— Ты первый, я прикрою и за тобой.

— Нет, командир, иди ты первым.

— Это приказ, не тяни время!

Ронэр изрядно хромая, вскарабкался на скалу, я, отстреливаясь, за ним. Ему практически удалось перебраться на соседнюю отвесную глыбу, как выстрел эриконского снайпера, ранил его в грудь, и мой лучший друг ничком упал в воду. И тут же подоспевшее зверье стало рвать его на части. Самый ловкий из модифицированных волков, преследуя меня, как загнанного зайца, начал карабкаться по скале. И надо сказать, у него это неплохо получалось. Цепляясь мощными и острыми когтями за выступы скалы, он подтягивался на передних лапах, упирался о скалу задними, и вновь подтягивался вверх. Гонимый охотничьим азартом и, вероятно, голодом, волк настигал меня. Адреналин зашкаливал, я, уже не сдерживаясь и не боясь быть обнаруженным, развернулся и сам кинулся на зверя. И в тот же самый момент случилось то, что мы всеми силами пытались предотвратить: по полку начали бить сразу из нескольких оружий. Все, это был конец. В бессильной злобе я ломал преследовавшего меня зверя, выворачивая из суставов лапы, выкалывая глаза и разрывая пасть. Я начал орать отборным матом и, свалив дохлое тело волка вниз, к сородичам, стрелял в них, тратя последние патроны и не щадя глотки.

Явуз

— Явуз, так, тебя, наперекосяк, — вдруг услышал я сердитый окрик отца.

Неожиданно лучи яркого солнца ослепили меня, а звуки щебетания перепуганных птиц оглушили. Проморгавшись, я обнаружил себя сидевшим в верхней чаше садового фонтана с рогаткой в руках, из которой я ритмично отстреливался. Струи фонтана били мне в лицо. Внизу в фонтане валялся отломанный от верхней чаши белый ангел с перебитыми руками, ногами, а так же крыльями. У подножья места моей дислокации сидел мокрый и ошарашенный Ронэр с такой же рогаткой в руках. Оглянувшись вокруг, в кустах, на деревьях, цветочных клумбах мною были обнаружены все мои парни живые и невредимые, все с рогатками, в розовых тренировочных штанах и такими же розовыми заколками-бантиками. Сад при этом был больше похож на место боя, цветы вытоптаны или вырваны, кусты срезаны словно бензопилой, деревья поломаны, будто сквозь них пробежало стадо слонов. А мои парни, впрочем, как и я, ошарашено озирались по сторонам, с трудом осознавая произошедшее.

— Парни, если вам так захотелось провести тренировку с использованием видеотренажеров в запрограммированной реальности, то проводите ее на полигоне. Стоит пожалеть труд садовника! — давясь улыбкой, журил нас отец.

— Извините, генерал Контер, — первым нашелся мой мокрый зам. — И в мыслях не было.

— Понимаю, — задумчиво покивал отец. — Да и, парни, — розовая форма вам категорически не идет. Хотя в заколках вы очаровательны, — мы дружно повскакивали со своих мест, оглядывая свой утренний прикид.

Как она могла это сделать? А то, что эта «тренировка» была рук мелкой, сомневаться не приходилось. Это ее второй ход?! Раздражение вперемешку с восхищением бурлило во мне и пенилось. Такого я никогда не испытывал, даже в реальности, что уж говорить о тренировках. Я их проходил много раз и с полным, и с частичным погружением и всегда мог распознать условность происходящего, всегда, ровно до сегодняшней ночи. Стыдно признаться даже самому себе, что я свято верил в реальность боя, адреналин сносил башню. Хотелось сейчас же найти мелкую и открутить ей голову за устроенное.

— Явуз, ты ничего не хочешь мне рассказать? — отец многозначительно обвел глазами разрушенный сад и снова вернулся к моей персоне, смотря на меня испытывающим взглядом.

— Нет, я сам справлюсь, — твердо ответил я.

— Сын, не ври хотя бы сам себе, — не сдержавшись, улыбнулся отец. — Вы всей разведгруппой не справились. Пора уже признать тот факт, что против вас играет достойный соперник, и перестать вести себя, как салаги.

Мы с парнями переглянулись, отец явно знал, что происходит, но не вмешивался, давая нам с Син возможность разобраться между собой.

