— А может, лучше будет, чтобы она на время забыла? — вдруг озвучил бредовую идею Алексей. — Подумай сам, вы могли бы даже обвенчаться, пока она не вспомнила, кто она. Ты сможешь стать её памятью и внушить ей что угодно!

— А потом, когда она всё вспомнит, тут же возненавидит меня? — горько усмехнулся Александр. — Нет уж, благодарю покорно!

— Зря! — пророчески покачал головой Алексей. — Врач сказал, что иногда потеря памяти бывает необратимой.

— Как-то давно, ещё в Индии, я попал в одну переделку… — тихо сказал Алекс, погружаясь в воспоминания. — Выбравшись из джунглей, я нанял двоих индусов в качестве охраны. Мне нужно было без приключений добраться до Калькутты, но по пути мы нарвались на английских мародёров, которые грабили древние храмы. По сути, мы сделали почти тоже самое, и, как оказалось, вторглись на их территорию. Они преследовали нас и догнали, наконец. Хоть нам и удалось улизнуть, прилично сократив численность этих мерзавцев, но я был ранен в плечо, а один из моих подручных получил удар топориком по голове. Признаться, я думал, что он обречён, но второй мой помощник нашёл для нас какого-то старика-лекаря, который знал секреты древней индийской медицины. Так вот, я не помню точно, что за средства он применял, но когда парень очнулся, он не узнавал никого, не помнил своего имени, вообще ничего о себе! Я никогда прежде не видел, в каком ужасе находятся люди, потерявшие память. Это страшно, Алёшка… Такой удар может свести с ума! Если такое суждено Адель, я хочу быть рядом с ней, попробовать успокоить её.

— Мне трудно такое представить, — согласился Алексей. — Может, ты и прав, но я бы на твоём месте написал князю, хотя бы анонимно. Пусть у него останется маленькая надежда, что она жива, это лучше, чем неизвестность.

— Я подумаю, — пробормотал граф. — После того, как стемнеет, сразу выезжаем.

— А что делать с погибшей девушкой? — напомнил Алексей. — Здесь хоронить? У местных возникнут вопросы.

— Нет, не стоит делать это здесь, — ответил Александр. — Скажи Фёдору, чтобы гнал почтовую карету с телом в поместье. Там и похороним. А мы с тобой повезём Адель в нашей карете.

— Хорошо, — тихо согласился кузен и направился к двери. — Пойду, отдам распоряжение Фёдору. Но над запиской князю всё же подумай. Это может стать твоей индульгенцией, когда вся правда откроется.

***

Эта августовская ночь стала для Лондона самой страшной за последние годы. Особенно для тех, чьи близкие оказались на злополучной яхте.

Давно в городе не происходило подобных происшествий, повлекших за собой столько смертей, а тем более — смертей аристократов.

Пылающая, словно факел в ночи, яхта лорда-канцлера была видна издалека. Вскоре берег Темзы заполнился толпой зевак, сквозь которую с трудом пробились пожарные бригады Лондона. Вскоре прибыла полиция и войска, которые оттеснили с берега толпу горожан и вездесущей черни.

Гул голосов, крики, доносящиеся с яхты, до сих пор взрывающиеся римские свечи — всё это напоминало какой-то жуткий кошмар, настолько страшно и неестественно выглядело.

Шлюпки с несколькими спасшимися пассажирами яхты добрались до берега и обожжённые и напуганные люди объяснили полицейским, что произошло. Корреспонденты из «Таймс» и других изданий, не столь крупных, едва успевали записывать слова пострадавших в свои блокноты, гадая, удастся ли им первыми добраться до редакции для того, чтобы материал успели передать в утренний выпуск.

Вскоре на набережную прибыли многочисленные родственники пострадавших и погибших. Кареты и экипажи заполнили берег, отовсюду слышались рыдания и крики. Люди никак не могли поверить, что простая прогулка на яхте могла обернуться такой трагедией.

