Тело пело от ощущений, Баки хоть и был трезв, как стекло, чувствовал, как кружится голова.

— Какой ты… — выдохнул он, войдя до конца, чувствуя эту жаркую тесноту, охватывающую его член, погладил по спине обеими руками, сжав плечи, уже готовый вбиваться в податливое тело.

— Бля-ядь, — длинно выстонал Брок, прижался грудью к постели.

Длинный, толстый член плавно вошел, растянул под себя так, словно не в первый раз уже трахаются, словно под Брока и был сделан. И это единственно верное движение стало началом конца. Брок сломался, отпустил самого себя, дал волю животному желанию подчиниться, принадлежать этому вот человеку. Пусть даже Барнс и грезился, отражаясь, словно брат-близнец, в другом.

Брок метался, бился под любовником, то яростно подаваясь назад, насаживаясь, навязывая свой собственный темп, то сдавался, падал на постель, позволял гладить спину, мять бока, теребить неожиданно чувствительные соски. Он то орал в голос, матерился на нескольких языках, сжимая член в себе, то тихо, умоляюще скулил, вздрагивал от каждого сводящего с ума движения.

— Детка, да! Давай, золотце! Ещё!

Это было форменное сумасшествие. Баки то позволял Броку вести, то жестко насаждал свой собственный ритм, чувствуя, как покорно Брок подчиняется. И снова дикая скачка. Баки сжимал бедра, стараясь не оставить синяков, хотя хотелось безумно. Он брал Брока, подчинял его себе, своей воле и своему желанию, чутко ощущая желания его самого, и сам подчинялся этим желаниям. Это был невероятный симбиоз, которого невозможно было достигнуть ни с кем другим.

— Ну же, Брок, — Баки вогнал в него член по самые яйца, натянул до предела, трахая короткими толчками, — кончи для меня!

Просить дважды не надо было, да и вряд ли Брок, даже если бы и захотел, сумел бы продержаться долго.

Громко, отчаянно всхлипнув, подавившись очередным стоном, Брок выгнулся, чуть не скинув со спины любовника, вжался всем собой в его каменно-твёрдую грудь и упал, безвольно раскинувшись на постели.

Этого Баки хватило с лихвой, чтобы тоже кончить, кусая губы, только бы не заорать от восторга, от того, как прекрасно ощущение сжимающийся вокруг члена задницы. Как охуительно, когда на твоем члене кончает давно намечтанный мужик, с которым хочется быть не только в постели, но и по жизни. Но, но, но…

Баки аккуратно вышел из Брока, его всего трясло от пережитого оргазма. Он скинул презерватив и повалился на Брока, впитывая его жар, его все еще тлевшее желание.

— Люблю тебя, — тихо сказал Баки, поцеловав Брока в плечо. Такого мужика невозможно было не любить.

Но Брок уже спал. Обняв подушку, отплыл в блаженной темноте, чувствуя себя абсолютно, невозможно счастливым. Его не мучили видения, совесть из-за погибших бойцов. Он не хотел разбираться с кем сейчас находится в постели. Брок был банально счастлив.

Пробурчав что-то нечленораздельное, он уткнулся носом в подушку сильнее.

— Спи, — Баки погладил Брока по спине, перевернул его, не боясь разбудить, укладывая удобнее в кровати, укрыл и прилег рядом, чтобы просто побыть вот так вот с ним наедине. И пусть Брок ничего завтра не вспомнит, но для Баки это был лучший секс за всю его жизнь. Он сам не ожидал, что Брок ему настолько дорог, что он его любит, но как получилось.

Поцеловав на прощание в чуть горчащие от выпитого губы, Баки быстро принял душ, оделся, недосчитавшись пуговиц на рубашке, и тихо ушел, закрыв за собой дверь.

========== 2 ==========

Брок открыл глаза, когда на прикроватном столике принятым сообщением пиликнул телефон, слепо нашарил его, поднёс к глазам и выматерился. Вот чего ему не хватало в восемь утра, так это новых скидок из пиццерии по соседству.

Повалившись обратно на подушку, Брок застонал.

Вчерашняя ночь почти не отпечаталась в сознании, осев где-то на периферии яркими вспышками удовольствия, прикосновениями, жадным голодным желанием, собственными гортанными стонами. По всему выходило, что набрался он знатно, раз вообще ничего не помнил, даже лицо любовника было как в тумане.