— Ответственно заявляю, — слезая с верхней чаши и выходя абсолютно мокрым из фонтана, твердо сказал ему: — Я переиграю своего соперника.

— Ну, пока я вижу лишь плачевный результат три ноль не в твою пользу, — констатировал отец, затем, обведя нас внимательным взглядом негромко произнес: — Маленькую не обижать, потом сами себе не простите, — затем развернулся и вошел в дом.

Я даже не стал задумываться над тем, что сказал отец. Сейчас у меня были более волнующие меня проблемы. Мои парни уже стояли рядом со мной, разглядывая место боя. На их лицах было написано недоумение. Мы и раньше проводили подобные тренировки с полным погружением в смоделированную реальность. Кураторы тоже пытались делать это максимально неожиданно и достоверно, но никогда у них не получалось создать для нас подобную реальность, где я терял друзей, рвал руками врага, чувствовал боль, холод, страх. Я, глядя на моих парней, понимал, что и они испытывали всю гамму и полноту чувств в розовых штанах и с бантиками на головах. Над нами, в прямом смысле издевались!

— Командир, генерал Контер прав, она нас сделала по всем пунктам, а мы со всей своей хваленой подготовкой ей ничем противостоять не могли! Я даже не понял, что это — смоделированная для нас реальность!

— Ничего, следующий ход будет за нами, — злился я.

— Ага, главное, чтобы мы в течение ответного хода в штаны не наложили, а то перспектива развития событий ведет именно к этому, — хохотнул Саймон.

— Согласен, мне даже за линией фронта так страшно не было. Она, как будто, вытащила все мои самые потаенные страхи и в них с головой окунула, — криво улыбался Дерек.

Парни, соглашаясь, ему покивали.

— Перед нами стоит теперь задача не победить, а не намочить штаны, — смеялся Том.

— Ты не веришь в нашу победу? — не унимался я.

— Ты сначала выжми свои розовые штаны, а потом потолкуем о победе, — ворчал Ронэр, внимательно рассматривая заколки, которые он снял со своей головы. — Да и, понимаешь, победа над маленькой девочкой — не то достижение, к которому я бы хотел стремиться. О нем даже рассказать никому нельзя — засмеют, — хохотнул мой зам.

— Что у нее за тяга к розовому? — также стягивая с головы заколки, спросил Горт.

— Причем сама этот цвет не носит, — с укоризной заметил Брул.

Вот так вот, перекидываясь розовыми замечаниями и снимая с головы бантики, мы и вернулись в мои комнаты. Открыв двери, первыми вошли Ронэр, за ним Том и Дерек. Мы последовали за ними, когда вдруг парни резко остановились, и мы, по инерции продолжая движение, врезались в их спины.

— Парни, да что вы как, вкопанные встали на дороге…, - начал я выговаривать, пока мои ребята не разошлись по сторонам и передо мной открылось…

Розовые стены, занавески, ковры, балдахин над кроватью, покрытой розовым постельным бельем. Дерево розового пони стояло на своем месте, а рой сиреневых бабочек мирно летал по моим комнатам. Все было в том же состоянии, как будто тут и не было ремонта.

— Что с нашими машинами? — Ронэр озвучил зудевшую в воздухе мысль.

Мы дружно метнулись к окнам с ненавистными розовыми занавесками. На парковке стояли шесть розовых машин, украшенных сиреневыми бабочками с блестящими стразами.

— Доигрались! — вынес вердикт Ронэр.

— Ты считаешь, что мелкая решила и нас наказать? — поинтересовался Том.

— Скажем так, перспектива стать хотя бы друзьями выглядит более туманной, — пояснил свою точку зрения мой зам.

— Командир, я с маленькой ссориться не хочу, тут никаких сухих подштанников не хватит с ней конфликтовать, — заявил Саймон.

— Ты хоть с ней поговорить пытался? Выйти, так сказать, на мировую, — начал убалтывать меня Горт.

— Пытался, — признался я, — рассказал, что ремонт собираюсь сделать.

— А она?

— А она посмеялась и сказала, что ремонт моей проблеме не поможет.

Парни оглянулись, рассматривая порхающих бабочек, которые бесстрашно садились нам на головы, плечи, и даже на носы.