Оставаться здесь он не захотел. Дверь не заперли — очевидно, не ожидали, что он сможет вскрыть замок на ноге. Голова немного кружилась и подташнивало, тело саднило от любых движений.

Сразу из комнаты вела винтовая лестница. Наверх и вниз. Над головой скрипел механизм маяка, там ничего интересного. Чарльз осторожно ступал по ступенькам, он припал ухом к единственной двери этажом ниже — тихо. И дальше такая же история. Он спустился до земли, никого не встретив. Там, за одной из дверей, он услышал голоса и прислушался.

— Отец не стал связываться с Дельтой по поводу Эдвардса. Он удовлетворил твое прошение, Ричард, — проговорил незнакомец. Чарльз навострил уши, разобрав свое имя. Ричард здесь! Он не бросил его!

— Чушь! Я против, Рич! Мы говорили уже об этом! — зарычал другой.

— Спасибо, Джон, что похлопотал за меня, — Чарльз едва не заскулил, услышав спокойный и уверенный голос истинного. Хотелось открыть дверь, ворваться в комнату и броситься ему на шею. — И да, папа, ты мне обо всем говорил. Как хорошо, что мы в свободной стране, правда?

— Не паясничай! Я согласен с отцом! Ты совершаешь ошибку! — подхватил третий.

Чарльз решил — те, что за дверью, ему не нравятся. Они определенно были против Чарльза. Но если не связались с Дельтой, значит, Чарльза казнят, как Каила? Может, именно об этом просил Ричард? Он хочет избавиться от нежеланного омеги!

Он непроизвольно скульнул и, закрыв рот одной рукой, попятился от комнаты. Оттуда послышались быстрые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стоял Ричард Ронвуд в военной форме. Он выглядел потрясающе! Был чисто выбрит, аккуратно причесан и пах одурманивающе, не то, что в Кимберли. За его спиной в кабинете находились еще несколько тетовцев. Из них Чарльз точно узнал Роберта Ронвуда и отметил определенное сходство Ричарда с высоким седым стариканом, может, папаша? Тот встал из кресла и, окинув Чарльза яростным взглядом, поморщился. Еще двоих омега не знал. Промелькнула мысль, что смуглый южанин — Хьюго Гарсия, а раз так, то последний — Джон Саммерс — руководитель группы. Но это лишь догадки Чарльза, которые он сложил в кривоватый паззл.

— Что? Очнулся, и сразу бегать? — хмыкнул Ричард и шагнул к Чарльзу со спокойной улыбкой.

Тот отступил назад, сердито, угрожающе зашипел, сморщил нос и показал верхние зубы. Он не знал, как поступать в таком положении. Пятеро тетовцев на него одного, ослабленного и дезориентированного. Чарльз чувствовал себя загнанным в угол зверьком.

— Дикарь, — выплюнул старикан, с отвращением наблюдая за поведением омеги.

Ричард не отреагировал на слова отца. Он в два шага преодолел расстояние между ним и Чарльзом и приобнял за талию, мягко поглаживая, стараясь успокоить.

— Как самочувствие?

— Убери это! — Чарльз небрежно провел рукой по метке. Нужно поскорее решить болезненный вопрос. К чему ждать, пока альфа сам потянется, чтобы отнять ее. Хоть в малом сохранить достоинство.

Ричард долгим внимательным взглядом посмотрел на Чарльза, потом перевел его на метку и наклонился к ней. Легко, почти невесомо поцеловал и утешающе лизнул след.

— Она останется у тебя навсегда, Чарли. И моя тоже, — Ричард улыбнулся и провел рукой у себя внизу живота.

Чарльз не знал, что ответить. Он не понимал, зачем он здесь, почему Ричард говорит с ним так нежно и мягко? Ведь он террорист, преступник! Его содержали в удобной палате, хоть и пристегнутым к кровати и с ужасными шторками, но все же не в тюрьме. Он поднял руку и провел по гладкой щеке Ричарда, спустился на шею, слегка сжал пальцы и вскинул глаза, ожидая реакции.

Ричард был спокоен и продолжал улыбаться, немного склонил голову набок.

— Где я? — Чарльз убрал руку и спрятал ее в одеяло. Разумеется, он ничего не сделает истинному, ни к чему строить из себя не пойми кого.

— На острове в Атлантическом океане. Это база Грайс, — ответил Ронвуд, с явным наслаждением втягивая запах Чарльза и не прекращая слегка массировать его спину и поясницу, прижимая к себе непозволительно плотно, если бы они были посторонними друг другу.

