Шон старался не смотреть на Ронвуда, пока шагал следом за ним — чревато возбуждением. Оказавшись на вышке, он немного размялся, поглядывая, как Ким делает то же самое. Они заранее обсудили, с какого прыжка начнут, и теперь оставался единственный вопрос — сделать все хорошо и синхронно. Чтобы сразу двум придирчивым тренерам понравилось. Сейчас Шон вспомнил — они не решили, кто будет основным, и подумал, что Ронвуд никогда ему не уступит. А ведь это может стать проблемой еще на самом старте. Не бывать в некоторых вопросах двоим главным, так они не сварят каши, и оба останутся ни с чем.

Шон не любил проигрывать и тем более — не по своей вине, а из-за какого-то непонимания. Он подошел к краю и встал спиной к воде, повернулся к Ронвуду, встретился с его задиристым взглядом.

— Раз, — негромко, но четко произнес Ким и Шон, за одно мгновение взвесив все за и против в голове, подчинился команде, вытягиваясь в струну. Ладно, пусть! Сегодня Ким будет главным. Это ведь не навсегда, а только ради соревнований.

— Два.

Шон прикрыл глаза, настраиваясь перед прыжком и подготавливая дыхание к задержке. Ему показалось, что сердце внезапно сбилось с ритма, а после вернулось в норму, словно синхронизируясь с дыханием и мыслями, в которых он без задоринки выполнял программу.

— Три!

Вдох, толчок, полет, переворот, удар. Шон открыл глаза, глядя на искаженного от преломлений света и множества мелких пузырьков Ронвуда. Почему-то тот выглядел каким-то нереальным, словно мираж, который вообще привиделся Шону и никогда не существовал. И от этих мыслей сердце болезненно сжалось, протестуя, нутро потяжелело. Впервые за все время Шон осознал, что ко всему прочему теперь примешивался еще и страх потерять Кима. Он мог сколько угодно отрицать, жаловаться на судьбу, ныть и говорить, как ненавидит свою жизнь. Но больше не представлял существование без него. Черт побери! Это безумие! Это неправильно! Так не должно быть!

Шон оттолкнулся от дна бассейна, злясь на самого себя за такое открытие, и вынырнул, резко захватывая в легкие воздуха и ища глазами сперва Кима, а потом тренера.

— Ну что? — окликнул Ронвуд, тоже интересуясь мнением об их прыжке со стороны. Он помахал рукой, привлекая к себе внимание и нагло брызнул водой в своего тренера.

— Еще раз, — сухо приказал тот.

Шон ничего не понимал. Оба альфы находились в молчаливой задумчивости. Ни один из них не торопился дать оценку работе Шона и Кима.

— Ну, а сейчас-то как было? — не унимался Ронвуд. Он вылез из бассейна и оглянулся на Шона, строго сдвинув брови, чтобы поторапливался. Вот ведь только волю дай, и он борзеет сразу же.

— Ронвуд, ты хочешь на соревнования или мокрым полотенцем по заднице? Давай рысью! — прикрикнул на него тренер.

Шон догнал Кима у лестницы на вышку.

— Что с ними, как считаешь?

— Варианта два: или очень плохо, или охренеть как хорошо, — так же растерянно пожал плечами Ким и свернул в свою сторону.

Шон чувствовал, что прыгнули они вполне на уровне. Но реакция тренеров его смутила. Обычно, когда он вылезал из бассейна всегда следовала похвала. А тут ничего — тишина. Ронвуд отсчитал, и они выполнили тот же прыжок. Шон специально обратил внимание, и ему показалось, что даже всплеск был только один, и боковым зрением он видел Ронвуда, словно свое отражение в зеркале. Нет! У них все вышло на ура — это точно!

— Ну как? — спросил Ронвуд, стоило показаться на поверхности воды.

— Еще раз.

— Нет! Я не обезьяна! Не буду прыгать, пока не скажете! — заупрямился Ким. Шон с улыбкой представил, пошли бы ему бараньи рога или нет. Смотрелись бы замечательно!

— Ужасно, Ронвуд! Просто позорище! — резко заявил его тренер. — Ничего хуже никогда не видел!

Шон с непониманием переводил взгляд с него на своего тренера и на обалдевшего Ронвуда.

— Хотя нет! Видел! Хуже вас двоих прыгают только Дворжак и Кэрролл, — продолжил язвить тренер.

