Внезапно ответ пришёл в голову сам собой, и Александр резко вскочил на ноги, обернувшись на большие напольные часы, монотонно тикающие у него за спиной. Часы показывали без четверти три пополудни. Неужели он просидел здесь так долго, вместо того, чтобы во весь опор скакать в Лондон? Он должен любой ценой оправдаться перед Адель, пусть даже ему придётся ползать перед ней на коленях! Без неё у него не останется никакого смысла в жизни.

Боже, значит, вчера, когда они с Алексеем безмятежно распивали шампанское, Адель уже была в доме отца… и плакала в подушку из-за него! А он и не подозревал об этом! Его глазам легко представилось её нежное, заплаканное личико, мокрые ресницы, боль, застывшая в тёмных глазах… Сердце в груди графа сделало резкий толчок, устремляясь куда-то вниз, сжимаясь и отчаянно стуча.

— Милая, любимая моя… — сокрушённо пробормотал Алекс, закрывая на миг глаза. — Я всё сделаю, чтобы ты простила меня, клянусь.

Выскочив на улицу, он крикнул конюху, чтобы ему немедленно приготовили свежую лошадь. Он немедленно возвращается в Лондон, ему нужно спешить!

— Куда ж ты, батюшка, на ночь глядя? — обеспокоенно спросил Степан, который принёс шляпу, перчатки и хлыст своего барина. — Не успел вернуться и опять в седло!

— После, Степан! — нетерпеливо бросил граф.

— Когда ждать-то тебя, Александр Павлович? — безнадёжно спросил Степан, наблюдая, как Александр направляется к осёдланному коню.

— Не знаю… — поначалу равнодушно отозвался граф, но, услышав печаль в голосе старого камердинера, обернулся.

Степан наверняка корил себя за то, что не уследил за Адель, и этот проступок так сильно расстроил его барина. Он всегда, всю жизнь неукоснительно выполнял приказы своих господ и ни разу не заслуживал ничего, кроме благодарности, а тут такой промах… Видать, стар он уже стал!

Подойдя ближе к старому слуге, который прислуживал ему с самого детства, Александр увидел в его выцветших глазах застывшие слёзы. Внезапно Алекс устыдился собственного эгоизма и ласково потрепал Степана по плечу, выдавив из себя слабую улыбку.

— Полно, Степан, я не виню тебя ни в чём! — сказал он. — Ты всё сделал правильно и не мог предположить, что барышня сбежит.

Глаза Степана тут же заблестели от радости и облегчения, даже спина его выпрямилась, а выражение глаз из обречённого стало преданно-возбуждённым.

— Ты бы хоть перекусил малость, батюшка, перед дорогой! Так и с голоду помереть недолго.

— Нет времени, мне срочно нужно в обратно Лондон, — покачал головой Александр. У него даже и мыслей не было о еде, он видел перед собой лишь одну цель — дом Вяземских, где укрылась от него его любимая.

Дорога промелькнула перед ним незаметно, поскольку Александр постоянно думал о предстоящем разговоре с Адель и её родными. Он не сомневался, что какую-то часть правды она им рассказала, хотя, лучше было бы, наверное, рассказать всё и сбросить с души груз всех этих тайн!

Он осадил коня перед домом Вяземских в семь часов вечера. Окна второго этажа особняка были странно темны, словно в доме никого не было, и сердце Александра дрогнуло в каком-то нехорошем предчувствии.

— Доложите обо мне князю Андрею Алексеевичу, — попросил Алекс дворецкого, который встретил его в просторном холле.

— Прошу прощения, сэр, однако Его Сиятельства нет дома! — вежливо поклонился дворецкий. — Он отбыл на приём в посольство.

— А молодой князь Михаил или княжна? — спросил граф.

— Их тоже нет, сэр. Сегодня рано утром они уехали, — ответил невозмутимый дворецкий.

— Уехали? Куда? — Александр очень удивился такой новости.

— Мне это неизвестно, сэр! — ответил слуга. — Господа не извещают меня о своих планах, однако… судя по количеству сундуков, они уехали надолго.

