершенстве!

Всех с Новым Годом!)

Прощу прощения за задержку, автор тоже готовился к празднику и просто не успел написать всё(

Наслаждайтесь:3

========== Глава 31. Ночь открытий. ==========

Ей казалось, что из неё выдохнули все чувства, оставив лишь тупую боль, которая напоминала о себе с каждым ударом сердца. В ушах безумно шумела кровь, заглушая всё, что происходило вокруг. Внутри вновь разрасталась пустота. Она была, есть и будет врагом для себя. Каждый её поступок, каждое её слово доказывает этот факт снова и снова.

Чьи-то руки взяли её за предплечья и усадили на диван. Она казалась сама себе безвольной куклой, марионеткой, которую так просто обвели вокруг пальца, даже не приложив больших усилий.

Ей было интересно, что он чувствовал, когда волновал её? Или когда пытался излечить те раны, что были оставлены прежними людьми? Или же когда он убил её парочкой слов. Он причинил себе боль, когда унижал её?

Прибыв в Совершенство, Гермиона желала изменить свою жизнь. Расставить все мечты по-иному и скинуть груз, что давил на сердце. Она выдала все секреты врагу, желая избавиться от фальши. И что из этого получилось?

— Гермиона? — раздался слабый и нервный голос Бронта. Девушка вздрогнула, из-за чего все мысли её растерялись в недрах черепной коробки. Она взглянула на сопровождающего, который сидел перед ней на коленях.

— Да? — её голос был сиплым и тихим. Даже каким-то безжизненным.

— Я знаю, что он наобещал тебе, — серьёзно произнес Бронт, касаясь её ладони пальцами. Это прикосновение было противным, мерзким, но она не сумела скинуть его руку. Не в данной ситуации. — Ты зря ему поверила. Но я обещал тебе, что если он причинит тебе боль, он исчезнет из Совершенства. Больше ты его никогда не увидишь.

Гермиона опустила глаза, силясь не показывать собственную потерянность. Ведь в её голове мелькнула воспаленная и странная мысль о том, что она хотела его увидеть. Хотела прикоснуться, ощутить снова то тепло, и отдать всё, что есть, лишь бы быть рядом с ним. Даже через ту боль, что он ей доставил.

— Мне нужно идти, — как-то осторожно произнес Бронт, словно желал услышать хоть что-то от Грейнджер. Но девушка упорно молчала, опустив глаза к мысам собственных туфель.

Когда он уже был возле распахнутой настежь двери, она резко окликнула его.

— Он сказал мне переделать Безупречность, — хрипло произнесла она, не смотря на Бронта.

— Что? — удивленно переспросил он, поворачиваясь к ней лицом.

— Он сказал, что зелье нужно переделать, — повторила Гермиона, касаясь пальцами края свитера, но былой его мягкости она не ощущала. Ей казалось, что ткань наоборот колола всё тело, покрывая кожу дрожью.

— Тебе не стоит об этом беспокоиться. С зельем всё хорошо.

Бронт говорил неуверенно, но Грейнджер этого даже не заметила. Она пыталась сфокусировать взгляд на резной рамке камина, чтобы не позволить ему увидеть свои слезы. И только когда дверь за сопровождающим закрылась, она дала волю чувствам. Медленно съехав с дивана на пол, девушка прикрыла лицо ладонями и тяжело выдохнула. В её мыслях было одно неверие. Зачем, зачем тогда он предлагал ей дружбу? Зачем решился на такие опасные шаги, если сам убил Маргарет?

Она ощущала себя так, словно её тело отравили. Гермиона дрожала, пытаясь согреть себя руками, сильнее вжималась спиной в край дивана, чтобы ощутить хоть какую-то физическую боль вместо той, что затесалась в её теле.

Слёз не было, словно до этого она прорыдала несколько дней подряд. И, сидя в гнетущей и пустой тишине, Гермиона ощутила жалкое прикосновение одиночества. Это чувство дотронулось до её плеча своими костлявыми пальцами и не собиралось отпускать.

Оказавшись с собой наедине, девушка поняла, что всегда была лишней. В Золотой Троице, в своей и Уизли семьях. А теперь — и лишняя для Малфоя. Эта легкая ассиметрия не была ей заметна ранее. Но зеркало жизни дало трещину, и обнажили все своё гнилое и лживое нутро.