Яхта сгорела, словно лучина — быстро и бесславно, пожарные в любом случае не успели бы потушить её, для этого судно необходимо было отбуксировать к пристани, а приблизиться к пылающей яхте ни один корабль не смог бы. К утру стало ясно, что трагедия унесла жизни тридцати пяти пассажиров и пятнадцати человек прислуги и матросов.

Большая часть погибших аристократов пришлась на женщин, чьи вечерние наряды вспыхивали, как бумага. Несколько тел выловили из Темзы, куда люди прыгали, спасаясь от огня, но некоторые так и остались на яхте, превратившись в обугленные трупы, которые предстояло опознать безутешным родным.

Среди обезумевших от горя родственников, мечущихся по ночной набережной, были отец и сын Вяземские. Они чуть не сошли с ума, узнав о трагедии на яхте, и сразу же вскочили на лошадей, не желая тратить время на закладывание экипажа. Они пытались отыскать Адель и Настю, но ни среди спасшихся пассажиров, ни среди трупов, выловленных из реки, их не оказалось.

Оставалось лишь одно — девушки сгорели заживо на проклятой яхте. Когда Андрей Алексеевич понял, что дочь, скорее всего, погибла, ему стало плохо с сердцем. Мишель подхватил отца под руки и поспешил отвезти домой. От горя молодой князь будто впал в ступор и старался прежде всего спасти отца, а уж потом разыскивать тело сестры.

Лекарь, вызванный в дом Вяземских, констатировал сердечный приступ, оставил необходимые лекарства и вежливо выразил свои соболезнования по поводу гибели княжны. Андрей Алексеевич был очень слаб, и только сердечные капли, данные врачом, помогали ему, ибо они вызывали сонный эффект, но даже в тревожном сне он беспрестанно бормотал имя дочери. Глядя на отца, который вполне мог не пережить смерть Адель, Мишель горестно вздыхал и вынужден был признать, что его жизнь рушится, словно карточный домик.

Ещё вчера он был счастлив — у него были любящий отец и младшая сестра, а сейчас он в любой момент мог остаться один на белом свете, словно перст. Мишель смутно помнил смерть матери, ибо был тогда ребёнком, и теперь, столкнувшись впервые с таким горем, абсолютно растерялся. Не будь рядом с ним кузины Маргарет и её жениха, которые примчались к Вяземским, как только узнали о трагедии, молодой князь, наверное, пустил бы себе пулю в лоб.

— Нет, я не верю! — упрямо повторяла Маргарет, поминутно прикладывая к опухшим от слез глазам кружевной платочек. — И не поверю, пока не увижу её тело!

Мишель тоже не верил, сознание просто отказывалось признать, что его сестра погибла. Ему казалось, что он ещё долго не сможет это принять, даже если увидит её тело своими глазами.

Утром все газеты буквально взорвались жирными заголовками: «Трагедия на Темзе», «Первый и последний рейс яхты лорда-канцлера», «Смертельный фейерверк», и всё в том же духе. Обычный тираж газет был увеличен вдвое, но даже этого оказалось недостаточно. Едва мальчишки-разносчики вышли на улицы города, как свежие выпуски были тут же распроданы. Лондон жаждал подробностей трагедии. Люди, охочие до разного рода сенсаций, как всегда, живо интересовались такими новостями.

Королева, которой доложили обо всём ещё ночью, приказала оказать помощь всем пострадавшим: как материальную, так и моральную поддержку. Она велела держать её в курсе событий и составить подробные списки погибших и пострадавших.

Спустя сутки после пожара в дом Вяземских явился начальник Лондонской полиции, который лично сообщил, что завтра в городском морге начнётся процедура опознания тел погибших, которые доставлены со сгоревшего судна.

Проглотив комок, застрявший в горле при одной мысли, что тело его красавицы-сестры могло превратиться в кусок обугленной плоти, Мишель сдавленно поблагодарил начальника полиции и пообещал прибыть на опознание.

Старый князь всё ещё пребывал в состоянии полузабытья, и Мишель и не думал, чтобы заставить отца участвовать в процедуре опознания. Эту ношу ему придётся взять на себя.