Александр застыл, растерявшись от неожиданности. Он уже мысленно объяснялся с любимой, но никак не мог предположить, что она покинет отцовский дом! Неужели она сделала это, чтобы избежать встречи с ним?

— Могу я подождать князя? — бесцветным голосом поинтересовался Алекс. — Мне крайне важно поговорить с ним.

— В таком случае, прошу в гостиную, сэр! — дворецкий указал рукой в белой перчатке на дверь, ведущую в гостиную.

Расположившись в комнате, где он не раз беседовал с Адель и Михаилом, граф терпеливо дожидался хозяина дома. Воспоминания об этих беседах, сопровождавшимися волнующими взглядами, брошенными украдкой друг на друга, вызвали горький осадок в его душе… До сих пор в его ушах звенел голос Адель, поющей романсы, её смех, нежный шёпот и учащённое дыхание, когда они целовались здесь, оставаясь наедине. Как он мог так глупо упустить своё счастье? Он должен выяснить, куда уехали Михаил и Аделина, должен прояснить ситуацию, во что бы то ни стало!

Князь Вяземский вернулся домой в начале одиннадцатого ночи и очень удивился, когда дворецкий доложил ему, что в гостиной его ожидает граф Хантли. Войдя в комнату, он обнаружил в ней Александра, одиноко стоявшего у окна. Услышав шаги, граф обернулся, и смело встретился взглядом с отцом Адель.

— Доброй ночи, Андрей Алексеевич, — тихо сказал Алекс. — Простите за вторжение, но я должен…

— Доброй ночи, Александр! Вы хотите узнать, куда уехала моя дочь? — спросил князь, сразу переходя к делу.

— Да… — ответил молодой человек, радуясь, что можно обойтись без долгих предисловий. — Поймите, я должен поговорить с ней!

— Присядьте, молодой человек, — Андрей Алексеевич указал на кресло у камина. — Признаться, в посольстве не так много стульев, и мои ноги гудят от усталости.

Александр покорно проследовал за князем и опустился в предложенное кресло. Видимо, разговор будет долгим.

— Александр, моя дочь рассказала мне о причине вашей ссоры, — негромко начал Вяземский. — Честно говоря, я расстроился, узнав, что Адель стало известно о наличии у Вас любовницы, да ещё и беременной, но я до сих пор искренне не понимаю, почему Адель решила покинуть Лондон. Моя девочка ещё молода и импульсивна, но даже она не должна была принять так близко к сердцу Вашу актрису. Я подозреваю, что мои дети что-то скрыли от своего старого отца, что-то важное… Может, Вы просветите меня об истинной причине бегства моей дочери?

— Думаю, что я просто обязан был всё рассказать Вам с самого начала, Андрей Алексеевич, — печально отозвался Александр. — Поверьте, я уже тысячу раз проклял себя за малодушие… Вы правы, причина куда глубже, и Адель не открыла Вам всей правды. Что ж, тогда это сделаю я, и можете вызвать меня на поединок, если сочтёте нужным, я не стану возражать.

— Я слушаю Вас! — кивнул князь и внимательно взглянул в синие глаза Александра, как две капли воды похожие на глаза Павла, его отца.

Вяземский глядел на него, а видел Павла. Таким же упрямцем и гордецом и он был когда-то. Вот уже двенадцать лет, как князя мучило чувство вины перед другом. Он постоянно думал, что недостаточно сделал для его спасения: недостаточно упорно обивал пороги тайной канцелярии, императорского кабинета, недостаточно искал семью графа, чтобы взять на себя заботы о его вдове и детях… Князю нравился молодой человек, сидевший напротив него, и он желал бы видеть его своим зятем, как когда-то они и планировали с Павлом… или Пашкой, как он называл друга в юности, когда они оба были ещё бравыми гусарами, лихо закручивающими усы и охмуряющими юных барышень и легкомысленных дам постарше. О, молодость, как ты скоротечна!