Шон едва не поперхнулся то ли воздухом, то ли хлорированной водой, то ли этими словами. А Ронвуд вполне себе закашлялся и поторопился доплыть до бортика. Перед глазами Шона промелькнули все выступления названных спортсменов, которые он видел по телевизору и даже однажды вживую.

Джозеф Кэрролл и Криштоф Дворжак — действующие чемпионы мира по синхронным прыжкам в воду и олимпийские чемпионы. Оба альфы, открыто признавшие их нетрадиционную связь и истинность.

========== 08. Шаг вперед ==========

======== Восьмая глава ========

==========Шаг вперед==========

Шон вскочил с кровати, словно ужаленный пчелой, и нервно принялся одеваться. Его раздражало все, каждая мелочь, чего уж говорить о невозможности кончить с Бруком. Давно пора бросить его, сколько можно? Их секс потерял всю сладость и удовольствие, которые были в начале. Точнее, омега-то выгибался и стонал как в первый раз, а Шон чувствовал себя будто на тяжелой тренировке. Вот еще подходик, Брук кончит, и можно будет с чистой совестью пойти домой. Чего ради стараться, если никакого кайфа?

— Мы расстаемся, — резко отчеканил Шон, не беспокоясь о чувствах омеги и даже не пытаясь сгладить момент. Ему было плевать, на что похожа эта ситуация — трахнул и бросил. В конце концов, Брук хотя бы испытал оргазм, а Шон — нет.

— Чего? Почему? — удивленно расширил глаза Брук, вскакивая за ним следом и хватая за плечо.

— Потому что я тебя не люблю, и мне с тобой не в кайф, — жестоко и максимально правдиво объяснил Шон. Так ведь лучше: чтобы не было никаких надежд и глупых мечтаний со стороны омеги. Пусть считает его мудаком, заодно впредь будет выбирать альф понадежнее.

— Но…

— Слушай, давай без соплей. Ты большой мальчик! Если выключишь свои заебы и включишь мозг, найдешь кого-то, не сомневаюсь, — прервал Шон, закидывая в сумку свои вещи, которые оставлял у него дома. Как и все, что он делал, бросать омег Шон умел первоклассно — резко и навсегда. Как он сам это называл — «ставить точку». — Я же не обещал, что мы поженимся.

— Урод ты, МакКензи! Мог хотя бы кинуть меня помягче, — плаксиво заявил Брук и отстранился от него, больше не уговаривая. Он тоже стал одеваться и, удивительно, но пока держался без истерики. Может, и не совсем дурачок, не будет зацикливаться. Как Шон на Ронвуде.

— А зачем? Чтобы ты настроил воздушных замков? Забей. Я не герой твоего романа.

Больше не задерживаясь в комнате ни на минуту, Шон набросил куртку и вышел. Только в машине к нему пришло осознание, как жестоко он поступил и, вообще-то, он действительно мог сгладить этот момент. Но чувство вины быстро покинуло его, вытесненное другим, более сильным и насущным — тоской по Киму.

Они виделись всего три часа в неделю, на тренировках, и это казалось ничтожно малым. Иногда по каким-то причинам они еще недолго сидели перед школой, разговаривая о чем-то почти нормально. Шон обманывал себя, говорил, их отношения могут наладиться, ведь прогресс налицо. Они больше не пытались убить друг друга, по крайней мере, не при каждой встрече, обсуждали что-то, даже шутили. Но ближе Ронвуд его не подпускал. Никаких совместных попоек, ничего общего, кроме прыжков. И речи не шло о том, чтобы пересечь невидимую, но почти физически ощущаемую черту, где начиналось личное пространство Кима. Со временем Шон перестал хохмить на тему их секса, потому что второй раз никак не наступал, а все намеки сильнее отдаляли их. Потом исчезли и подколы по поводу истинности, а затем и пола Ронвуда. Вслух Ким не говорил, но было ясно — никогда он не смирится с этим, не признается никому из друзей и, очевидно, даже семье. Все без исключения считали Ронвуда альфой, и один только Шон знал правду. И теперь она терзала его. Его задевало любое упоминание в новостях, что появился новый вирус, который поражает только гамм с их слабым иммунитетом, или что средняя продолжительность жизни упала с пятидесяти трех до сорока девяти лет. Он смотрел на Кима и боялся представить его больным, измученным какой-то болезнью и близкого к смерти.