— А завтра мы поженимся, — заявил Баки. — Завтра Глазго что-то там угрожать будет, значит мы поженимся. И сбережем придурка. Слушай, может, реально проще кого-нибудь застрелить, как сказала гадалка? Ну смотри, мы спасаем жизни, значит, нас надо беречь. Значит, можно пожертвовать семерыми, уже меньше, чтобы выжили мы и спасли ещё больше.

Баки сам не верил в то, что говорил. Он бы смог сделать такое для Брока, но не для себя. Это было странно, защищать не себя, но он жил так всю жизнь, стоя за плечом Стива, смотря, чтобы его друга не прибили где-нибудь в подворотне, а потом, чтобы не пристрелили на войне, а теперь вот, чтобы спасая кого-нибудь, он не самоубился. А теперь, нет, не теперь, давно уже, Брок, которого тоже надо было защищать. Скольких Баки снял, чтобы до Брока не добрались, но никогда не ставил его жизнь выше цели задания, которое должно было быть выполнено. Тяжело любить, когда видишь объект любви в оптику прицела.

Ответил Стив не сразу. Он долго смотрел Баки в глаза, словно вёл сам с собой внутренний диалог и молчал ровно до тех пор, пока не пришел к какому-то общему мнению.

— Это сложно — убивать тех, кто ни в чем не виноват. Сложно и страшно. Ты можешь сколько угодно пытаться увидеть в почтальоне террориста, но он им не станет и ты будешь жить, помня это. Ты сумеешь так? А Брок?

— Сколько невинных мы убили на войне, только потому, что кто-то сказал нам, что мы с ними враги? — грустно спросил Баки. — Так что я-то переживу смерть невинного, а вот Брок… Знаешь, и ему он в кошмарах сниться не будет. Только это неправильно, что ли… И ты не ответил на вопрос, что может убить меня случайно, если это не взрыв атомной бомбы?

— Кирпич на голову может, снайпер, все что угодно, — вздохнул Стив. — Жизнь непредсказуема. Просто побереги себя, а с остальным разберёмся. Только вот свадьба… — он замялся. — Вы же не так давно вместе.

— Стив, я выхожу замуж! — шало улыбаясь, сказал Баки. — Порадуйся за меня. Я же твой лучший друг! А даже если и разбежимся, дай мне побыть счастливым.

— Значит, завтра, — Стив, перегнувшись через стол, обнял лучшего друга. — «Спасём» Глазго и поедем вас женить. А сейчас покажи, где можно на ночь приземлиться.

Баки показал несколько вариантов и, оставив Стива засыпать, ушел к Броку, разделся, забираясь под одеяло, притянул к себе будущего мужа, зарылся носом в волосы, подминая под себя.

— Люблю тебя, — шепнул Баки.

В ответ Брок поворчал, не открывая глаз, сам обнял Баки, позволяя себя тискать и засопел.

Утро началось с прыжка Мэй на постель к Броку и Баки, она вцепилась пальцами в плечо командира и немилосердно затрясла его.

—Ну же, просыпайся!

— Да что случилось-то? — Баки еле продал глаза, не понимая, что происходит, только вот опасности не чувствовал, а то бы Мэй сейчас лежала, придавленная к полу.

Брок ничего не спрашивая, дёрнул ее за руку, укладывая между собой и Баки, укрыл одним из пледов и только тогда поинтересовался, что вообще происходит.

— Почему вы не сказали, что приедет полковник Роджерс? — выпалила Мэй. — Мы же скрывали ото всех, а тут…

— Ага, ты и без винтовки, — хохотнул Брок.

Баки накрыл Мэй собой, скрутил в уютный куль и сунул к Броку в руки.

— Расслабься, Стиву можно, — успокоил ее Баки. — Он сегодня не полковник Роджерс, а мой друг Стив. Мы с Броком сегодня женимся.

— И снова я без винтовки, — вздохнула Мэй и расслабилась.

На соседней койке завозился проснувшийся Глазго.

— Будет наглостью, если я тоже попрошусь к вам в гнездо? — пробурчало он, заставив Брока расхохотаться.

Вот тебе и суровые вояки, все как один с лицами, отпугивающими любую нечисть на подлёте. А все как один щенки на деле неразумные и ласкучие.

— Ну и ты иди сюда, — разрешил Баки, гнездо так гнездо. — Доброе утро.

— Утро, — лучезарно улыбнулся Глазго, тут же оказавшись рядом с Мэй, не забыв при этом захватить и свой плед тоже, устроился, укрылся.

