— Ладно, не обсуждай, — кивнул Шон, в принципе готовый к подобному. — Тогда послушай.

Он давно решил, что должен быть с Хамильтоном более мягким. Потому что Ким любил его, и казалось дополнительным предательством оставить Уилла наедине с его мыслями. Что если он начнет ненавидеть и презирать Кима? Ведь если друзья только пребывали в неведении, и то мнимом, то омеге Ронвуд изменял, а это не так-то легко простить.

— Он любит тебя. Но, ты сам понимаешь, бороться с течкой — сложно, тем более, когда истинный поблизости.

— Да? — Уилл взвился и резко повернулся к Шону всем телом. Его глаза сверкнули, а щеки покраснели. — Так вы с ним… только в течки?

— Да, — солгал Шон. Потому что должен был — ни к чему Хамильтону знать правду и чувствовать себя обманутым и преданным. — И Ким всегда говорил, что ты для него на первом месте, — он поморщился. Произносить это вслух еще сложнее, чем слышать и осознавать. Тем более, не кому-нибудь, а самому Уиллу.

— Мне должно полегчать? — выгнул бровь Уилл и нервно перебросил рыжую косу на другое плечо. Кажется, раньше он предпочитал распускать волосы, притягивая тем самым больше взглядов к себе.

— Не знаю, как тебе. Но мне от этого было хуево. Сложно признавать, что истинный выбирает другого и даже не скрывает этого.

— Пожалеть тебя, МакКензи? — недружелюбно спросил Уилл.

Теперь не просто кидая на него ревнивые взгляды и приписывая любым словам омежью глупость и вздорность, а общаясь и разглядывая вблизи, Шон начинал понимать, почему Ким так держался за него. Кроме очевидно притягательной и лощеной красоты, Уилл обладал более чем твердым характером. Можно сказать, переплюнул Мэтта и Пирса и оказался на одной ступеньке с Нильсоном. Никакого намека на симпатию или понимание Шона. Холодность и отчужденность — вот и все, что, по мнению Хамильтона, Шон заслуживал. И ведь не пытался это скрыть, завуалировать, как умели и зачастую делали омеги. Уилл не был настроен воинственно, не обвинял и не хотел ничего выяснять, обрывая попытки влиять на его домыслы и решения.

Последний шанс был потрачен впустую, и теперь в Шоне нарастал гнев на всю свою жизнь в целом. Он не понимал, как быть, что предпринимать, и это злило. Он просыпался посреди ночи от желания колотить подушку или разбить что-то в своей комнате.

Теперь в беде Шона виноваты были все поголовно! И родители Кима: какого черта они не знали, что их сын — гамма? Что за безответственность такая? А потом еще и уволокли истинного невесть куда! И родители Шона тоже казались не без греха. Зачем было вдалбливать в него с детства эти стереотипы о мерзости однополых отношений и мнение, что все гаммы ущербные и с ними не нужно иметь никаких дел? Если бы Шон не боялся их осуждения и думал, что отчим и анатэ поддержат в такой дерьмовой истинности, то, может быть, он чувствовал бы себя лучше и более уверенно, не решал, что должен обязательно скрывать отношения с Кимом, и попробовал бы убедить его открыться. Почему идиотские друзья Ронвуда почти все знали, но не могли банально обсудить это с Кимом? Тогда он бы понял, что его страх беспочвенный, и не шугался своих мыслей. Мел тоже хорош! Только шуточки способен шутить, а как дать совет — хер с маслом!

Шон чувствовал, как его захватывает депрессия. Что-то внутри гнило и скукоживалось, становилось похоже на черный сухофрукт и болело, ныло ночами. Он не мог забыться или отвлечься. Теперь еще хуже, чем в самом начале. Какой же он был дурак, когда думал, что без Кима будет проще и легче. Конечно!

Стало вообще невыносимо.

========== 15. Время лечит? ==========

======== Пятнадцатая глава ========

========== Время лечит? ==========

Шон отпил кофе из своей чашки, мысленно усмехнувшись стараниям омеги-бариста, который нарисовал что-то молочной пенкой. Шон даже не обратил внимание, что это было. Он ответил на приветливую улыбку паренька, но без интереса, на автомате.

