— Генерал Саммерс, зачем меня вызвали с задания, сэр? — помимо прочего, голос был ещё и недовольным.

Старший альфа молча кивнул Тони на Коула, застывшего в дверях у него за спиной. Первые пару секунд Нойс смотрел на лучшего друга, потеряв дар речи. Выражение его лица менялось с молниеносной скоростью. Удивление, шок, недоверие, радость. Это и были те объятья, которых Коул ждал больше всего. И почему все думают, что альфы не плачут? Что же получается, что Нойс и Холл не альфы? Потому что они плакали, оба, от переполняющих эмоций, от счастья снова встретиться и истерически смеялись при этом. Тони осматривал Коула так, как будто проверял, он ли это вообще, а потом опять стискивал в своих руках. Они веселились, толкались, Нойс шутливо рычал, а Коул хрипел в ответ. Саммерс прогнал их из своего кабинета, и они засели в ближайшем баре. Не желая делиться временем друг с другом ни с кем больше. Альфы говорили и говорили. Холл сразу дал понять, что очень рад отцовству друга, что не ревнует Эдди и больше не претендует на него. Вечером к ним присоединился Ленд, а ночью, уже основательно набравшись, они решили тряхнуть стариной. И, как в конце третьего курса, пролетели над Иллинойсом на кукурузнике. Ленд за штурвалом, Коул и Тони на крыльях. Как будто ничего не поменялось, но все они уже были другими.

========== Часть 23 ==========

Коул

Альфе предоставили на реабилитацию целых полгода. В этот период обязательными условиями были: психотерапевт, полное медицинское обследование и проверка на профпригодность с дальнейшим возвращением формы. Психотерапевта обмануть оказалось проще всего, особенно с врождённой и многократно отработанной на практике наклонностью ко лжи. Холл вёл себя с ним легко и непринуждённо, говорил, что не принимал всего происходящего близко к сердцу, жил надеждами, что его обменяют, и теперь мечта сбылась и он счастлив. Также в «Дельте» следили за его здоровьем, но при этом проводили множество опытов, исследований и операций, так что медицинское обследование выявило серьёзные нарушения в здоровье Коула. Удалённые гортанные связки, сильно изменённая генетика и операция на сердце, которую, по всей видимости, сделали, пока альфа был в коме, лишали Коула шанса на возвращение к прежней деятельности агента. Теперь он мог работать только в штате и на административной работе, никаких выездов. Первые пару месяцев Коул беспробудно пил, втайне от всех, особенно от психотерапевта. Это была такая игра: нажрись в зюзю — утром выгляди как «огурчик». Мало-помалу, не без помощи потаскушных бет, конечно, Холл стал приходить в норму. За всю свою жизнь он не трахнул стольких разных бет, сколько за эти полгода. На омег по-прежнему не вставал, альфа посмеивался, называя себя «импотентом по настроению» и часто вспоминая Шайтана.

Ленд не задержался надолго: отбыл недельный отпуск и вернулся на службу в Колорадо. Энтони остался чуть дольше. Они успели вместе сходить к Джексону и Холли. Мальчик действительно оказался очень забавным. С удовольствием играл с Коулом, мило пищал и угощал его своей кашей. Настолько невкусной, что альфа решил, будто ребёнок хочет хоть как-то от неё избавиться. Холл притворялся очень счастливым от встречи с Эдди, крепко обнял его, хвалил стряпню, грустно завидовал их с Тони счастью, приказал в следующий раз родить альфу и назвать его Коулом. А вот когда Тони уехал на задание, то снова пришёл в их дом. Сухо, холодно сообщил бывшему возлюбленному, что будет за ним следить. И если заметит странности или несоответствие в его поведении или, упаси Бог, неискренность в отношении Тони, то найдёт такой чип, который в «Дельте» ставят альфам, вживит его омеге в задницу и покажет, что такое истинная боль. Джексон пытался что-то объяснить, выглядел расстроенным, просил прощения, но Коулу было на всё это наплевать. Былое чувство колыхнулось в груди, но сразу потухло. Перед глазами в очередной раз всплывал образ Шая и затмевал собой всё остальное.