— Я пленный?

— Ты голый омега, закутанный в одеяло, — Ричард подтолкнул его к лестнице наверх. — Пойдем, поговорим обо всем.

— О чем нам говорить с тобой, альфа? — огрызнулся Чарльз, все же повернувшись в нужном направлении и стараясь держаться к Ричарду как можно ближе, а на остальных косясь враждебно и с опаской.

— О твоей новой жизни, Чарли.

========== Эпилог ==========

======== Эпилог ========

========== Шесть лет спустя… ==========

Чарльз тихо вошел в детскую и тут же едва не разодрал ступню идиотским солдатиком. Он и его многочисленно-бесконечные собратья опять заполонили весь пол, представляя немалую опасность для посетителей. Чарльз поморщился, в сотый раз обещая выкинуть всю армию в помойку или хотя бы перестать заходить к Киму босиком. Казалось, что с этим ребенком просто невозможно ни бороться, ни договориться. Неизвестно, есть ли на свете более невыносимые дети, чем сын Чарльза и Ричарда. Каждый божий день его комната напоминала место боевых действий, в ванной случался потоп, как по волшебству сложенные в шкаф вещи превращались в разноцветный комок, а сам мальчишка не мог и дня обойтись без новой ссадины и перелупил всех соседских детей. Последнее — хоть малая отдушина. Чарльз тоже не прочь поджечь пару-тройку домов на их улице. Подбирая с пола одежду, игрушки и подушку Кима, Чарльз медленно продвигался к кровати сына. Неугомонный ребенок лежал ногами в сторону изголовья, скинув одеяло на пол, и тихо хрипел во сне — результат травмы сразу после рождения. Чарльз присел рядом и погладил его по жестким, черным волосам, совсем как у Ричарда.

Киму исполнилось пять, и Чарльз, поддерживая образ добропорядочного омеги, устроил детский праздник, позвал приятелей Кима вместе с их кудахчущими анатэ. Дети носились туда-сюда, как маленькие черти, громили все на своем пути, лезли в шкафчик с тайником марихуаны. Пришлось готовить кучу сладостей и закусок, но главное — торт в форме головы человека-паука, который требовал Ким. Детей можно было вытерпеть, но взрослые раздражали не на шутку. От их рассуждений о политике, современной молодежи, скидках и сериалах тянуло блевануть. У Чарльза постоянно спрашивали, не в положении ли он снова, и когда же они планируют еще ребеночка, или двух. Подобные разговоры злили Чарльза, особенно в присутствии Ричарда, который был не прочь пополнения.

Зачем Ричард хотел еще детей — непонятно. Он появлялся спонтанно, иногда ужасно вымотанным, или раненым, или пах чужими омегами, жил дома неделю или две и опять пропадал на заданиях. Чарльз не знал, когда он вернется и надолго ли, куда уезжает, что у него за дела. Оставалось только сидеть и ждать, а еще надеяться, что приедет сам Ричард, а не его брат с новостями, что Чарльз стал вдовцом и анатэ-одиночкой. Все это не добавляло радости в их брак.

Чарльз собирался сделать аборт, когда узнал о залете и пришел в ярость, встретив сопротивление со стороны Ронвуда. Тот, видите ли, хотел ребенка. А Чарльз хотел щенка! А еще убить Ричарда и вернуться в Дельту. Четвертые подряд роды он считал выше своих моральных сил. Вот только Ричард так кружился и ворковал над ним, что прошлый негатив отступал, хотелось дать малому шанс и заодно себе. О ненависти к детям Чарльз вспомнил на седьмом месяце. Ричард уехал на задание и оставил его наедине с личинкой. Чарльз называл сына про себя «четвертый альфеныш» и подсознательно ждал родов, чтобы избавиться, как и от предыдущих.

Когда врач с сальной улыбкой вручил сверток с вопящим мясом и поздравил с рождением первенца, Чарльз уже дрожал от нетерпения собственноручно прикончить младенца. Оставшись с сыном в палате, он распотрошил пеленки и пристроил ладонь на тоненькую, хлипкую шейку. Его захватило безумие, он дышал с придыханием и облизывал губы, медленно, неторопливо сжимал пальцы. Сломать шею — страшно, тогда раздался бы тот противный хруст. Лучше просто придушить альфеныша. Мальчик распахнул мутные глазенки и открыл рот в беззвучном крике, личико стало менять цвет. Чарльз наслаждался каждой секундой уходящей жизни и не собирался останавливаться.