— Так, в общем исследовании геоданных…

— Мел, я все понимаю, но ты можешь хотя бы в кафе не талдычить о своей проектной работе? — усмехнулся Шон, закатив глаза. Он уже наизусть знал, над чем трудится друг, и у него вяли уши от этой темы. Кто бы мог подумать, что высшее образование так увлечет Томсона. — Мы вроде как пришли передохнуть.

— Чтобы передыхать, нужно не набирать сто тысяч миллионов дополнительных классов и факультативов, — любезно выразил свою точку зрения Мел. Но все же закрыл жесткую тетрадь и, чуть подумав, убрал ее в сумку, избавляясь от соблазна опять отвлечься.

— Это помогает мне не думать о Киме, — признался Шон, чувствуя уже ставшую привычной за столько времени ломоту в груди при воспоминании об истинном.

— Я знаю. Но ты что, планируешь теперь говорить о нем? — Мел всегда терпеливо слушал нытье Шона, когда тот на это решался, но в последнее время стало проще не поднимать эту тему и делать вид, что события в выпускном классе — дурной сон. Ведь от них ничего не осталось: уже давно в порыве гнева и ярости Шон удалил все общие фотографии с Ронвудом, потом кое-как пережил период сожаления об этом и безуспешные попытки восстановить резервные копии. После, опять поддавшись всплеску настроения, он избавился от вещей, которые ассоциировались с Кимом. Выбросил их или уничтожил.

Потом только друзья Кима напоминали о нем. Но сначала Мэтт, а после и Пирс перестали говорить о Ронвуде и вспоминать его. Шон считал это предательством с их стороны, не понимал, почему они так быстро забыли своего друга. Но скоро и сам принял эту позицию, оберегая шаткое душевное состояние от лишних и бесполезных переживаний.

Что бы он ни предпринимал, как бы ни старался, Ким и его семья словно провалились сквозь землю. Никакая ниточка к ним не тянулась, или просто Шон не мог ее ухватить.

— Нет, не планирую. Я собирался уговорить тебя ехать со мной на национальный чемпионат, — вздохнул Шон. На душе было тяжело и противно. Но это уже стало настолько привычно, что почти не тяготило.

— Ты с ума сошел! У меня в проекте еще конь не валялся, а сдача после каникул. Что, я стану тратить три дня на поездку в Питтсбург, чтобы посмотреть, какой ты пиздатый молодец? Я это и так знаю, — активно замахал руками Мел.

— У меня тоже куча дел, думаешь, мне хочется ехать? — пожал плечами Шон. Он не бросал прыжки только из-за памяти об отце и изо всех сил старался ассоциировать их именно с ним, а не с Кимом. Иногда получалось. — Но без тебя я там совсем заскучаю.

— А я клоун твой ручной, да? — шутливо возмутился Мел. Он вспомнил, что у него тоже остывает кофе, и отпил немного. — Пирс же едет, он пусть меня заменит на этой сверхважной должности.

— Ладно, — отмахнулся Шон просто потому, что не хотел уговаривать. Он покосился на свой телефон. На экране высветилось сообщение с сайта знакомств, и Мел, как назло, его заметил.

— Сто-о-оп! Я сейчас не понял на секундочку, — нахмурился он, пытаясь выхватить мобильник, но не успел. — Зачем тебе это? Оглянись по сторонам и вали любого омегу. Чего ты?

— Это сайт, где знакомятся… однополые пары, — сухо буркнул Шон, блокируя телефон. Он признал, что давно должен был рассказать другу. И, значит, теперь самое время.

— Чего-о? — глаза Мела широко раскрылись, и челюсть поехала вниз. Но он быстро взял себя в руки и строго посмотрел на Шона, как будто был его старшим братом, а не лучшим другом. — Ты рехнулся? Тихо с ума сходишь, а мне ничего не говоришь?

— Ну, теперь сказал, — пожал плечами Шон, с легкой усмешкой наблюдая за реакцией Мела. В принципе, вполне ожидаемо.

— Не, не, не! Чего это ты решил перейти на сторону зла?

— Ну вот смотри: парень сзади. Ногу поставил на соседний стул. Что думаешь? — он кивнул на омежку в коротких джинсовых шортиках.

— Что круто эту ножку себе на плечо закинуть, — облизнувшись признал Мел, уже сканируя парня взглядом и явно пустившись в планирование, как затащить его в постель.

— А я — о том, что неприлично задирать ноги в кафе, — хмыкнул Шон.

Мел помолчал несколько секунд. Потом обернулся и громко сказал: