– … попался на собственную клятву, как последний идиот! – я вытер ладонью пот со лба. –  Видят воды Стикса:  не всех придурков забрал Танатос! Что было дальше, можешь не рассказывать! У меня есть отдельное место для полудурков… Прости, полубогов.

Я схватил светозарного сынка за волосы и поволок в сторону только что созданного портала:

– Нет! Ты не можешь! Он же живой… – взмолился Гелиос, пытаясь остановить меня.

– Это легко поправимо! Твой глазастый ублюдок разнес мне дворец, подставил души умерших под солнечный свет и чуть не погубил мою жену! – я сам удивился, что вспомнил о ней. Никак не могу привыкнуть к тому, что у меня есть жена. Да! Пока мне голову не заморочили. Не забыть бы ее забрать.

– Постой, брат! – прогрохотало сверху, и через мгновение рядом со мной материализовался Зевс. – Я заберу его! Боги Олимпа тоже пострадали, поэтому мы будем его судить и подберем подобающее наказание.

– Нет! – прямо рядом со мной зашевелилась и просела земля, а через мгновение, благоухаярыбным супом, из нее забил небольшой гейзер. На нем, словно на троне, восседал Посейдон. – Он достанется мне! Мы будем судить его! Мы пострадали больше всех! – размахивая трезубцем и пытаясь откинуть с лица синие волосы, кричал повелитель морей.

– А ты всех посчитал? – усомнился я. – Какой ты быстрый. Я так не умею.

– Я посчитал! Их большая половина! – размахивал трезубцем Посейдон.

– Половина большей не бывает, на то она и половина, – и, подумав, добавил. – Но большая половина богов об этом не знает. Гермес! Почем сейчас рыба?

Смотря какая, – уклончиво заметил бог Гермес.

– Никакая, – уточнил я, а Гелиос пытался вырвать у меня из рук тело сына. – Ладно, дружок, поехали. У тебя сегодня праздник. И ты уже отметился.

Стоя рядом с полуразрушенным дворцом, я швырнул идиота во втором поколении в кучу пепла, оставшегося от дворцовой клумбы. Фаэтон пошевелился и кое-как встал на колени. Затравленно озираясь по сторонам, он увидел меня и взвыл, не забывая потихоньку ползти в мою сторону:

– О, могучий бог Подземного мира! О, великий повелитель мрака Гадес! Молю тебя о милосердии! Я не хотел ничего дурного! Я лишь хотел знать, действительно ли Гелиос отец мне!

Он хотел схватиться за край моего хитона, но я пинком отправил его обратно в кучу пепла. Я испытывал жгучее желание расправиться с ним так, что потом его не узнала бы родная мать, однако вдруг осознал, что мне не хочется пачкать об него руки. Наказание для сопливого юнца, сына своего лучезарного отца, я придумал.

– Эринии! – мой голос гремел под сводами Подземного мира так, что они содрогались – Предстаньте перед своим Богом Алекто, Тисифона и Мегера!

Через мгновение в ослепительной для человека вспышке света передо мной предстали три девушки в белых одеждах: Тисифона – мстящая за убийство, Алекто – не прощающая и Мегера – завистница. Они сложили свои крылья с золотыми перьями в знак приветствия и повиновения. Даже змеи, что обвивали их руки, перестали шипеть и склонили головы.

– Приказывай, Повелитель! – хором проговорили они, выпрямляясь.

Фаэтон со стоном поднялся на ноги и, сообразив наконец, кто стоит перед ним, попятился назад, пока не уперся спиной в покосившуюся колонну.

– Богини! Сын светозарного Гелиоса совершил преступление: управляя колесницей своего отца, он подверг опасности весь мир и едва не уничтожил всё живое! Подберите для него соответствующее наказание, но помните, что он смертен и всё ещё жив! – мой голос гремел над Подземным миром. Дворец снова пошатнулся, но устоял.

Алекто сделала шаг вперед, её туника переливалась всеми оттенками лунного света. Она несколько раз взмахнула рукой, и перед нами появилась золотая колесница.

– Каждому по его деяниям!  – хором проговорили эринии, глядя на белого, как мел, сына Гелиоса, смотрящего на происходящее с полуоткрытым то ли от изумления, то ли от ужаса ртом.