Брок перевернулся на спину, уставился в потолок, прислушиваясь к собственному телу.

Он. Вчера. Пил.

Много пил!

И где похмелье? Где вся та радость, что обычно обрушивалась на него после таких вот загулов? Где головная боль? Тошнота? Желание застрелиться? Ничего не было, вообще ничего. Лишь немного ныли спина и задница, Брок запустил руку под одеяло, коснулся пальцами всё ещё растянутого чувствительного входа.

Блядь.

То-то Лукас, если это, конечно, он, был рад.

Брок сел, спустив ноги на пол, потёр лицо.

Сожалеть было не о чем. Он был совершенно свободным человеком, не обязанным никому и ничем. Он мог пить, воевать и трахаться с кем угодно, не чувствуя себя виноватым, не думая, что задевает чьи-то чувства. Ему было хорошо, о да! Такого секса ещё не было ни с кем. Алкоголь ли тому виной или собственная фантазия, примерившая на безликого любовника образ Баки Барнса? Брок не знал. Да и не хотел копаться в этом всем.

Поднявшись, он скосил взгляд на постель, на чёрную маленькую пуговку около подушки, улыбнулся. Вроде мелочь, а словно место застолбили. Вот только использованный презерватив на полу не обрадовал.

— Лукас, ты свинтус.

Быстро обмывшись и позавтракав, Брок привычно подхватил ключи и телефон со столика около двери (пусть он и не помнил как они там оказались). Он-то думал, что будет помирать половину утра, но раз жив и вполне здоров, то можно и на работу. Заодно и Страйк покошмарит в преддверии показательных стрельб.

***

Баки не ложился, он приехал домой под утро, долго гуляя по городу, впитывая в себя все, что произошло между ним и Броком, и надеялся, что будет просто на службе. Он клял себя, что поддался минутной слабости, что нельзя было трахать бессознательного Брока, что это почти изнасилование, но потом плюнул, признал, что ночь была феерично хороша и жалеть не о чем. Главное, чтобы Брок не узнал, кто ж его трахнул. С этим было просто, а вот с чувством, которое теплилось в сердце Баки, просто не было.

Придя утром домой, Баки разделся, кинув испорченную, хоть и классную, рубашку в мусорку, и развалился на кровати. На службу было не надо, он отдыхал после миссии, но чтобы не сидеть дома, стоило сходить, устроить пару спаррингов со Стивом, показное выступление для Страйка. А еще пересмотреть запись, которая была только у него, где Брок впал в транс. Нужно было понять, что случилось. Прижать Брока к стене и выпытать все, что с ним произошло. А еще вдохнуть его запах, снова почувствовать его рядом.

Это было страшно — так зависеть от человека, но Баки понял это только сейчас. Он облажался, поддался желанию, теперь ему и расхлебывать.

***

На Базе было предсказуемо тихо. Участвовавшие во вчерашней миссии бойцы отсыпались дома, а остальная часть отряда разбрелась по залу, занятый каждый своим тренажером.

— О, командир, — поздоровался Лютик. — Ты чего здесь? Не спится? Смотри, а то заподозрят в трудоголизме, потом не отмажешься.

Хлопнув его по плечу, Брок скрылся у себя в каморке.

Надо было сесть и вспомнить все то, что видел, проанализировать спокойно без нервов и эмоций.

Он видел собственную смерть и смерти всех, кто был с ними на миссии, чётко видел, чувствовал запах гари, жар пламени, боль. И это не могло быть простой фантазией уставшего разума, слишком реальными были ощущения. Брок поклясться мог чем угодно: не одерни он Рассела — они бы погибли с вероятностью в сто процентов.

— Можно? — заглянул без стука к Броку Баки, успевший уже встретиться со Стивом, доложить ему все, что нужно и отправиться в свободное плавание, так как имел законный выходной.

— Да заходи, — усмехнулся Брок. — Чего уж там?

Напоминать про вчерашний вечер Брок не стал. Он не знал, на каком моменте пьянки Барнс отсеялся от их компании, и вообще, что было после третьего бара и вспоминать не хотел, если честно.

— Спасибо, что взяли с собой, — Баки улыбнулся, плюхаясь на разъебаный диван, — давно так не веселился.