— Думаешь, что-то там откопать? — в голосе Эвана появились странные суховатые нотки.

— Надеюсь, — ответил Джосс. Он выдержал небольшую паузу, потом спросил: — Ты не передумал насчет Прзно?

— Нет. Задницей чую — он замешан в этом деле. — Эван откинулся на спинку стула и взял другой тост. — Но мне кажется, что твоя интуиция и мое чутье впряжены в одну повозку.

— То есть ты считаешь, что данные воруют обоими способами?

— Надо быть непредубежденным.

Джосс провел ладонями по лицу.

— Тогда, — сказал он, — после пилотов я пойду к таможенникам и расспрошу их о том, как контролируются полетные команды по прибытии и отбытии. Если они, конечно, это делают.

— Гм, — промычал Эван. Теперь была его очередь делать задумчивый вид. — Думаешь о подключении к сети? Посадить вот такую штучку в компьютер, запустить нужную программу — и никто не заметит, что ты отослал маленькую весточку.

— Я хочу поговорить об этом с Тревором. Это засело у меня в голове.

— Да, хитро, — с довольным видом промолвил Эван. — Ты хитрец, и мозги у тебя ой какие коварные! — Он посмотрел на третий тост, затем отодвинул его. — Ты мне нравишься.

— Надо же. А какие планы у тебя?

— Использовать свою наемную рабочую силу, — ответил Эван, — для небольшой слежки.

— За Прзно?

Эван моргнул.

— Разумеется, ничего противозаконного. Но я должен знать, что он делает в нерабочее время.

Джосс усмехнулся.

— Меня это тоже очень интересует, офицер Глиндауэр.

Эван скривился.

— Глундоур, — сказал он.

— А куда делась «ау»?

— Здесь должно звучать «оу».

— Но «и»…

— Произносится как «у». Или шуа.

— Как что?

Эван откинулся на спинку стула и, в конце концов, взял последний тост.

— И чему только их учат в школах? — пробормотал он.

После пяти часов сна Джосс не слишком-то хорошо себя чувствовал, как обычно бывало в случаях, когда он выбивался из колеи, работая над делом. Проснувшись окончательно и приняв горячий душ, он постучал в дверь комнаты Эвана. Тишина. Он осмотрелся — пусто. Никаких записок. Эван был слишком осторожен, чтобы разбрасывать повсюду записки в такой ситуации, когда любая связь ненадежна.

Он вернулся к себе, проверил все как можно тщательнее на предмет «жучков» — всегда есть возможность, что его только-только приладили, но детектор не показал ничего. Ладно. Он коснулся клавиатуры и мысленно произнес:

— Ти?

— На месте, как всегда, — ответила она ему через имплант.

— От Эвана ничего нет?

— Он сказал, что пойдет поищет для тебя валлийскую грамматику. Что-нибудь про этот булькающий язык, чтобы улучшить твое произношение.

— Да, без этого мне никак, — согласился Джосс. — Как там аналитики?

— Не очень. Флэш-карта была очень сильно повреждена. Частично можно восстановить. Но другие — с концами.

— Ладно. Есть что-нибудь от Лукреции?

— Тишина и покой.

— Ну, хоть что-то приятное. Больше не спрашивает насчет наших расходов?

— Вы еще не подали докладную.

Джосс вздохнул.

— Эван пообещал, что сделает сам.

— Не бери в голову. Ладно, если он будет меня искать, скажи, что я пошел к шаттлам, затем в таможню, а потом к управляющему станцией. Хочу еще кое о чем их расспросить. И посмотрю, могут ли они мне чем-нибудь помочь.

— Подробности?

— Пока нет.

— Ты просто не хочешь выглядеть идиотом, — сказала она, — если все, что ты предполагаешь, окажется дохлым номером.

— Без комментариев.

Однако она позволила себе один, довольно грубый, комментарий.

— Успокойся. Как насчет банковских счетов?

Джосс вздохнул.

— Придется к ним вернуться. Работа идет медленно. Компьютер штука умная, но иногда я просто не могу в точности выразить то, чего я хочу.