Алекто медленно приблизилась к Фаэтону и остановилась напротив него. Оценивающе склонив голову на бок, она нежно улыбнулась юноше и медленно провела ладонью по его мокрой щеке – пот катился по его лицу, и от прикосновения Алекто он содрогнулся. Эриния засмеялась. Она приподняла его подбородок изящными пальчиками, заставляя посмотреть себе в глаза. Полубог перестал дрожать, но лицо его вдруг исказилось от ужаса, и он стал мотать головой, шепча придушенным голосом:

– Нет, нет, нет.... пожалуйста… нет… не надо… нет…

Эриния с удовлетворенной улыбкой отпустила его и произнесла:

– Приговор наш таков: он станет конём в колеснице… – начала Алекто с улыбкой.

– … и будет возить нас за грешниками, – со смехом продолжила Тисифона.

– … пока не искупит своего деяния! – заключила Мегера, вскидывая голову.

– Десять лет хоть пашите на нем, –  усмехнулся я, утверждая приговор Эриний, и своды Подземного царства повторно содрогнулись. Зевс постоянно грохочет, что уши закладывает, Посейдон – орет, словно его за жабры тянут, а я говорю тихо, но меня почему-то все прекрасно слышат.

Эринии немедленно впрягли Фаэтона в колесницу, на которой под свист бича медленно укатили прочь. На сегодня дела окончены.  Так, я что-то помнил, но забыл. Что-то важное…

***

– Моя Богиня, – послышался тоненький голос, а меня трепали за плечо. Что-то мне хреновастенько. – Богиня, очнись же! Если Гадес узнает, что с тобой что-то случилось, он растворит меня!

Голос был нежным, мелодичным и таким приятным, что слушала бы и слушала. Но тут я резко распахнула глаза! Воспоминания нахлынули на меня, как поток холодной воды. Деметра, Персефона, заменить дочь, Гадес, землетрясение… Ядрёны- помидоры…

– Что произошло? – прохрипела я, поднимая свою голову с колен девушки и пытаясь сесть. – Что со мной?

Оглядевшись,  я увидела, что мы находимся на огромной поляне, окруженной лесом. Едва зазеленевшая трава и деревья, только-только пробивающиеся цветы удивляли меня несоответствием: ведь  сейчас я должна находиться в черном – черном мире, в черном-черном замке, где живет черный-черный мужчина моей мечты.  В голове играло “Вот оно, какое наше лето”, и дети из мультика прыгали в такт звездочкам перед глазами …

– Где я? – голос ещё не пришёл в норму, отчего вместо своего привычного мелодичного голоса был какой-то сиплый и чуть хрипловатый шепот, -

Девушка округлила глаза и прижала ладонь ко рту. А я попробовала пошевелиться и поняла, что день прошел, и он прошел по мне.

– Богиня, ты в Элизиуме! – размашисто жестикулируя, пояснила девушка. – Тебя сюда принес Повелитель и  попросил меня позаботиться.

Когда мне наконец удалось сфокусировать взгляд и мысленно оценить себя по принципу: “ Посмотрите на эту девушку и на себя…” – поняла, что красотой спасать я мир не буду.

– Как тебя зовут? – нахмурилась я, соображая, как вернуться во дворец.

Девушка приняла мою хмурую мину на свой счет и, поспешно встав, поклонилась:

– Минта, богиня,  Я – нимфа. Что-то случилось, было много света, все рушилось, а я так и не поняла, что произошло. Госпожа… Я сейчас, конечно, скажу дерзость… Но я знала Персефону… Она была солнечным ребенком!

Что? Совсем все так плохо?

– А сейчас вижу, что вы мало похожи на ту, прежнюю Персефону. Видимо, царство Мертвых способно изменить даже такую светлую душу, как ваша! – заметила прозрачная Минта, а ее роскошные волосы заставляли меня тихо всхлипывать от жалости. Нужно спросить, настойкой каких трав она их мыла при жизни. И не от него ли она умерла. – Богиня, молю вас, помогите мне! Я не должна была умереть… Даже Дельфийский Оракул говорил мне о том, что я выйду замуж, рожу троих деток, проживу счастливую жизнь и умру в старости, окруженная любящей меня семьей! Мне разные гадалки говорили об этом, но вот я здесь… В расцвете лет… И все из-за того, что хотела спасти сестру…

Я молчала, глядя в ее прекрасные глаза, которые наполнились прозрачными слезами. Насколько я понимаю, мы в Элизиуме, а здесь живут только самые счастливые души.