В такие моменты Брок прекрасно понимал Лютика, поведшегося на яркого активного и в то же время по-детски наивного Глазго, влюбившегося без оглядки настолько, что рискнул работой и сделал ему предложение руки и сердца.

— Полежим так немного — и завтрак готовить, — постановил Брок, укладываясь обратно на подушку.

— Только Стива не пускайте к плите, —- предупредил Баки, — испортит все, что угодно.

Баки лежал, чувствуя тепло тел рядом, и чувствовал себя отцом большого семейства, или матерью, тут было не важно, потому что пиздил тут всех Брок, но только за дело.

Вот странно, иной раз думал Баки. Эти люди все — тренированные бойцы, лучшие, кого Брок смог найти и заграбастать к себе. В Страйк было невозможно попасть просто так, только за большие заслуги. И эти тренированные бойцы отчего-то превращались в детский сад на выезде, стоило им только оказаться рядом с Броком не с оружием в руках.

— Вот как вы так можете? — задал вопрос Баки, дотянувшись и поглаживая Брока по голове.

— Как? — с тёплой улыбкой спросил тот. — Дурака валять и лезть друг к другу под руку? Бак, не забывай, тут же больше тридцати пяти только мне, Лютику и Роллинзу, а остальные, считай, дети. Всем надо отдыхать и от автоматов, и от войны, и от мира. А я с ними почти двадцать четыре часа в сутки, так и волю давать тоже мне. Ты где хоть кого-то из них вот такими видел, кроме этого бункера?

— Нигде, — признался Баки, хотя элементы этого детского сада наблюдал в раздевалке и зале. — Не, здорово, где-то надо отдыхать. Но я вам устрою выезд на картошку. Это такая русская традиция. Вряд ли она вам понравится, но зато я повеселюсь. И Брок тоже. Ему она очень понравится как мера наказания. Жаль, что сезонная.

— Я даже спрашивать боюсь, что значит «на картошку» и что там нужно делать, — сказала Мэй и втянула носом воздух. — Горит что-то.

Тут же подорвался Брок, впрыгнул в домашние штаны и выскочил за дверь. Ещё не хватало — сгореть заживо в бункере, способном защитить от очень многих напастей, тем более в коридор из кухни валил густой чёрный дым.

— Без паники! — раздался зычный голос Стива. — Сейчас все поправим!

— Стив, бля! — рявкнул Бак, тоже впрыгивая в домашнее. — Добрых дел мастер, блядь. Ну что тебя дёрнуло накормить нас завтраком? Ты же Глазго раньше времени упокоишь.

Кое-как пробравшись на кухню, Брок заржал в голос. Кто бы сомневался, что в общем веселье принимал участия не только Стив, но и Веласкес, человек, которого на кухне Брок видеть не желал ни под каким видом.

Все стены, пол, кухонные полки и лица этих двоих были настолько уделаны сажей, что становилось и смешно, и страшно.

Отсмеявшись, Брок поймал за шиворот попытавшегося проскочить мимо него Веласкеса.

— Признавайтесь, диссиденты, что задумали? Травануть нас?

— Нет, — проблеял Виласкес и умудрился покраснеть под боевой чёрной раскраской.

— Оставь бойца в покое, — велел Стив, утеревшись белым кухонным полотенцем и изгадив и его. — Это должны были быть оладьи. Все же любят оладьи.

— Они, по ходу, нашли друг друга, — вздохнул Баки, подошёл к Стиву, отвесив ему подзатыльник. — Мелкий, я тебе сколько раз говорил не подходить к кухне? Тем более, к чужой. Мы свою два раза ремонтировали, пока я его выгнал и не запретил туда входить. А тут нашлась бесхозная кухня… Бедствие, а не человек. А вроде сверх даже. Прости, Брок, я сейчас кого-то бить буду, а он будет прибирать. Прибирает Стив хорошо. Да, Стив?

Баки пытался говорить серьезно, однако боевая раскраска Стива и Веласкеса делали это практически невозможным. Но Баки честно пытался не ржать.

— И это ты мне говоришь что-то про мой детский сад? Свой вон без присмотра оставил, так он взял и мальчика мне плохому научил, — Брок погладил вкрай обалдевшего бойца по голове и только тогда отпустил.

— Я, конечно, знала, что полковник Роджерс — оружие массового поражения, — присвистнула Мэй. — Но никогда не думала, что это выражается именно таким способом.

Теперь уже покраснел и Стив, отвернулся, что-то буркнув про уборку и добровольцев, но за дружным ржачем Брок мало что расслышал.