Опустив ноги на пол, Май поежилась от холода. За крохотным окошком уже алел рассвет. Кровавое солнце щедро рассыпало огненные всполохи по земле. Теплые лучи бились о стекло и робко поглаживали взлохмаченные белые волосы и усыпанные веснушками щеки.

Май зевнула и потерла глаза. Не только матушка стала гостем ее ночных видений.

Башня Беренганд всегда маячила где-то там, на границе видимости. Казалось, что стоит резко повернуться – и вот она, перед тобой, но сколько Май не пыталась ухватить ускользающее видение, а оно каждый раз изворачивалось и таяло, точно утренний туман.

Все увиденное невозможно было описать. Слова не ложились на язык, не хотели складываться в единую картину. Возможно, всему виной сам ночной мрак. Май не решилась просить Клаудию оставить в комнате хотя бы одну свечу.

Собственный страх казался чем-то детским и несерьезным. Она не пережила бы насмешливого взгляда, ведь Май выбрали не просто так, и страшиться ночных шорохов и теней было стыдно.

Сны порождали уродов и чудовищ, гоняющих Май по огромному лабиринту.

Сложенные из желтоватого камня стены пестрели подпалинами и дырами, уходящими в никуда, тропинки заросли стеклянной травой, больно впивавшейся в ноги, а над головой бушевало бордовое небо, перекатывая от края до края облака-волны, готовые в любой момент разродиться ледяным дождем.

Оставался неизменным лишь запах, преследовавший Май. Он неотступно кочевал из сна в сон, а кто-то незримый постоянно стоял рядом, за спиной. Дух, едва ли понимающий, что его затянули в головокружительное бегство по чужим кошмарам. Темный силуэт иногда попадался на глаза, но никогда не смотрел на Май. Он лишь скользил рядом зыбкой тенью и укутывал ароматом жимолости.

Запах этот странно успокаивал. Она понимала, что тень ничем не поможет, если крючковатые пальцы очередного ужаса ухватят за лодыжку, но само чувство умиротворенности – единственное, что не позволяло сойти с ума и провалиться в кромешный мрак.

Поднявшись, Май подошла к кувшину с водой и ополоснула лицо. Прокравшись к сумкам Клаудии, она коснулась обернутого в мягкую материю клинка, который женщина принесла вчера на закате.

Сказала, что ручки у Май слишком уж маленькие и тонкие для полноценного оружия, но ни один служитель Первородной не может обойтись лишь словами в своем служении. Иногда приходится применять силу.

Отчаянно хотелось быть крупнее! Чтобы запястья не походили на древесные прутики, чтобы ноги стали сильнее. Но все, что она могла предложить – это острые лопатки, выпирающие ключицы и девчачью слабость.

Это непременно изменится! Я сделаю для этого все возможное.

Будь я сильнее, я бы смогла спасти матушку от проклятой напасти…

Оружие показалось удивительно легким, точно сделанным из стекла. Май без труда держала его одной рукой, рукоять легла в ладонь, как влитая. Аккуратно сняв материю, она с восхищением рассматривала чуть изогнутый клинок, длиной в добрых двадцать семь дюймов. Навершие из отполированной люзовой сферы слабо вспыхивало желтыми искрами.

Май отчаянно хотела взмахнуть чудесным оружием, но руку свело судорогой. Стало страшно и неловко от того, что взяла его без разрешения.

– Отсечешь себе что-нибудь. И что потом делать?

От неожиданности она вздрогнула и выронила меч. Тишину комнаты нарушил жалобный звон.

– Меня радует твоя заинтересованность, – Клаудия откинула цветастое покрывало и медленно поднялась. Бросила взгляд в окно, кивнула каким-то своим мыслям, – сегодня отправляемся. Волки отдохнули, а мы и так задержались. Дорога будет долгой, и я успею обучить тебя кое-каким приемам.

– А вы сами умеете пользоваться клинком?

Глупый вопрос сорвался с языка прежде, чем Май успела его удержать.

Женщина потянулась и сняла с изголовья кровати небольшой мешок.

– Переоденься. Твоя одежда удобна, но совершенно не подходит для работы с оружием, – поднявшись, она пригладила растрепанные волосы, быстро умылась и направилась к двери. Клаудия спала в одежде, словно в любой момент была готова к бегству, – меня научили сражаться еще в детстве. Так что не сомневайся, дитя. Я умею обращаться с клинком.