Именно после разговора с Джексоном Коул стал возвращаться в русло. Он перечитывал дела, отчёты о заданиях, новые правила целыми стопками. Выделил себе для спортзала по три часа каждый день, плюс утренние пробежки. «Тета» сняла ему квартиру и финансировала расходы, так что зарплату тратить не приходилось. Всю её Холл перечислял на фальшивую карточку. Отцу он так и не позвонил и не брал трубку, когда высвечивался его номер. Чёрта с два он будет теперь общаться со всякими ублюдками, кем бы они ни были! С анатэ он всё же переговорил по телефону. Спокойно, коротко сказал, что вернулся в строй и нет времени на разъезды по родне. Коул сделал себе цветную красивую татуировку, перекрывая ею ожог на плече и руке до середины предплечья. Он даже не получил на это разрешения от руководства, не потрудился отправить запрос. Под формой было не видно, а в гражданской одежде ходить не приходилось. Он больше не чувствовал себя частью целого, как прежде. «Тета» стала тисками, которые не отпускали, условностью, и весь прежний фанатизм и рвение развеивались в дым.

У Ленда родился бета, вследствие чего бедный Гэри забеременел снова в следующую же течку. Гарсия пообещал ему, что омега будет рожать до тех пор, пока у Ленда не будет сына-альфы. С задания Тони вернулся через пять месяцев, первым делом спросил не «помогал» ли Коул Эдди в течку и, получив отрицательный ответ, выглядел совершенно счастливым. Ему дали штабной отпуск на пару месяцев, так что альфы проводили вместе много времени, как в старые добрые времена. Только теперь был ещё Холли, которого Нойс везде таскал за собой. Друг был отличным отцом, терпеливым, ласковым, а каждый вечер Тони добропорядочно стремился домой к Эдди. Вернувшегося к службе Коула распределили в отдел дознания, очевидно, чтобы подкрепить ненависть к «Дельте» и исключить вероятность измены. Но на самом деле Коул отключался от всего. Приходил на работу и выполнял необходимые действия, как машина, которой всё безразлично. Единственный раз Коул по-настоящему порадовался, когда в его кабинете появился, прикованный к стулу, Хао Ло — врач-омега из Гонконга, который проводил опыты над ним и вживил чип. Коул в тот день даже усомнился в своей психологической стабильности - никогда прежде он не получал такого удовольствия от пыток и убийства. Не задумываясь над тем, что порочит честь мундира не только кровью омеги, но и корыстными мыслями. Плен в «Дельте», совершенно очевидно, никого не оставлял прежним. Всё время, проведённое им «дома», Коул знал, что рано или поздно его захотят столкнуть с Дьяволом лбами. Это было понятно: альфа пробыл в «Дельте» достаточно долго, изучил их структуру, внёс огромный вклад своим рапортом. Ведь прежде все альфы, побывавшие там, сводили счёты с жизнью, а омеги никогда толком ничего не рассказывали, даже под пытками. Кто справится лучше него с таким заданием?

Когда Коула вызвали на «ковёр» к руководителю «Теты», он уже некоторое время ждал этого. Альфе показалось забавным, что за все годы он видел этого человека, управляющего «анти-дельтой», впервые. Он не внушал ни страха, ни уважения, обычный альфа, строящий из себя больше, чем представляет на самом деле. Глядя на него, Холл понимал, почему «Тета» противостоит террористам на таком низком уровне. Чего, собственно, ждать от организации с таким лидером. То ли дело Филат — он вышколил своих людей так, что они и без него отлично справлялись, а потом и вовсе умудрились выменять на одного-единственного агента. Скорее всего, глава «Теты» — просто продажный ублюдок, как и все «дельтовские» альфы. Нет другого объяснения тому, что он отпустил Филата. Не исключено, что омега управляет им, отдаёт приказы. Эти мысли были подкреплены некоторыми не подтверждёнными фактами, которые Коул раскопал в архивах и среди закрытых документов, которые изучал, навёрстывая упущенное.

Коулу вручили толстенную красную папку с пометкой «особо опасен» и отправили готовиться к миссии по уничтожению Дьявола. Холл отметил, что, читая дело омеги, все его преступления он хотел оправдать. Не мог возненавидеть, как всех остальных «дельтовцев», хотя послужной список у Шая был внушительным и перед сном его читать не рекомендовалось. Коул думал, как было бы славно знатно надрать омеге задницу, а потом… простить.