Итак, у Вяземского есть сын и дочь.

Можно было вызвать молодого князя Михаила на дуэль и заставить отвечать за грехи отца, но в этом плане существовали свои минусы.

Во-первых, молодой офицер слыл отличным стрелком, и тогда Александр, хоть он и сам стрелял, как дьявол, получал шанс быть убитым на поединке, а это не входило в его планы.

А во-вторых, можно было отомстить и не проливая крови княжеского наследника. Вот для этого Александру и нужна была юная княжна.

Аделина… Или Адель, как ласково называл её любящий папенька. Надо же: именно с этой девушкой хотел обручить его отец, когда они с князем Вяземским были ещё друзьями. Правда, самой «невесте» на момент договоренности не было и трёх лет.

Александр слышал, что Андрей Алексеевич буквально носит дочь на руках: девушка страшно избалована, своенравна и упряма. К тому же, Алексей сказал, что она хороша собой, а значит, ещё и тщеславна без меры, как и все пустоголовые красотки. Так что, Александру вовсе не было жаль её.

Если ему удастся похитить княжну, это будет жестоким ударом для старого князя.

Что он станет делать с пленницей, Александр пока не решил: может быть, потребует выкуп, хотя деньги ему были совсем не нужны — сейчас его состояние было близко к состоянию самого Вяземского.

А может быть, потребует, чтобы князь подал прошение Императору о реабилитации семьи Бутурлиных, с его влиянием при дворе императора Николая, он вполне мог рассчитывать на успех, тем более, что столько лет прошло со дня восстания.

Но способ шантажа не столь важен, главное было — похитить девушку, причинить старому князю невыносимые страдания, заставить его кусать локти от страха за свою дочь. Вот чего добивался Александр — страха, униженной мольбы о прощении, слез.

Увидеть врага поверженным, ползающим перед ним на коленях, было самой заветной мечтой Александра Бутурлина.

Годы жестокой борьбы за существование не прошли даром для молодого человека — в его душе что-то умерло. Он даже сам не знал, что именно, возможно, способность любить?

Нет, он, разумеется, очень любил, буквально боготворил матушку и сестер, но ни о какой другой любви и не помышлял. Его душа очерствела, он стал законченным циником.

Любовь, и даже разговоры о ней, он почитал высшей степенью глупости. Это выглядело странно, поскольку, на его беду (а может, и счастье) Господь наделил его весьма привлекательной внешностью.

Это принесло ему в свое время немало неприятностей, ибо лицо его невольно привлекало всеобщее внимание. Остаться незамеченным в толпе у него не было ни единого шанса.

Александр был высоким и статным, совсем как его покойный отец. Он обладал густой, темной шевелюрой и практически безукоризненными чертами лица — прямым носом, твердым подбородком, четко очерченными черными бровями и длинными ресницами, но главное, что привлекало внимание на его лице — это глаза, сапфирово-синие, глубокие и ясные.

Женщины буквально падали ниц, сраженные одним лишь только его взглядом. И он легко этим пользовался - молодой человек давно перестал считать любовниц, а про случайные связи и говорить нечего. Правда, на его осторожности в плане опасности подхватить какую-нибудь постыдную болезнь это никак не отражалось. Александр был весьма избирателен в выборе женщин, но ни одна из них не продержалась дольше месяца.

Казалось бы, мужчина, обладающий такой безукоризненной, даже античной красотой должен уметь любить, как сам Аполлон. Но, увы, красота Александру досталась лишь снаружи. А глубоко внутри у него было выжженное поле, без единой чахлой травинки. Всё, что было в нём светлого и доброго, было похоронено в одной могиле с отцом.

— Господин граф, Вы позволите? — вдруг просунулась в дверной проём светловолосая голова Алексея Кубацкого.

Александр вздрогнул от неожиданности, вернувшись с небес на землю, и встал, чтобы поприветствовать кузена.

— Проходи, Алексей, — сказал он, указывая кузену на кресло, придвинутое к столу. — Присаживайся. Итак? Ты достал приглашения?

— Разумеется, милорд! — довольно улыбнулся Алексей, явно гордясь собой и своими связями. — Держи.

Алексей прошел в комнату и присел рядом с кузеном за стол, принимая из его рук стакан виски. Он с торжествующим видом выложил перед Александром несколько белых плотных конвертов, в которых лежали приглашения на самые значимые балы этого светского сезона.

Молодой граф не спеша перебирал конверты: так… премьера новой оперы, танцевальный вечер, домашний спектакль, театр, званый ужин… и вот, наконец — бал дебютанток!

— Отлично! — хищно улыбнулся он. — Значит, до бала осталось три дня? Нужно успеть кое-что сделать…

— И что же? Ты забыл приготовить мешок и кляп? — иронично выгнул светлые брови Алексей. — Кстати, как ты себе представляешь похищение девицы на глазах огромной толпы гостей?

— А с чего ты взял, что я собираюсь это сделать в первый же бал сезона? — усмехнулся Александр. — Нет, мой друг, вначале я должен взглянуть на неё, изучить, если хочешь, а уж потом подобрать время и место для похищения.

— Всё ясно — хочешь заманить её в ловушку, — понимающе кивнул Алексей. — Стало быть, будешь использовать своё самое мощное оружие — заставишь наивную дурочку в тебя влюбиться! И тогда прелестная, невинная бабочка сама опалит свои крылышки.

— Как получится, — равнодушно пожал плечами Александр и плеснул в стаканы щедрую порцию виски. — Главное — привлечь её внимание и втереться в доверие. Тогда всё станет намного проще. Девицы её возраста довольно беспечны и, как правило, непроходимо глупы и наивны.

— О, я очень сомневаюсь, что княжне удастся устоять перед тобой, братец! Тебе достаточно будет один раз прожечь её своим знаменитым пристальным взглядом, и юная дева будет готова…

— Да брось ты чушь молоть! — раздраженно перебил его Александр. — Ты прекрасно знаешь, что мне это нужно вовсе не для удовольствия. Так что оставь свои шуточки при себе и не мешай мне размышлять!

— А ты хоть понимаешь, чем рискуешь, Саша? — вдруг абсолютно серьезно спросил Алексей. — Похищение благородной девицы, дворянки — это тяжкое преступление. Здесь, в Англии, за такое вешают, вообще-то!

— Я не боюсь смерти! — пылко сверкнул глазами Александр. — И тебе это известно лучше, чем кому-либо. К тому же, нас не поймают. А князь не захочет огласки, иначе репутация его единственной дочери будет загублена навеки.

— На это ты и рассчитываешь? — задумчиво протянул Алексей, делая глоток виски. — А если он все же пожалуется послу? Если поднимется скандал?

— Я только обрадуюсь этому, — злорадно усмехнулся Александр. — Чем больше пострадает репутация его семьи, тем больше удовлетворения я получу!

— А тебе не жаль девушку? — вдруг спросил Алексей. — Знаешь… она ведь ещё совсем юная. Ей нелегко придётся, ты об этом не подумал? Что, если бы Ольгу кто-то вот так похитил?

— Моя сестра никогда не окажется на её месте! — вдруг разгневался Александр. — И вообще, что с тобой происходит? Ты передумал помогать мне? Если так, я более тебя не держу!