Что-то в ее голосе было угрожающее и холодное.

Не удивительно. Крупная, сильная женщина. А серые одежды, приталенные и плотные, точно вторая кожа, делали ее похожей на тень. Ткань не скрывала ни мускулистых рук, ни крепких ног, а нарочно подчеркивала их.

Человек даже не сразу поймет, что его ударило, пока такая вот тень не покажется на глаза. Клаудия вышла, прикрыв за собой дверь, а Май с любопытством заглянула в мешок. Там был точно такой же костюм, как и у наставницы. Возможно, серый цвет и именно такой покрой – отличительные знаки служителей?

Все пришлось впору, но Май все равно чувствовала себя, как рак, чье тело было больше панциря. Жилетка и привычные штаны давали куда больше свободы, чем твердая на ощупь ткань, стягивавшая грудь, спину и руки до самых запястий. Мягкая горловина прикрывала шею до подбородка. Такие же плотные штаны сдавили бедра и щиколотки. Два скрещенных на поясе ремня позволяли закрепить меч и небольшую сумку. Благо хоть обувь не пришлось менять.

– Красавица, – женщина стояла в дверном проеме, оперевшись спиной о косяк. Май даже не услышала шагов. Щеки вспыхнули от смущения, а в непривычном облачении она чувствовала себя совершенно беззащитной.

– Не слишком удобно.

– Ты привыкнешь. Вещи совершенно новые, так что пока сидят неважно. Через пару дней ты не захочешь с ними расставаться, – улыбка вышла натянутой и кислой, – собирай все, что осталось, и спускайся. Завтракаем и отправляемся в путь. Сегодня мы должны добраться до Нам-Енса.

Лес светлячков. Черный шрам, пересекавший южный стигай от края до края. Кроны сплетались над головой так плотно, что на узких дорожках царил вечный полумрак.

По спине пробежал холодок. В Нам-Енса водились всякие звери. Считалось, что лес этот – иномирское королевство, и заправляла там Лиль, белая змея.

Тяжело сглотнув, Май изо всех сил пыталась не показать, что ее испугало грядущее путешествие. Будущей служительнице следовало быть сильной. Бесстрашной.

Когда дверь закрылась снова, Май посмотрела на рубаху, которую сжимала в руках. Крохотная зацепка, все еще связывавшая ее с прошлой жизнью. Клаудия дала ей возможность переодеться не просто потому, что вещи были непригодны, а чтобы оставить как можно меньше таких «крючков», напоминавших о доме.

Аккуратно сложив рубаху и штаны, Май оставила их на кровати.Подхватив мешок и пристегнув к поясу меч, она окинула комнату прощальным взглядом.

Раз сюда дорога заказана, то пусть и вещи останутся в прошлом.

Правда, в мешке все еще лежал дневник, но за все время Май так и не успела записать ни единой строки. Страницы оставались совершенно чистыми.

Выбежав к лестнице, она спустилась в общий зал.

Вокруг не было ни души. Слишком ранний час, даже хозяин зевал во весь рот, а девчонка-помощница едва разлепила глаза, чтобы достать тарелки и приборы. В воздухе витали запахи свежего хлеба и тушеных овощей. Кто здесь был ранней пташкой, так это кухарка. Май видела ее мельком. Сухощавая улыбчивая женщина с темными вьющимися волосами, вечно спрятанными под цветастым платком, готовая в любой момент угостить печеными яблоками.

Сама трапеза прошла в полной тишине. Клаудия думала о чем-то своем, то и дело хмурилась и оглядывалась через плечо, словно опасалась слежки. Май молча впивалась зубами в ароматный бок свежей булочки и представляла, что ее ждет впереди. Фантазия рисовала картины одну мрачнее другой. Все-таки иномирский лес – не лучшее место для человека, ни разу не державшего оружие в руках.

***

Нам-Енса родился в агонии.

Вырос на кровавом подношении.

Он потянулся к небесам, когда между людьми и энкулитами произошел последний бой. Один из тех, где не может быть абсолютных победителей. В книгах, которые сейчас можно было встретить разве что в библиотеке Первой королевы, говорилось, что во времена правления энкулитов стигай рассекала бесплодная пустошь. Ни одна травинка не проклюнулась там, ни одно дерево не пустило корни.