— Тебе нужно попрактиковаться в программировании. Тебе нужно…

Джосс остановил Телию до того, как его собеседница начала свою Любимую Лекцию Номер Шесть в сотый раз.

— Но чего же ты хочешь? — спросила она, немного помолчав.

— Найти иголку в стоге сена.

— Что? Клянусь, кому-то надо выйти за тебя замуж и купить тебе новые мозги, потому что у тебя в твоих собственных полная каша. Антиквариат.

Джосс рассмеялся и отключил связь.

Следующая группа персонала шаттлов оказалась бесцветной и тупой настолько же, насколько предыдущая была интересной и яркой. В ней были три пилота и четыре человека из пассажирской обслуги — двое с Лунной базы, четверо жили на Фридоме или другой соседней станции, Фарфлунге. Джосс всем им задавал самые провокационные вопросы, какие только мог выдумать, и ничего существенного в ответ не получил.

Оставалось переговорить еще с тремя командами, но они появятся лишь в конце недели, так что Джосс пошел в таможню. Таможенники были веселым народом, который считал, что их работа состоит из долгих периодов тошнотворного безделья, перемежаемого периодами бешеной активности и еще более тягомотными периодами бумажной писанины. Начальник, крупный компанейский мужчина по имени Пат Хиггинс, провел Джосса по своим владениям — отделу контроля пассажиров, комнате для допросов, собственному центру с базой данных, — стараясь помогать чем только можно, то есть не слишком.

— Да мы вообще не шмонаем команды, — сказал он, — разве что применяем обычные пассивные средства. Вежливость то есть. Кроме того, наркодетектор вполне позволяет засечь контрабанду, разве что она слишком хорошо запрятана. Но при чрезмерном экранировании объект волей-неволей становится крупным, так что рентгеносканирование засекает его еще до детектора.

Джосс вздохнул, глядя сквозь поляризованное стекло в таможенный сектор, где сейчас проходили досмотр очередные туристы.

— А ваши сканеры засекают что-нибудь вроде микроэлектроники, если она не экранирована? — спросил он.

— Вряд ли. У нас есть подслушивающие устройства для детектирования электроники по низкому латентному «почерку мощности». Стандартное антитеррористическое оборудование. Но маленький чип… — Хиггинс задумался. — Вряд ли. Если учесть, сколько микроэлектроники здесь производится, то у нас просто ничтожно мало оборудования для детектирования подобной контрабанды. И мы не обыскиваем улетающих. Они проходят обычный досмотр.

Джосс покачал головой.

— А что будет, если вас попросят обыскать улетающих?

Хиггинс расхохотался.

— Вы спятили? Нам же тогда надо платить за сверхурочные. А станционной администрации это придется не по вкусу. Скажут, что это плохо для рекламы.

— Да, худо дело, — согласился Джосс. Хиггинс усмехнулся.

— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Понимаете, офицер, на нас спускают всех собак, как только тут происходит что-либо незаконное. Но нам не дают ни денег, ни людей, ни оборудования для того, чтобы не происходило никаких проколов. Честно говоря, я не против того, чтобы наверху зашевелились.

— Думаю, они даже забегают, — успокоил его Джосс. — Я буду держать вас в курсе. — Он немного подумал, потом добавил: — Насколько я понимаю, тут происходит немало противозаконного.

Хиггинс по-прежнему улыбался, хотя улыбка его стала мрачноватой.

— Да, — подтвердил он. — Многое совершается во время перевозки грузов… многими способами. Мы засекаем один способ, затыкаем дырку, но находится умник, который просачивается другим путем. — Он вздохнул. — Пусть это покажется кощунством, но сама обстановка на станции подталкивает к этому. Тут куча народу, которому нечем жить, кроме как наркотиками… и наркотики держат их в узде. Это очень удобно для всех заинтересованных лиц. База налогообложения станции не теряет ничего из-за массовой иммиграции… налоговая ставка выплат компаний на поддержание станции остается высокой…

— А, — проронил Джосс, — опять деньги.

— Как обычно, — сказал Хиггинс. — Неужели, офицер, вы думаете, что мы в таких условиях будем обыскивать улетающих?

— Я думаю, что могу попросить вас об этом, — заявил Джосс, — если расследование этого потребует.